Лена Петсон - У Ромео нет сердца
Он говорит шепотом, будто боится спугнуть или разбудить кого-то. Некачественная картинка из скайпа. Я всматриваюсь в загорелое, напряженное лицо Кирилла, ловлю взгляд, который он пытается прятать. Еще недавно мы были вместе – и эта мысль вызывает у меня странное чувство. Этот большой рот пытался целовать меня… Эти руки, которые сейчас он не знает куда пристроить, пытались обнять меня…
– Я впервые сталкиваюсь с тем, что самомнение человека не имеет никаких оснований, – говорит он. – Да, она богата, да, имеет в определенных кругах влияние, но это вовсе не значит, что я должен быть ее рабом. Мне непонятно, почему ради нее я должен отказаться от личной жизни, от любимой девушки, от ребенка, которого моя любимая ждет от меня. Понимаете, Ирина привыкла, что она королева, а все окружающие – пешки, и когда я вышел, по ее мнению, из-под контроля, решила мне мстить…
– Что вы на это скажете? – спрашивает Ирину ведущий.
– Ну, что тут сказать… Мальчик просто захотел славы. А как славу получить легче всего? – задает она риторический вопрос. – Через скандал.
– То есть вы утверждаете, что всю эту историю затеял Кирилл, а не вы?
– Ну, а как иначе? Сами подумайте. Мальчик был моим пасынком. Когда я вышла замуж за его отца, ему было четырнадцать лет. Переходный возраст. Как вы думаете, как он мог воспринять молодую мачеху? Правильно, ревновал. Я считаю, что эта обида подсознательно живет в нем до сих пор. И вот теперь он объявляет меня своей любовницей – дескать, я ему жизнь порчу. Ну, смешно же!
Минуты идут… вскоре я уже начинаю забывать о цели своего присутствия здесь. Занятая своими мыслями о Марке, сижу как во сне. Ведущий спрашивает меня, знала ли я о родстве Ирины и Кирилла. Отвечаю, что этого никто не афишировал, а догадаться самой было невозможно, но об этом мне рассказал сам Кирилл.
– Да, да, – уверяет Ирина. – По сути, наши отношения как мачехи и пасынка закончились сразу после моего развода с его отцом.
– А как вы объясните тот факт, что он получил роль в фильме, продюсером которого вы являетесь? – не выдерживает кто-то из зала.
– Он талантливый мальчик, и потому нет ничего удивительного в том, что он получил эту роль, – заверяет она.
– Талантливых много!
Я с грустью смотрю, как эта взрослая женщина, чей образ жизни далек от монашеского, уверяет всех, что она – сама невинность, а среди окружающих ее ангелов внезапно появился бес. Правда, Ирина давно привыкла к гораздо более сложным ролям, и та, какую она сейчас играет, дается ей легко и непринужденно…
* * *– Недостаточно иметь связи и деньги, – поддерживает зрителей ведущий. – Шоу-бизнес – это игра с высокими ставками. Здесь важно, что ты готов поставить на кон. Талант? Хорошо, если он есть. Но одного его мало. Тело? Как говорят в тусовке: «Тело! Вот тогда будет дело…»
Ирина тщательно готовилась к своему выступлению. Ее план очень хорош, а речь продумана до мелочей, и это позволяет ей прятать свои истинные чувства: злость, ревность и обиду. Однако под маской невинности, которую она нацепила, я вижу уставшие от ненависти глаза…
– Я всегда смотрю на ребят, с которыми приходится работать, сами понимаете, среди них много красивых. Они мне все очень нравятся. Скажем так, слюнки текут, но работа есть работа, а личная жизнь – личная жизнь.
– То есть вы не отрицаете, что продюсер – достаточно часто не просто продюсер, а нечто большее… Скажем так, покровитель, – уточняет ведущий.
– Покровитель – это покровитель, а продюсер – это продюсер. Иногда это один и тот же человек, – немного раздраженно Ирина начинает читать лекцию на тему: «Белое есть белое, а черное есть черное, однако есть еще и серый цвет».
– И все-таки… чем отличается покровитель от продюсера? – не унимается шоумен.
– Ну, я не думаю, что открою для кого-нибудь секрет… Покровитель – тот, кто безвозмездно вкладывается в звезду, используя и деньги, и связи. Условно безвозмездно, разумеется, потому что взамен он получает любовь… это если цивилизованно выражаться.
Ее настрой на позитив явно готов иссякнуть. Еще чуть-чуть, и она может выйти из себя. Ведущий знаком просит ее быть сдержанней. Как и я, он чувствует, что милая беседа грозит перерасти в грандиозный скандал – и даже без участия Кирилла.
* * *Зачем?.. какой смысл в этих публичных размышлениях на тему того, что всем давно известно? Выгородить себя за счет абстрактных рассуждений о других – неужели в этом ее расчет?.. посмаковать чужие секреты, осудить вслух за то, чем тайно наслаждаешься сама. Не успеваю я подумать об этом, как кто-то из публики перебивает тоскливые рассуждения Ирины:
– Не понимаю… мы сюда на лекцию о шоу-бизнесе пришли или все-таки понять, где правда, а где ложь… и кто из них прав – молодой парень или эта женщина?
Ирина смотрит в зал невинным, непонимающим взглядом, как будто все происходящее ей кажется странным, непонятным и нелепым, но, к сожалению, она не в силах ничего изменить. Она прекрасна, я бы ей «Оскара» дала, имей я такую возможность.
– Это правда, что у вас в Италии есть дом и что всего пару месяцев назад вы специально приезжали туда, чтобы встретиться с Кириллом? – делает свой первый укол ведущий.
Надменная улыбка скользит по Ирининым губам…
– Про дом правда, он достался мне в наследство от любимого мужа, – отвечает она. – Все остальное – наглая ложь…
– Мы отправили в Италию свою съемочную группу, чтобы на месте происшествия, так сказать, разобраться в происходящем, – бойко тараторит ведущий.
Все самое интересное только начинается… Зал затихает.
* * *Верона… я помню ее спокойной, тихой, умиротворенной, как море в безветренную погоду. Совсем иная она сейчас. На экране мелькают улицы и переулки. Окна, лица… один из тысячи суетливых туристических городов. И вдруг профессиональные кадры сменяют любительские: на экране я вижу себя. От изумления даже шею вытягиваю и щурю глаза, пытаясь рассмотреть там кого-нибудь другого. Но зря стараюсь, увы, я вижу лишь себя… потом кадры из инстаграма Кирилла: мы с ним вдвоем – он обнимает меня, я робко улыбаюсь…
Я уже придумываю фразы, с помощью которых можно все это объяснить не в ущерб Ирине: «Да, мы путешествовали с Кириллом», «Да, нам вместе было хорошо», «Да, это он, а это я, но обсуждать личное я сейчас не готова».
И в этот момент на экране появляется Ирина. На ней минимум косметики, и из-за этого она кажется более живой, милой и человечной; на ней минимум одежды, и сразу понятно, что в таком виде ее мог снимать только кто-то очень близкий. Голос за экраном игриво говорит:
– Ну, же… ну, же… улыбнись мне!
И я понимаю, что это голос Кирилла, после чего перевожу взгляд с экрана на Ирину. В кресле главного героя кособоко, неуклюже, плотно сжав колени, сидит резко постаревшая, отчаявшаяся женщина, которую только что поймали с поличным.
