Ольга Шумяцкая - Эль скандаль при посторонних
— Ну-с, — наконец промолвил Наглый Парниша. — Приступим.
— Приступим, — кивнула Мурка.
— Вы, конечно, знаете, что мы даем представления в детских садах и школах нашего славного города. Перед детишками выступаем, — сказал Наглый Парниша.
— Конечно, не знаю, — напряглась Мурка. Такого поворота дела она не ожидала. Детишки нашего славного города были ей мало интересны.
— Ну, вот я вам и говорю. Несем в детские массы драгоценные крупицы народного эпоса. «Колобок», «Курочку Рябу», «Репку», «Машу и медведей».
— «Теремок», — брякнула Мурка.
— «Теремок», — согласился Наглый Парниша, щелкнул пальцами, и на пороге появилась неизменная Варвара Львовна. — Варвара Львовна, голубушка, принесите, пожалуйста, костюмы к «Снегурочке», «Теремку» и «Репке».
— Все? — спросила Варвара Львовна.
— Нет, зачем же. Наша новая актриса, — тут Наглый Парниша выразительно посмотрел на Мурку, и та зарделась. Он знал, чем взять женщину. — Наша новая актриса Мура будет пробоваться на роль Снеговика, Петуха и Репки.
Через пять минут Варвара вернулась с костюмами.
Наглый Парниша взял двумя пальцами красную морковку и приставил к Муркиному носу. Мурка недовольно мотнула головой, и морковка свалилась на пол. Наглый Парниша тяжело вздохнул. Потом он взял двумя пальцами ведерко и пристроил на Муркину голову. Мурка недовольно дернулась, и ведерко тоже оказалось на полу. Наглый Парниша понял, что со Снеговиком дело не пойдет. Он выбрал из груды тряпья несколько разноцветных перьев и приставил к Муркиной попе. Мурка заверещала, что она им тут не павлин. Наглый Парниша понял, что с Петухом тоже конфуз. Тогда он взял зеленую ботву, искусно вырезанную из поролона, и приколол к Муркиным волосятам. И вы знаете, ботва Мурке понравилась. Она ей очень понравилась. Прелестным зеленым венчиком ботва стояла у нее на макушке и даже покачивалась в такт движениям. Мурка покружилась перед зеркалом, покачала головкой и дала свое добро на Репку.
— Придется померить основной элемент костюма, — сказала Варвара и вытащила на свет огромный желтый надувной шар.
В шаре было пять отверстий. Одно сверху — для головы, два посередине — для рук и два внизу — для ног. Мурке надлежало влезть в шар и просунуть в отверстия вышеозначенные части тела. Потом выйти на сцену, расставить ноги, растопырить руки и так стоять на протяжении всего спектакля. Бабка, дедка, внучка, Жучка, кошка и мышка должны были ходить вокруг и проделывать с ней различные манипуляции. А именно: посадку, прополку, полив, окучку и выкорчевку. Все это Наглый Парниша рассказал Мурке. В том смысле, что поставил художественную задачу. Однако задача в отличие от ботвы Мурке не понравилась. Она не желала стоять на сцене, растопырив руки, и подвергаться прополке и окучке. Она ткнула пальцем в желтый шар и грубо сказала:
— Вот этого не надо!
Но Наглый Парниша знал, что делать с заупрямившимися мурками. Он взял ее за руку и нежно заглянул в глаза. Потом поднес руку к губам и поцеловал указательный пальчик.
— Ну ладно! — пробурчала Мурка. — Так уж и быть!
И поплелась на сцену.
Начались изнурительные репетиции. Целыми днями Мурка стояла на сцене, растопырив руки и ноги, и зевала. Наглый Парниша в смысле работы оказался деспотом. Он добивался от Мурки не только полного внешнего, но и внутреннего слияния с персонажем. Он требовал, чтобы Мурка буквально перевоплотилась в Репку. Надо сказать, что, несмотря на все ее артистические способности, позволяющие ей пятнадцать последних лет манипулировать Лесным Братом, мной и Мышкой, задача оказалась Мурке не по зубам. Образ Репки никак не вырисовывался.
