Борьба за свободу (ЛП) - Солсбери Дж. Б.

― Мне так жаль, милая. Я люблю тебя.

Нежные касания его губ оставляют след от моей челюсти к плечу.

Спустя минуту я отпускаю его бедра. Мои ноги уже не в состоянии удержать его своими дрожащими мускулами. Жжение отступает, оставляя за собой чувство наполненности.

Боль проходит, и я фокусируюсь на лице Джоны: обе ямочки, широкая улыбка и сияющие глаза. Чисто мужская гордость.

Он заключает мое лицо в колыбель своих рук, проводя большими пальцами по моим щекам.

― Как ощущения?

― Великолепны.

Я погружаю руки в его волосы и притягиваю для глубокого, влажного поцелуя.

― Моя девочка.

Он начинает медленно двигаться, растворяя мой дискомфорт и пробуждая сильное желание. Я царапаю ногтями его голову, охваченная безумством.

Ближе, глубже, сильнее. Больше.

Я не знаю, что со мной. Но я знаю, что Джона нужен мне больше, чем кислород.

― Джона, я…

Вдох лишает меня моих слов, пока он врезается в мое тело. Пульсация удовольствия поднимается по телу и извивается в груди. Я хватаю руками его задницу, ощущая сгибания и разгибание его мышц, пока он двигается между моих ног.

Одержимость накрывает меня с головой. Дикое удовлетворение быть отмеченной, окончательно измененной человеком, которого я люблю.

― Больше.

Это простое слово заставляет его двигаться глубже, и толкаться сильнее.

Да!

Я стону, пока нарастающее напряжение концентрируется в самом низу и готово взорваться.

― Ты идеальна. Такая горячая и, бл*дь, такая тугая, ― рычит он в мой рот.

Мне жарко, и я извиваюсь, пока его слова и тело овладевают мной. Каждое движение заводит меня, толкая выше.

Его бедра смещаются в нужном месте, и искры летят из моих глаз. Я всасываю воздух, когда мое освобождение проходит сквозь тело. Мои ногти впиваются в его бицепсы, и я выкрикиваю его имя напротив его губ. Он продолжает двигаться во мне. И так же, как опытный гитарист нажимает идеальный аккорд, еще один взрыв удовольствия проходит через меня. Мои пятки опираются в кровать. Блаженное удовлетворение окатывает меня волнами. Я с трудом перевожу дыхание, опускаясь и погружаясь в постель.

Это всегда так?

Мое тело гудит. Я моргаю, чтобы сбросить туман после оргазма. Мои конечности падают по сторонам, насыщенные и тяжелые.

И только потом я замечаю, что Джона все еще движется во мне. Его татуированные руки напряжены и пульсируют. Его взгляд сосредоточен на мне, и он прикусывает нижнюю губу. Я не могу устоять перед желанием попробовать самой и приподнимаюсь, чтобы притянуть нежную плоть зубами. Он отпускает ее, и я всасываю ее глубоко в рот.

Он ускоряет свой темп, и рычит от освобождения. Тепло наполняет мое тело. Я лижу и посасываю его губы и язык, пока его движение не замедляется. Он падает на мое тело, и я оборачиваю ноги вокруг его талии, а руки вокруг шеи. Мы тяжело дышим, грудь к груди, сердца колотятся напротив друг друга, пока мы не успокаиваемся.

― Я не готов отказаться от тебя, ― говорит он напротив моей кожи, плавно двигаясь внутри меня.

― Я не готова, чтобы от меня отказывались.

Мы целуемся, на этот раз не так страстно, как до этого. Только нежные прикосновения и шепот любви.

― Спасибо, Джона. Это было лучше, чем я себе представляла.

Его губы касаются моих еще раз, прежде чем он скатывается с меня. Я морщусь, когда он выходит из меня. Он падает возле меня и притягивает меня в свои объятия.

Я кладу голову на его грудь, и он делает глубокий вдох.

― Детка, это было невероятно.

Мы лежим в тишине, пока Алисия Кейс поет «Каково это — летать» и успокаиваемся после занятия любовью. Текст песни посылает мурашки по моей коже. Я никогда не чувствовала себя свободнее, чем лежа здесь, в объятиях Джоны, отдав ему единственную вещь, которая стоила быть отданной. Слезы обжигают мои глаза, и я смахиваю ту, которая катится по моей щеке.

