Ольга Шумяцкая - Эль скандаль при посторонних
Ничего этого Мурка не знала. Она стояла у газетного киоска и любовалась на свою физиономию, маячившую сквозь стекло. Потом она тихонько отвалила от киоска и побрела домой, так ничего и не купив. Постеснялась. Дома она легла в постель, закурила вонючую коричневую сигаретку, закинула на спинку кровати лапы в атласных панталонах и стала думать горькую думу. «Как жить дальше? — думала Мура. — С этим несмываемым пятном на биографии? Как очиститься от позора? Что она скажет Лесному Брату, когда тот вернется с рыбалки?» И тут раздался телефонный звонок.
Если вы заметили, телефонные звонки играют в нашем повествовании очень важную роль. Чуть что — раздается телефонный звонок, и судьбы героинь поворачиваются самым неожиданным образом. Это потому, что они живут в век технического прогресса. А представьте себе, если бы мы жили, предположим, в Древнем Египте или — того хуже — в Месопотамии. Сколько времени уходило бы на то, чтобы перенести с места на место папирус с приглашением на презентацию? Ведь в Древнем Египте не только телефона не было, там даже автомобили отсутствовали. С другой стороны, не было нужды стоять в пробках. Что большое удобство, особенно когда хочется уже наконец побыстрее закончить эту главу про порядком надоевшую всем Мурку.
Так вот, телефонный звонок. Это звонил молоденький фотограф. Он предлагал Мурке приехать в его студию и провести фотосессию, за которую он заплатит... Тут фотограф запнулся, и Мурка, воспользовавшись паузой, крикнула:
— Две тысячи баксов!
— Две тысячи баксов, — покорно согласился фотограф.
Мурка, не ожидавшая такой легкой победы, опешила. Но тут раздался еще один звонок. Мурке предлагали принять участие в показе моделей еще одного известного модельера, но только при условии непременного падения с подиума. Ей обещали дать точные указания, на кого и когда падать. Следом раздался третий звонок. Мурку приглашали на телевидение вести ток-шоу «Лицевой нерв» с огромной просьбой во время съемок не забывать делать из своего лица то, что она сделала во время вчерашнего показа. «Вы понимаете, наше шоу «Лицевой нерв» посвящено безграничным возможностям человеческих лицевых нервов, — сказала редактор. — Мы учим людей сжимать и разжимать лицо самым причудливым образом. Это благотворно влияет на психику. Вот только никто не мог показать, как это делается. А тут вы с вашей необыкновенной мимикой! Вы нам очень поможете, если согласитесь!» И Мурка согласилась. Дальше — больше. Через десять минут Мурка была зачислена в сборную страны, которая выезжала в Южную Африку на чемпионат мира по гримасам и ужимкам. Впереди маячила Книга рекордов Гиннесса.
Чем закончилось дело, ясно без слов. Мурка вызвала на рандеву бритого качка, красного дядьку и Витасика.
— А у меня для вас сюрприз! — ласково пропела она.
Дядька в панике заколыхал красными щеками. Качок потянулся за пушкой. Витасик струхнул и начал сползать со стула.
— Сидеть! — грозно сказала Мурка и вытащила из кармана три пачки денег. Раздав деньги, она выставила вперед толстенькую лапочку и потребовала, чтобы все трое поцеловали ей руку и громко сказали: «О, Мура! Как вы прекрасны! Какое счастье, что вы встретились на нашем жизненном пути!» И что вы думаете, они это сделали. Потом она купила Лесному Брату теплое финское белье, а себе — новую свежую ботву, потому что старая совсем поизносилась. Она обрела уверенность в себе, позвонила Наглому Парнише и рассмеялась в трубку демоническим смехом. Говорят, он рвал на себе волосы.
И вот настал великий день. Она сняла трубку и набрала мой номер. Мурка хотела помириться. Но тут надо знать Муру. Она ни за что не стала бы звонить, если бы ее дела не шли столь триумфальным образом. Ей, конечно, очень хотелось помириться. Но еще больше ей хотелось похвастаться.
— Бери Мышь и дуй в Питер! — приказала она. — Расходы за мой счет!
Я позвонила Мыши. Мышь как раз с треском выставили из дома Меральды. Она была совершенно свободна.
— Мурка звонила, — осторожно сказала я. — Требует, чтобы мы приехали. Расходы берет на себя. Ты как?
Мышь молчала. На другом конце провода я мысленным взором видела, как она надулась и покраснела. Мышь решала неподъемную задачу: продолжать копить обиды или идти на мировую.
— Ну ладно, — наконец буркнула она. — Поехали.
И мы поехали.
Муркин успех в Питере превосходил самые смелые предположения. Весь город был обклеен афишами с ее мордахой. Над Невским висели растяжки с одним словом: «Му-ра!» Один городской поэт (я подозреваю, что по совместительству городской сумасшедший) написал в ее честь стишок:
Му-ра,
У-ра!
В день нашего приезда Мурка должна была выступать со своим падением в зале «Октябрьский». У них это называлось интерактив со зрителем. Фаны толпились у касс. Некоторые занимали очередь за неделю и спали прямо на улице. У всех на голове красовалась самодельная поролоновая ботва. Мурка подъехала на белом шестидверном лимузине. Два охранника вынули ее из машины. Фаны заголосили. Один тщедушный паренек упал в обморок. Увидев нас, Мурка коротко бросила: «Это со мной!» — и прошла внутрь.
Вы знаете, я девушка скептическая, но такого не ожидала. Ее выступление было великолепным. Мурка падала в зал пять раз, и каждый раз публика ревела от восторга. «Бис! — кричали фанаты. — Бис!» И Мурка падала на бис. Последний раз она упала как-то особенно прекрасно, напоминая в полете лягушку-путешественницу после препарации на лабораторном столе. «Бис!» — заголосили фанаты. Но Мурка лежала без движения в оркестровой яме.
Так на наших глазах рухнула самая невероятная карьера в истории шоу-бизнеса. Мурка сломала ногу. До кареты «Скорой помощи» ее провожали толпы рыдающих поклонников. Мы с Мышью две недели не отходили от ее постели. Через две недели Мурка настолько пришла в себя, что начала скакать на костылях по палате и планировала этими костылями накостылять санитарам по шее. А заодно и врачам, которые вместо того, чтобы крутиться вокруг Муркиной драгоценной особы, заглядывались на завалявшихся в соседних палатах больных. Параллельно она подумывала о продолжении своей сценической деятельности. Но непостоянство публики известно. К тому времени, когда Мура вернулась домой и готова была покорять новые творческие вершины, зрители ее забыли. Поклонники оставили. Фанаты переключились на других кумиров. О, слава! Как ты эфемерна!
Горевала Мура недолго. Она ведь девушка практичная и на жизнь смотрит трезво.
— Ладно, девочки! — сказала она, когда мы отмечали ее выписку из больницы. — Черт с ней, со славой! Зато помирились!
