Анна Тодд - После падения
Дверь в комнату, в которой мы ночуем, открывается с тоненьким скрипом, и я передвигаюсь по комнате как можно тише, стараясь не разбудить ее.
Не удалось.
Лампа на тумбочке вспыхивает, и Тесса бесстрастно пронзает меня взглядом.
– Извини… Не хотел тебя будить, – оправдываюсь я.
Ее полные губы сжимаются.
– Я не спала, – произносит она, и в груди у меня появляется нехорошее чувство.
– Я понимаю, что уже поздно, прости. – Слова вылетают сами собой.
Она вглядывается в меня.
– Ты пьян?
Несмотря на резкий тон, взгляд ее теплеет. Мне хочется присесть на кровать и прикоснуться к ней.
– Да, – отвечаю я, ожидая новой вспышки ярости.
Она вздыхает и подносит руки ко лбу, чтобы отбросить пряди, выбившиеся из хвоста. Кажется, она не удивлена.
Секунд тридцать я все еще жду скандала. Но его нет.
Она просто сидит на кровати, откинувшись назад и глядя на меня печальным усталым взглядом, а я неуклюже переминаюсь посреди комнаты.
– Ты собираешься что-то сказать? – спрашиваю я наконец, желая прервать тягостное молчание.
– Нет.
– Почему?
– Я устала, а ты пьян; мне правда нечего сказать, – говорит она совершенно равнодушно.
Я всегда с ужасом ожидаю последней капли, точки, когда она перестанет терпеть, и, честно говоря, я боюсь, что сейчас может быть финал.
– Я не пьян, выпил только три рюмки. Ты же знаешь, для меня это фигня, – сообщаю я и сажусь на край кровати.
По позвоночнику бежит холодок: она отодвигается к спинке кровати, чтобы оказаться подальше от меня.
– Где ты был? – спокойно спрашивает она.
– Неподалеку.
Она продолжает смотреть на меня, ожидая, что я еще скажу.
– Я был с девчонкой Лилиан, ее отец ходил в колледж вместе с моим, мы разговорились, слово за слово, и…
– О боже! – Тесса закрывает глаза, затыкает уши руками, подтягивая колени к груди.
Я протягиваю руки и беру ее за запястья, осторожно опускаю на колени.
– Нет-нет, ты не так поняла. Блин. Мы говорили о тебе, – шепчу я, ожидая увидеть в ее глазах недоверие.
Она открывает глаза и смотрит на меня.
– Что именно обо мне?
– Да все про этот чертов Сиэтл.
– С ней ты говорил о Сиэтле, а со мной не хочешь?
В ее голосе не злость, только любопытство, и я на самом деле сильно путаюсь. Я ведь не хотел говорить об этом с другой, она меня практически заставила, но, кажется, я доволен, что она это сделала.
– Не совсем так: ты же меня прогнала, – напоминаю я девушке с лицом Тессы, но сейчас такой непривычно чужой.
– И ты был с ней все это время? – Ее губы вздрагивает, и она прикусывает нижнюю зубами.
– Нет, я пошел прогуляться и случайно с ней столкнулся.
Я протягиваю руку, чтобы поправить волосы, и она не отстраняется. Ее кожа горячая, а щеки словно светятся. Она наклоняется к моей ладони и закрывает глаза, когда я провожу пальцем по ее щеке.
– Она очень похожа на тебя.
Я не ожидал, что все пойдет так. Я ждал третьей мировой войны с Тессой.
– Значит, она тебе понравилась? – спрашивает она, приоткрывая глаза.
– Да, она нормальная.
Я пожимаю плечами, и она снова закрывает глаза. Я сбит с толку ее поведением, это чересчур сложно для и так несколько расслабленного старым коньяком Хардина.
– Я устала, – говорит она, убирая мою руку от щеки.
– Ты не злишься? – удивленно спрашиваю я.
В глубине сознания шевелится беспокойство, не всплывая на поверхность. Проклятый коньяк!
– Я просто устала, – отвечает она и опускается на подушку.
Ладно…
Тревожный звоночек… Нет, целая сирена перед торнадо воет во мне, когда я слышу ее абсолютно безэмоциональный голос. Она чего-то недоговаривает. А я хочу, чтобы она это сказала. Но как только она засыпает или, по крайней мере, делает вид, понимаю, что сегодня следует проигнорировать все тревожные сигналы. Уже поздно. Если я слишком надавлю на нее, она снова меня прогонит, а я этого не хочу. Я не могу заснуть без нее, и я благодарен, что она позволяет мне лежать рядом, после всей этой херни с Сандрой. А еще я благодарен тому, что коньяк нагоняет на меня такой сон, что я продрыхну всю ночь, не мучаясь тем, что происходит в голове у Тессы.
Глава 34
В комнату льется утренний свет, солнце уже давно встало. Перевожу взгляд с неприкрытых балконных дверей на собственный живот, на котором лежит татуированная рука Хардина. Его пухлые губы открыты, и из них доносится мягкое сопение. Я не знаю, стоит ли его будить, поэтому просто провожу рукой по копне темных волос и прижимаюсь губами к розовой коже.
Я зла, чертовски зла на Хардина за все, что произошло вчера вечером. Он имел наглость вернуться в полвторого ночи, и, как я и боялась, от него разило спиртным. Еще одна загадка в нашей запутанной истории: кто эта девушка, с которой он провел несколько часов? Он сказал, что они просто болтали, и дело не в том, что я не верю, а в том, что со мной он отказывается обсуждать Сиэтл или вообще все, что имеет к этому отношение, а с ней об этом разговаривает. Не знаю, что думать, и устала все время переживать! Всегда обязательно найдется какая-нибудь проблема, которую нужно решать. А я устала. Устала от всего этого. Я люблю Хардина больше, чем могу понять его, но не знаю, на сколько меня еще хватит. Я не могу не беспокоиться каждый раз, когда он приходит домой пьяный. Хочется накричать на него, бросить подушку ему в лицо и сказать, какой он идиот, но я наконец начинаю понимать, что можно бороться с одним и тем же лишь до тех пор, пока ты не разлюбил.
Не знаю, что буду делать, если он не поедет в Сиэтл, но понимаю одно: от того, что мы проснулись вместе в одной кровати, ничего не изменилось. Я приподнимаю руку Хардина, выкручиваясь из-под нее, и мягко кладу на подушку. Он стонет во сне, но, к счастью, не просыпается.
Беру телефон с прикроватной тумбочки и не спеша выхожу на балкон. Дверь открывается почти бесшумно, и я, облегченно вздохнув, прикрываю ее за собой. На улице намного холоднее, чем вчера. Конечно, ведь только семь утра.
С телефоном в руках обдумываю ситуацию с несуществующим жильем в Сиэтле. Переезд начинает доставлять больше хлопот, чем я ожидала, и, честно говоря, порой мне кажется, что хлопот чуть ли не больше, чем оно того стоит. Быстро обрываю такие мысли. Ведь именно этого Хардин и добивается: он пытается создать побольше сложностей для моего переезда и, наверное, надеется, что я брошу свой замысел и останусь с ним.
Но этого не будет.
Я открываю браузер на телефоне и с нетерпением ожидаю, когда загрузится Гугл. Раздраженно смотрю на маленький экранчик, где бесконечно крутится кружок загрузки. Разочаровавшись в низкой скорости своего старого мобильника, возвращаюсь в спальню и беру со стула мобильник Хардина, после чего вновь иду на балкон. Если он проснется и обнаружит у меня свой мобильник, то, конечно, рассердится. Но я не собираюсь копаться в его вызовах и сообщениях. Я только воспользуюсь Интернетом.