Запрет на любовь (СИ) - Джолос Анна

Бабушка Алиса выглядит растерянной и потрясённой.

— А чему ты так удивлена? — выгибаю бровь. — У нас с отцом нет друг от друга секретов.

— Просто ты… ребёнок. Я не понимаю, зачем…

— Зачем мне знать правду? Считаешь, что не должна? Не имею права? — начинаю заводиться.

— Я не это имела ввиду, — объясняется тихо.

— Когда мне было тринадцать, мы сели и по-взрослому поговорили.

— Ты поэтому отказалась от дальнейших встреч с матерью?

— Да какая она мать?! — усмехаясь, давлюсь горечью.

— Какая бы не была, но мать.

— Ладно, хватит, достаточно, — раздражённо отмахиваюсь. — Не надо читать мне лекции. Где дед? — перевожу нашу беседу в иное русло.

— В Гороно или как там это сейчас называется.

— Зачем он туда поехал?

— Скандалить и жаловаться на вашу директрису.

— И ты отпустила? — возмущённо повышаю голос.

— Его было не остановить.

Качаю головой.

— Он сейчас создаст большие проблемы Шац. Она-то ни в чём не виновата!

— Получается, что виновата, раз недоглядела за тобой. Как ты оказалась в реке?

— Поскользнулась и упала. Немедленно звони ему, пусть угомонится. Со мной ведь всё в порядке.

— Ты так считаешь?

— Звони!

— Я попробую, но ничего не обещаю.

— И верните мне мой телефон.

— Но Елена Анатольевна сказала, что тебе нужен покой…

Сжимаю челюсти. Протягиваю ладонь и жду.

Уже среда, и я в свете последних событий совершенно выпала из жизни.

Поздний вечер. Врачи и бабушка, наконец, оставляют меня в покое.

Беру в руки отвоёванный телефон и захожу на свою страничку во Френд-апе.

Первое, что бросается в глаза, сообщения и эмоджи от одноклассников, отправленные в понедельник на стену.

«Выздоравливай, Тата!»

Запустила цепочку неугомонная Филатова. Подхватили эстафету остальные: Мозгалин, Вепренцева, Котов, Петров, Родионова, Свободный, Горький, Вебер.

Кто-то из них поставил смайлик, кто-то прислал картинку.

Вроде и плевать на отношение ко мне нового школьного коллектива, однако солгу, если скажу, что увиденное не заставило меня улыбнуться.

Леван Горозия: «Ты заболела?

Леван Горозия: «Всё в порядке?»

Леван Горозия: «Почему опять не отвечаешь на мои сообщения и звонки?

«Я в порядке, не переживай. Пришлось лечь в больницу на несколько дней. Наберу тебя, как выпишут и всё расскажу»

Отправляю.

Тирлям.

Наверху всплывает окошко со свежим входящим от Полины.

Захожу в чат.

Поля Филатова: «Наконец-то ты в сети!»

Она мне писала. Непрочитанными висят верхние десять сообщений.

Поля Филатова: «Как ты себя чувствуешь?»

Печатаю ответ.

«Привет, нормально»

Поля Филатова: «Ты всё ещё в больнице?»

«Пока да»

Поля Филатова: «:(»

«Надоело тут находиться жуть!»

Поля Филатова: «Ты там надолго?»

«В пятницу выписывают»

Поля Филатова: «Ура!:)»

«Что там в школе?»

Поля Филатова: «Все обсуждают случившееся. Слухи распространяются быстро, сама понимаешь…»

Это она про что? Про мой приступ?

«Что конкретно обсуждают?»

Поля Филатова: «То, что тебя толкнула со скалы Ковалёва»

Выдыхаю.

Поля Филатова: «Её, кстати, тоже в школе нет. Сидит дома по заявлению родителей. И кто из нас мышь))?»

Хмыкаю.

Поля Филатова: «Весь класс опрашивали во вторник. Я рассказала всё как есть. Вот она теперь и трясётся за свою ж»

Тирлям.

Входящее от Mаrsеl Abrаmоv. К трём непрочитанным добавляется ещё два.

Чуть не выронив телефон, быстро выхожу из сети.

Дрожащими пальцами ставлю авиарежим.

Понимаю, что это как-то по детски глупо, но ничего не могу с собой поделать.