— Мура! — строго говорил Наглый Парниша. — Сколько можно повторять! Применяйте систему Станиславского! Что мы знаем о Репке? Как она жила до того, как попасть к бабке и дедке? Кто ее родители? Может, она пережила большое светлое чувство? Может, ее предал любимый человек? А дети? Есть ли у нее дети? Не было ли у нее в роду репрессированных?
— А я откуда знаю! — грубо отвечала Мурка.
— Ах, Мура, Мура! — недовольно качал головой Наглый Парниша. — Вы же сами должны придумать ей биографию! Ну, придумывайте!
Мурка морщила лоб.
— Это... — бормотала она. — Она подкидыш...
— Хорошо! — одобрительно кивал Наглый Парниша. — Дальше!
— Это... — бормотала Мурка. — В детском доме... того... ну, воспитывалась...
— Очень хорошо! — подбадривал Наглый Парниша.
— Это... лишения... того... испытывала... супу недоедала...
— Прекрасно! — кричал Наглый Парниша и всплескивал руками. — Ведь можете, когда хотите!
— И тогда она!.. Тогда она!.. Тогда она сварила суп из самой себя! Реповый! — орала Мурка, войдя в раж.
— А вот это уже неправда жизни! Не верю! — морщился Наглый Парниша. — Если она сварила суп из самой себя, кого же тогда посадили бабка и дедка?
— Да-а... — мямлила Мурка. — Это я недодумала.
И репетиции продолжались.
Тут надо сказать несколько слов о взаимоотношениях Мурки с творческим коллективом комикс-шоу-балета «Огневушки-поскакушки». Они были непростыми. Можно сказать, они были очень сложными. Творческий коллектив «Огневушек-поскакушек» как-то сразу невзлюбил нашу Муру. Причин этой ненависти могло быть несколько. Первая: наша Мура существо грубое и неотесанное. Хамит непрерывно. Не всем это нравится. Причина вторая. Наглый Парниша оказывал Муре недвусмысленные знаки внимания. А так как творческий коллектив состоял исключительно из дам бальзаковского возраста, то все эти дамы сильно ревновали Парнишу к Муре и не прощали ей бешеного успеха. Причина третья. Вытекает из второй. Состав труппы «Огневушек-поскакушек» был исключительно однородным. А именно: Зульфия Ахмедовна, бывший бухгалтер, 58 лет, Наталка, бывший освобожденный секретарь комсомольской организации агитпоезда «Целинник», 72 года, Вероника Евсеевна Пых, бывший массовик-затейник дома отдыха завода «Красный подшипник», 64 года. Собственно, этими личностями, чей бальзаковский возраст временами плавно перетекал в мафусаиловский, состав труппы исчерпывался. На эпизоды приглашали специальных звезд из областного кукольного театра. Теперь вы понимаете, почему Муру так невзлюбили.
Вели они себя безобразно. Ну то есть ужасно. Однажды сдули Муркин желтый шар, когда она находилась внутри. Шар облепил Мурку, и она чуть не задохнулась. Спасибо Парнише, который быстро сообразил, что к чему, притащил велосипедный насос и надул шар заново. Другой раз подстригли ее ботву, и Мурка стала походить на раздувшегося желтого ежа. Пришлось заказывать новую ботву в театральной мастерской.
Тем не менее день премьеры приближался, и Мурка очень волновалась. Как она сыграет Репку? Не забудет ли текст? Потом она вспоминала, что текста нет, и на минутку успокаивалась. Но тут же начинала волноваться опять. Как быть с трактовкой образа? Одобрит ли Наглый Парниша ее идею выдвинуться в последней сцене к рампе и сделать плавный реверанс? Вот какие сложные вопросы волновали нашу Муру. Иногда она вскрикивала во сне. Ей снился мультфильм про мужика и медведя. «Тебе вершки, а мне корешки!» — приговаривал мужик и закидывал в телегу кругленькие крепенькие репки.
