Кара Локвуд - Улыбнитесь, вы уволены
— Вечером мы выступаем на «Максимум Офис», — продолжает она. — Ты с нами?
Я смотрю на Стеф, потом снова на Мисси. Стеф права. Пора вычеркнуть «Максимум» из моей жизни.
— С вами, — отвечаю я.
Кому: jan [email protected]
От кого: КА «Центральное»
Дата: 9 апреля 2002, 10:35
Уважаемая Джейн!
В ответ на Ваше письмо сообщаем, что у нас нет отсеивающих фильтров на резюме лиц с художественным образованием.
Мы понимаем, что временная работа на телефоне «убивает Вашу волю к жизни», но, к сожалению, не можем предложить Вам должности, которыми не располагаем.
Пожалуйста, прекратите забрасывать нас письмами.
Искренне Ваш
Лукас Коэн,
кадровое агентство «Центральное»
13
Я внушаю себе, что проникновение в «Максимум Офис» — безобидная проделка. Мисси разошлет письма высшему руководству и, может быть, взломает корпоративный сайт. Разбросаем вокруг немного туалетной бумаги — и поминай как звали. Никакого насилия. Ничего уголовного. А если мы и попадемся, то, по словам Мисси, в худшем случае нас просто обвинят в незаконном вторжении, поскольку Фергюсон все еще числится сотрудником (на данный момент) и формально мы его гости. Изучив с лупой наши уведомления о временном сокращении, Мисси утверждает, что ни одна статья не запрещает нам появляться на территории «Максимум Офиса».
Стоянку «Максимум» — широкую заасфальтированную площадку — ярко освещают многоваттные лампы дневного света. Ее объезжает охранник в мини-пикапе (гибрид джипа и гольф-карта). На крыше — желтая мигалка.
Мисси и Рон сидят спереди, а мы с Фергюсоном и Стеф кое-как втиснулись на заднее сиденье «импалы». Музы решили остаться дома: им, дескать, лучше удается планирование, чем исполнение.
Мисси матерится.
— А ты рассчитывала, что охраны не будет? — спрашиваю я.
— Захлопни ПАСТЬ! — раздраженно шипит Мисси. Она так много сил потратила на запоминание поэтажного плана, что выпустила из виду, что нужно как-то незаметно проникнуть внутрь.
— Почему бы нам просто не войти? — недовольно спрашивает Стеф. — Как будто мы с Фергюсоном.
— Это крайнее средство, — отвечает Мисси. — Нас никто не должен видеть, лишняя головная боль. И потом, когда-нибудь же этот мужик уедет со стоянки.
Мы сидим молча, притаившись за большим кустом, выключив двигатель и свет, и наблюдаем, как охранник нарезает круги в своем гольф-карте.
— Похоже, ему нравится, — замечаю я.
— Заткнись, а то допрыгаешься, — цедит Мисси.
Я молчу. Мне уже начинает казаться, что я поспешила, согласившись на эту выходку. Я никогда не была сорвиголовой. Я скорее похожа на Кеннета Лэя, который неделями прячется от конгресса и в конце концов появляется только для того, чтобы сослаться на пятую поправку[14].
Я поворачиваюсь к Фергюсону. Тот относится к нашей секретной миссии чересчур серьезно: раскрасил лицо как коммандос, надел черные солдатские башмаки и специальный пояс, на который прицепил рулетку, нож, фонарик, рацию и ключи.
— Тебе не кажется, что ты чуточку перестарался? — спрашиваю я Фергюсона. — К чему этот десантный макияж?
Фергюсон отказывается разговаривать со мной иначе как по рации, хотя я сижу бок о бок с ним на заднем сиденье.
— Ты осел, — сообщаю я в рацию.
— Нужно добавлять «перехожу на прием». Перехожу на прием, — шепотом подсказывает Фергюсон.
— Ты осел. Перехожу на прием.
Наконец охраннику надоедает колесить по стоянке и он уезжает на ту сторону здания.
— Это наш шанс. — Мисси открывает свою дверь.
Фергюсон несколько минут не может отделить себя от заднего сиденья «импалы». Ему приходится выпутывать фонарик, который зацепился за ремень безопасности.
— Быстро, — шипит Мисси на Фергюсона.
Освободившись, он выбирается к нам. Предстоит преодолеть двадцать шагов до двери. Фергюсон бежит пригнувшись и раздает указания условными жестами морских пехотинцев, но, запыхавшись, останавливается на полпути, наклоняется и упирается руками в колени, чтобы отдышаться.
— Издеваешься? — шепчет Мисси.
У входа Мисси берет карточку Фергюсона и проскальзывает внутрь. Фергюсон изощренно крутится, словно он командир спецназа, старающийся не задеть лазерных лучей. Я спокойно переступаю через порог, убийственно взглянув на него. Он делает мне знаки «о'кей» и «порядок» — большие пальцы вверх.
— Атакующая команда на месте, перехожу на прием, — хрипит Фергюсон в рацию.
— Команда и так одна, — шепчу я. — Других нет.
— Надо говорить «перехожу на прием», перехожу на прием, — тоже шепотом отвечает он.
— Пошли! — Стеф тащит его за собой.
Поднявшись по лестнице на второй этаж, мы почти сразу же видим старую кабинку Стеф. Теперь она вся увешана фотографиями чьего-то скотчтерьера, в рамочках; еще тут есть календарь с терьерами и гигантская открытка с надписью «Собаки тоже люди!».
Я держу Стеф обеими руками, чтобы она не разнесла всю кабинку.
— Дай хоть одну рамочку разбить, всего одну! — умоляет она, но я выталкиваю ее обратно в коридор и пытаюсь утешить:
— Все равно никто бы не догадался, правда?
— Да? Давай зайдем в твою кабинку. Посмотрим, как тебе понравится.
Моя кабинка через две от Стеф, у окна. Не сомневаюсь, в нее кто-то переехал прямо в день моего увольнения.
Однако я не ожидала увидеть на своем старом месте весь отдел информационных технологий. Втайне я мечтала, что после моего ухода останется опустевшая кабинка — как вечное печальное напоминание о невосполнимой потере.
Моего стола не узнать. Он превратился в филиал диснеевской студии: все свободные поверхности покрыты открытками с героями мультиков.
Как будто меня здесь никогда и не было.
Стеф пожимает плечами.
— Ну, по крайней мере, у тебя не сплошные скотчтерьеры.
* * *Дважды свернув не в ту сторону, Мисси все-таки приводит нас в серверную, которая оказывается просто большой подсобкой — ряд пыльных полок, заваленных грудами электронного оборудования. Словно чулан с реквизитом для «Звездного пути». Отовсюду свисают провода.
Фергюсон с грохотом опрокидывает стоящую в углу урну, мы все смотрим на него.
— Извините, перехожу на прием, — хихикает он в рацию.
— Кто-нибудь заберет у него эту штуку или мне придется делать это самой? — спрашиваю я у остальных.
Мисси садится перед единственным в комнате компьютером.