Повернувшись на бок, подкладываю под щёку ладонь и таращусь в окно, пытаясь восстановить отчего-то сбившееся дыхание.

Все эти дни я постоянно думала о кучерявом хулигане. Размышляла о его безбашенном поступке. Вспоминала, как он звал меня.

Как решительно и отчаянно боролся с течением.

Как смотрел и держал мою ладонь в своей уже на берегу, когда я очнулась после приступа.

Как нёс на руках в лагерь и до скорой.

Мне бы в тот момент стоило возмутиться, воспротивиться, но я чувствовала себя такой слабой и потерянной, что не могла вымолвить ни слова.

То и дело проваливалась в беспокойный сон, однако всякий раз, возвращаясь к смутной реальности, ловила странное спокойствие, всё ещё ощущая под собой твёрдое, напряжённое тело: широкую грудь, плечи и сильные руки.

У Абрамова очень горячая кожа.

Это чувствовалось даже через влажную футболку, но когда я случайно коснулась носом его шеи, и вовсе показалось, что парень прямо-таки пылает.

А ещё…

Он как-то по-особенному пахнет. Очень волнующе и приятно.

Господи, о чём я вообще думаю? Видно, нормально головой о камень приложилась!

Переворачиваюсь на спину и раздражённо выдыхаю, уставившись в потолок.

Стыдно признаться, но там, в машине скорой, мне не хотелось разрывать физический контакт и терять то ощущение безопасной зоны, которое я почему-то испытывала рядом с ним.

Снова на бок переворачиваюсь.

Собственные реакции на этого парня очень пугают. И да… Сейчас я абсолютно не понимаю, как мне с ним выстраивать общение. Совершенно точно, я не имею права на то, чтобы игнорировать его как раньше. Да и противостояние… Разве оно теперь возможно? Марсель, рискуя собой, спас мне жизнь. Это ведь автоматически стирает всё, что было до. Обнуляет.

Относиться к этому парню как прежде, в силу обстоятельств, уже не получится. Понимаю, что обязательно должна поблагодарить его, ведь с того дня прошло уже много времени, но…

Телефон останется выключенным до самой пятницы. Потому что мне однозначно нужно собраться с мыслями.

Не думала, что буду так радоваться, когда снова окажусь в доме деда…

Даже ненавистная комната матери не вызывает отторжения.

Ну правда. Уж лучше находиться здесь, чем в стенах городской больницы.

Дед уезжает в Сочи подписывать очередной договор о строительстве нового ЖК, а бабушка, к счастью, сильно меня не тревожит. Нет-нет, да зайдёт проведать и спросить о самочувствии, но в целом, могу сказать, что ведёт она себя осторожно-ненавязчиво. И, знаете, я очень ценю это её стремление уважать моё личное пространство.

— Спасибо за ужин, — благодарю, потянувшись за салфеткой.

— На здоровье. Не забудешь выпить таблетки?

— Не забуду, — поднимаюсь из-за стола.

— Уже уходишь к себе? — спрашивает бабушка Алиса, заметно сникнув.

— Да. Собираюсь позаниматься. Много пропустила. Не хотелось бы в понедельник выглядеть на уроках глупо.

Она кивает.

— Можешь дать мне тот большой фотоальбом? И свадебный, если есть, — прошу, задвигая стул.

— Конечно, — оживляется, удивившись.

Сама не знаю, чем продиктовано моё внезапное желание посмотреть снимки, но пару часов спустя я сижу в своей комнате на кровати, одетая в шёлковую пижаму, и медленно листаю вышеупомянутый фотоальбом, на страницах которого отражены детство и юность моей матери, Анастасии Зарецкой.

Сразу становится понятно, почему она стала одной из лучших в балетном деле. С самых ранних лет купальник, пачка и пуанты были её лучшими друзьями, если судить по фотографиям.

Вот она, совсем кроха, сидит, раскинув ноги в поперечном шпагате.

Вот в детском саду на новогоднем утреннике стоит у ёлки в костюме балерины.

На следующей странице у станка маленькая Настя, сосредоточенно кусая губы, выполняет упражнение.

А дальше, уже на сцене, улыбаясь, увлечённо крутит фуэтэ.

Балет красной нитью проходит через всю её жизнь.