Гарем моего мужа (СИ) - Хаустова Зинаида

— Ты только не волнуйся, девочка. Тимур умер, дочка.

— Как умер? — шепчу я, — это невозможно.

— Попал под машину. Похороны послезавтра.

Весь мир плывет перед моими глазами. Рукой опираюсь о стену и плавно вдоль нее сползаю. Сквозь гул в ушах слышу, как Яха что-то кричит в трубку. Но слов уже не разбираю — погружаюсь в спасительную темноту.

Выныриваю из забытья от резкого запаха нашатыря. Надо мной столпились все жители коммуналки. Смотрят обеспокоенными глазами. Николай активно размахивает надо мной газеткой, как опахалом.

— Дорогая, тебе нужно прилечь. Я сегодня за тобой поухаживаю, — с участием обещает Анна Ивановна.

Память возвращает меня к звонку мамы Малики, и мне хочется обратно в бессознательное состояние.

— Я не могу, Анна Ивановна, — говорю ослабшим голосом, — у меня муж умер, нужно лететь на похороны.

Чувствую поддержку всех членов нашей коммунальной семьи. Меня поднимают, кормят, находят черный наряд, собирают сумку с самым необходимым, бронируют мне билет и отвозят в аэропорт.

Весь полет тупо пялюсь в спинку переднего сиденья и почти ничего не чувствую. Вхожу в состояние анабиоза и режим сохранения энергии. Руку держу на животе и стараюсь поддержать малыша.

В аэропорту меня встречают Яха с Анзором.

— Поживешь пока у меня, — решительно заявляет женщина, — думаю, нам нужно дать отставку квартирантам, тебе пора возвращаться домой.

Из глаз снова льются слезы. Слова неприятно царапают по сердцу, будто выполнено какое-то условие для моего возвращения. Будто я могу быть рада случившемуся.

— Малика приедет? — спрашиваю, вытирая слезы.

— Завтра обещала, — не может скрыть улыбку Яха, — снова увижу нашу сладкую девочку. Успела очень соскучиться. Она теперь совсем большая выросла.

— Жаль, что такой печальный повод, — устало выдавливаю из себя.

— Да уж, — соглашается женщина, — Анзор, вези нас скорее домой. Девочке нужно отдохнуть.

Похороны проходят как в тумане. Еле стою на ногах. Чувствую на себе злой взгляд Аиды, но мне сейчас не до нее.

Много молодых женщин идут, рыдая, за гробом. Над процессией раскинула крылья темная птица горя. Женщины выстраиваются в очередь, чтобы бросить горсть земли в могилу. Замечаю среди них Диану, Насиру и Татьяну. Нам больше нечего делить, только нашу печаль одну на всех.

Малика придерживает меня за локоть. Я ей благодарна за поддержку. Рядом с ней идет ее викинг и несет на руках Ясмину. Малышка очень красива, доверчиво жмется к Томасу.

Ко мне подходит Ольга, и мы обнимаемся.

— Заира, соболезную, — шепчет мне верная соратница, — боялась тебе признаться, но теперь уже точно можно. Твой телефон у меня тогда обнаружил Мурат и выкупил его. Я даже не успела его почистить. Надеюсь, там не было ничего криминального?

— Не знаю, — пожимаю плечом. Сейчас все это кажется таким неважным.

— Он был очень набожен в последнее время. Я уверена, что он попадет в рай, — утешает меня Оля.

Тимур набожен? Какой-то театр абсурда.

Вообще, все это похоже на фарс. Я просто не верю, что его больше нет. Надеюсь, что не поверю никогда. Не могу представить, какая боль накроет, когда придет осознание.

Вечером с Маликой и Ясминой едем к Яхе.

— Почему Томас будет ночевать в гостинице, — осторожно интересуюсь, — я вам помешала?

— Нет, — смущается Малика, — с нами Урсула приехала. Неудобно ее приглашать к маме.

— Кто такая Урсула? — не могу я сдержать любопытства.

— Это подруга Томаса, — поясняет Малика, — мы поженились, потому что мне нужен вид на жительство, а с Урсулой он давно встречается.

— Так у вас фиктивный брак? — разочарованно спрашиваю я.

— У нас «шведская семья», — поясняет Малика.

— А ты теперь главная жена? — не могу скрыть усмешки.

— Получается так, — соглашается девушка, и мы прыскаем со смеха впервые за последние мрачные дни.

Через неделю мы собираемся на оглашение завещания. В зал набивается куча женщин. Почти все лица знакомые, я уже лицезрела их на кладбище.

