Люсьен Гольдберг - Скандалы
Таннер отправился в свою гардеробную, где бросил рубашку. Он вернулся в спальню в махровом халате с монограммой – значит, он идет в бассейн в гимнастическом зале за террасой.
– Что ты сегодня мне приготовила, радость моя? – спросил он.
– Кое-что интересное, – загадочно ответила она. – Иди поплавай. А я расскажу тебе за обедом.
Рассевшись по обе стороны длинного стола, они почти одновременно развернули салфетки.
Гровер налил Таннеру немного вина и подождал, пока тот продегустирует его. После того как Таннер кивнул в знак одобрения, дворецкий снял с буфета поднос с любимым блюдом Таннера из телятины. За его спиной стояла Сельма, собираясь поменять тарелки.
– Потрясающий обед, моя дорогая, – сказал Таннер, поливая сырным соусом цветную капусту. – Ни один ресторан в городе не сравнится с твоим искусством.
– Спасибо, милый. – Полированная поверхность стола красного дерева отразила улыбку Джорджины. Она очень хотела начать разговор и при первой же возможности вскользь упомянуть о своей книге. Нельзя же сразу ошарашить его.
Она наблюдала, как он сосредоточенно и неторопливо ест, пока не почувствовала, что терпеть больше не в силах.
– Сегодня я вспомнила старую приятельницу, – небрежно сказала она, понимая, что этим привлечет его внимание. Выражение „старая приятельница" было чем-то вроде кода. Так она называла тех, кого знала до Д.Т. – до Таннера, – обитателей того темного загадочного мира, в котором блуждала Джорджина, пока не встретила его. Таннер положил вилку и посмотрел на нее.
– Да? – Он чуть приподнял свои седые брови. – И кто же это?
– Рона Фридман. Мы работали вместе в журнале. Она была выпускающим редактором. Она придумывала для куска мяса такое количество названий, что ты и вообразить не можешь.
Таннер подозрительно относился не только к ее бывшим подругам, но и ко всем, кто не входил в их круг и мог попытаться каким-то образом использовать Джорджину. Он сдвинул брови.
– И твоя подруга Рода все еще в журнале? – невозмутимо спросил он.
– Рона, – поправила его Джорджина, сделав глоток вина.
– Прости. Рона.
– Нет, она редактор в издательстве „Уинслоу-Хаус".
– Ага, – просветлев, сказал Таннер. – Роб Рой Каданофф, которому я давал в гольфе гандикап в шесть очков. Не так давно я играл с ним.
– Кто это Роб Рой Каданофф? – смутившись, спросила Джорджина.
– Главный в „Уинслоу". Отличный парень. Он мне очень нравится.
Джорджина перевела дыхание.
– Прекрасно, дорогой. – Она изобразила улыбку. Она могла бы догадаться. О чем ни заговоришь, Таннер неизменно имеет к этому какое-то отношение. Очень утомительно. Но сейчас это ей на руку. – Во всяком случае, – продолжала она, осуществляя свой план наступления, – я надеюсь, она сообщит мне что-то о замысле книги.
У Таннера слегка дернулся уголок левого глаза, но выражение лица не изменилось. Он аккуратно сложил салфетку и положил ее рядом с тарелкой.
– Должен признаться, что ты удивила меня, дорогая.
– Что же в этом удивительного? – как можно непринужденнее сказала она.
Таннер набрал в грудь воздуха и покачал головой.
– Я так и думал, что этого не избежать, – сокрушенно заметил он. – Я полагал, что рано или поздно ты получишь такое предложение от одного из этих городских стервятников. Но чтобы им оказался Боб Каданофф...
Джорджина совершенно растерялась от его реакции.
– О, мой дорогой, сомневаюсь, чтобы глава компании обратил внимание на столь незначительную работу.
Таннер кивнул Гроверу и подождал, пока тот наполнит его бокал.
– Не будь так наивна, Джорджина. Сомневаюсь, чтобы какому-нибудь скромному редактору пришла в голову такая мысль без распоряжения сверху. И, конечно же, она не рискнула бы самостоятельно обратиться к тебе с таким предложением.
Джорджина, нахмурившись, уставилась на мужа.
– Ты не понял, Таннер. Роне ничего и не приходило в голову. Я сама послала ей рукопись.
На правом виске Таннера запульсировала жилка.
– Прости? – Брови его слегка дрогнули. – Ты послала ей рукопись?
„Господи, – подумала Джорджина. – С чего это он взял, что издательство ни с того ни с сего вдруг обратилось ко мне?"
– Ох, мой дорогой, мне очень жаль, Таннер. Похоже, я начала тебе рассказывать все это с середины, а не с начала. Я написала нечто вроде... м-м-м... – она беспомощно развела руками, – кулинарную книгу с приложением советов по домоводству. Понимаешь, некое руководство для людей, которые работают целый день, но все же хотят, чтобы у них был хороший... – Она поперхнулась, взглянув на Таннера.
Джорджина не сразу поняла, что Таннер едва удерживается от смеха. Борясь с собой, он поднес ко рту скомканную салфетку. Она тоже невольно засмеялась. Хотя скорее изобразила смех. На самом деле она кипела от ярости. Как он может смеяться над тем, что так важно для нее?
– Таннер? – беспомощно вопросила она. Таннер, уже не сдерживаясь, бросил салфетку, запрокинул голову и взвыл от смеха. Наконец, взяв себя в руки, он извинился и удивленно покачал головой.
– Честно говоря, не вижу, что тут смешного, – сказала она, с трудом сдерживая раздражение.
– О, Джорджи, я старый болван, – проговорил он, вытирая глаза. – Ты знаешь, что я подумал, когда ты сказала... ну, когда ты... – Он снова разразился хохотом. Наконец, овладев собой, он начал объяснять: – Знаешь, что я подумал? Я было решил, что мой старый приятель Боб Каданофф подкатился к тебе с предложением написать исповедь. Типа „Как я вышла замуж за миллионера". Ну, и тому подобную чушь.
– Таннер! – воскликнула Джорджина. – Как тебе могло прийти в голову, что я способна сделать подобное?
– Милая, прости меня. Я имею дело с такими сенсациями каждый день, и я развращен. Мне очень жаль. А теперь расскажи мне толком о книге, которую ты написала, лисичка ты этакая. Когда только ты нашла время?
Веселье улетучилось. Джорджина, не поднимая глаз, водила пальцем по росписи на ободке тарелки.
– Время у меня было, – тихо сказала она. – Прости, что в этом нет никаких сенсаций, но таков уж круг моих интересов.
Таннер кивнул Гроверу, который поднес ему корзинку с хлебом. Взяв кусок, он заговорил:
– Так вот откуда ванна с салатом-латуком? Джорджина поджала губы.
– Значит, ты его видел? Я специально положила его в заднюю ванну, чтобы не вызывать у тебя подозрений.
– О, нет. Я просто отнес Гроверу обувь, чтобы он ее почистил, и увидел это. Мне ничего и в голову не пришло. Я все хотел тебя спросить, что это такое.
Джорджина улыбнулась. Если Таннер предпочитает говорить о салате в ванной для прислуги, а не о том, что она написала и собирается издать книгу, ей остается только поблагодарить его. Главное, что он не вышел из себя, а ее волновало лишь это.