― Ах, дерьмо. Прости. Это было слишком грубо? Ты в порядке?

Руки Джоны вытирают влагу под моими глазами.

Приподнявшись, я смотрю на него и улыбаюсь.

― А по мне не видно?

― Нет. Я имею в виду, конечно, ты выглядишь потрясающе. Но ты плачешь.

Он продолжает вытирать мои непроизвольные слезы, но я останавливаю его руку своей.

― Я в порядке. Это был эмоциональный день.

Мои пальцы прослеживают татуировку на его груди.

― Все было, эм, хорошо? Ну, знаешь, для тебя?

Он запрокидывает голову, смеясь.

― Дерьмо, давай отбросим тот факт, что я влюблен в тебя. Даже если не считать, что мы были кожа к коже, без барьеров между нами, и твоя горячая, влажная, захватывающая…

Я игриво бью его по руке, мои губы приподнимаются, и щеки сводит от яркого комментария, который он озвучил.

― Ладно, оставим это. То, как твое тело реагирует на мое малейшее касание… Стоны наслаждения, исходящие из этих великолепных губ… Детка, это был самый горячий… ― его взгляд мечется, как будто ему тяжело говорить о своих чувствах. ― То, что мы сделали сегодня, было самым прекрасным, что я когда-либо испытывал.

― Я чувствую то же самое. Я рада, что ждала тебя, Джона. Ты достоин быть моим первым…

― И последним.

Моя челюсть падает, прежде чем я успеваю понять и захлопнуть ее.

Мог ли он действительно иметь в виду то, что только что сказал?

Я слышала, что мужчины так делают. Они говорят то, чего в действительности не имеют в виду после секса, потому что они поймали момент. Он не выглядит неуверенным. Он не улыбается. Его рот не дергается от неловкости. Его взгляд устремлен на мое лицо с нежностью. У меня мало опыта в этой области, но мне кажется, он похож на влюбленного.

Моя разумная сторона достает список.

Он заменил мою дверь, рисковал своей безопасностью, чтобы поговорить с Домиником, нашел меня после того, как я повесила трубку, и сегодня он любил меня, мой разум, тело и душу.

Как я могла воспользоваться его любовью, позволив ему отказаться от боя из-за меня?

Должен быть другой выход.

Мое мышление тормозится от усталости и сексуального удовлетворения, но я прокручиваю возможные варианты. Кроме моей смерти, которая не вариант, есть только одна вещь, которую я могу сделать.

― Джона?

― Да?

Я прочищаю горло. Во рту вдруг пересохло.

― Я могу сбежать.

Молчание.

― Я могла бы просто сбежать и поехать в Нью-Йорк или Флориду. Я изменю имя и найду оплачиваемую работу. Через некоторое время ты смог бы навестить меня. Ты не должен проигрывать. Я могла бы даже…

― Нет. ― Его ответ не злой, но безоговорочный. ― Так нельзя жить. Нам придется переезжать каждые несколько месяцев, постоянно оглядываясь через плечо.

― Ты не знаешь наверняка. Он может просто сдаться, когда не найдет меня здесь.

Он притягивает меня выше вдоль своей груди, и теперь мы находимся лицом к лицу.

― Ты думаешь, что Доминик такой человек, который отпустит то, что он хочет? Ты знаешь, что он придет за тобой, Рэйвен, только по той причине, что не любит проигрывать. Я хочу, чтобы ты стала свободной от всех связей, и единственный способ для этого ― проиграть бой. Деньги ― это единственный язык, который понимает Доминик.

Горячие слезы льются из моих глаз.

― Я никогда не смогу отплатить тебе за все, от чего ты отказался ради меня. Я боюсь, что со временем ты будешь злиться на меня.

― Невозможно. Титул всегда будет там. Бой заменим. Ты нет.

Закрыв глаза, я прячу свое лицо в сгибе его шеи.

― Я люблю тебя.

Это единственный способ, которым я могу выразить свою благодарность. Но этого недостаточно.

― Я тоже тебя люблю.

Он перемещает меня к своему боку.

Я наклоняюсь и даю ему свои губы. Из-за этого поцелуя две истины проникают и впитываются в мою душу.

Во-первых, Джона любит меня.

И во-вторых, я не знаю, что будет в будущем, но что бы ни случилось, я не буду одна.