Очень душно, и мне хочется поскорее уйти отсюда. Странно, что меня вообще позвали. Тимур даже не знал, что я беременна. Хотя, если всех наложниц собрали, то мое приглашение выглядит уместным.

Не хочу ничего. Не хочу лишнего подтверждения, что его больше нет.

Рассеянно слушаю завещание.

Аиде достается дом, Малике библиотека, а мне тоже какой-то дом. Потом зачитывается длинный список, в котором одаряются невольницы. Но я уже не слушаю.

Малика тихо радуется. Я пребываю в шоке. Кладу руки на живот и пытаюсь успокоить сына, который отчаянно лупит меня ногами изнутри. Также отчаянно бьется мое сердце. Если бы я была безразлична Тимуру, он бы не оставил мне целый дом.

Горечь потери снова захлестывает. Меня колотит мелкой дрожью. Малика помогает мне выбраться на улицу, и я рыдаю у нее на плече.

Меня окликает Мурат и предлагает отвезти в мое новое жилище. Сажусь на заднее сиденье и даже не пытаюсь запомнить дорогу. Чувствую себя героиней романа Кафки, скоро открою глаза, и все окажется мутным сном.

Проезжаем КПП, и передо мной предстает двухэтажный особняк из стекла и металла. Не могу поверить своим глазам.

Прохожу в дом и замираю. По стенам развешаны фотографии, которые я делала на Гавайях, напечатанные на холсте.

Прямо на меня смотрит наше с Тимуром селфи на черном песке. Закрываю лицо руками и падаю на колени. Меня раздирает на части.

Глава 13. Джаннат и джаханнам

Тимур

Обсуждаем с Муратом помощь братьям по вере, просматриваем списки из мечети нуждающихся. Составляем общий план по расходам и рабочий день незаметно подходит к концу.

Совершаю аср намаз и собираюсь уже домой, когда в кабинет осторожно заглядывает Мария. Она приняла ислам, и нам пришлось разорвать контракт невольницы. Мусульманка не может быть наложницей. Теперь ассистентка ходит в хиджабе, и имеет на меня брачные виды. Только мне больше не кажется, что она похожа на Заиру, но никто не может запретить девице мечтать.

Заходит в кабинет, стреляет в меня глазами. Мусульманке не пристало так себя вести. Но простим эту вольность новой сестре по вере.

— Тимур Даудович, я завтра опоздаю, мне нужно будет утром зайти в мечеть, — благочестиво оповещает ассистентка.

— Хорошо, Мария. Буду иметь в виду!

Выхожу из офиса, жму на кнопку вызова лифта. Как-то мне неспокойно. В груди завывает тревожная сирена. Захожу в кабинку, спускаюсь в паркинг. Направляюсь к машине вдоль припаркованных автомобилей.

Внезапно сбоку зловеще запускается мотор. Поворачиваю голову и вижу за рулем припаркованной машины лицо Максимова, искаженное злобой. Только и успеваю подумать, что был слишком милосерден. Надо было отрубать кисти рук.

Дальше ничего не успеваю понять. Автомобиль, как хищник на охоте, резко прыгает вперед. Чувствую удар и дальше темнота.

Прихожу в себя и вижу над собой двоих.

— Что ты говорил о Мухаммаде? — спрашивают с претензией.

— Я знаю, верю сердцем и подтверждаю языком, что он — раб Аллаха и Его Посланник, — четко отвечаю я.

Двое улыбаются. Довольны ответом.

— Посмотри на свое место в аду: Аллах заменил его тебе местом в Раю, — говорят мне и указывают руками на мост.

Восхожу на мост сират и иду по нему прямо в Рай. Внизу геенна огненная, но мне она не грозит. Мой мост широк и удобен, а не остр, как лезвие, и скользок. Ибо вел я праведную жизнь и не страшусь наказания.

Вижу на той стороне сто уровней Рая. На самом верхнем трон для самого Аллаха. Под троном берут начало четыре райских реки, которые петляют по четырем райским садам. В одной реке молоко, в другой просто вода, в третьей — душистый мед, в четвертой — райское вино.

Все реки стекаются в водоем самого Мухаммада. Он называется Каусар и предназначен для пророка. Скоро Мухаммад узнает, какой праведник прибыл к ним в рай. Пригласит меня к трапезе и позволит испить из Каусара. Уже представляю этот прекрасный вкус — микс из меда, воды, вина и молока.