Элен Вольф - Я выхожу замуж (СИ)
Тело начало колотить крупной дрожью, рука сжалась в кулак, и остатки недокуренной сигареты обожгли ладонь, причиняя боль.
— Сдохни уже, — прохрипела она, — я тебя ненавижу! Почему ты еще жив?!
Сэм встала и, кое-как передвигая ноги, поплелась в душ. Она стянула с себя шорты и майку, залезла в ржавую ванну и открутила кран. Сверху хлынула ледяная вода, тело мгновенно покрылось гусиной кожей. Она свернулась на дне, обхватив колени, и долго сидела с закрытыми глазами. Мыло и мочалка остались нетронутыми, потому что ей все равно не смыть с себя эту грязь. Никогда! Это то, что глубоко внутри нее, то, что останется там навсегда. Благодаря ублюдку по имени Брайан Палмер. И ей никто и ничто не поможет — ни Лиззи, ни Томми, ни семья и любовь близких. Потому что пока она жива, жив и Брайан Палмер. Пока она жива…
Сэм перестала стучать зубами и вылезла из ржавого корыта, выключив воду.
— Я знаю, почему ты еще жив, — сказала она отражению, — но я исправлю это. Встретимся в аду, папочка.
Полностью одевшись спустя несколько минут, Сэм снова села на кровать и взяла очередную сигарету. Пальцы не дрожали. Она курила и думала, не отводя взгляда от мобильника, лежащего около пепельницы. Два варианта: написать сообщение Томми, не написать сообщение Томми. Рука сама дотянулась до ненавистного устройства, и набрала три слова, предназначающиеся «Умнику».
В памяти всплыл их недавний телефонный разговор. Она хотела услышать его голос. Но поняла, что ему это не нужно, потому что он поговорил с ней. Не отделался сухими фразами, не послал к чертовой матери, а именно поговорил. «Привет, Сэм!.. Да, все отлично… Прости, я плохо слышу… Тут шумно…» Он не лгал. На заднем фоне слышалась музыка и чьи-то голоса. «Ты в порядке?» Женский смех, и тихая реплика в сторону: «Детка, я говорю по телефону». Детка капризно спросила, кто такой Сэм. «Ты что-то сказала, Сэм?.. Извини, ты не могла бы перезвонить завтра?» Конечно, Сэм не перезвонила. И он не перезвонил. Это был конец.
С мокрых волос падали капли воды и стекали за шиворот, давая надежду, что если ее план не сработает, то она в любом случае умрет от менингита. Она нажала отмену отправки сообщения и, выключив телефон, бросила его на кровать.
— Будь счастлив, Томми.
Сэм надела куртку, проверила, лежат ли в кармане ключи от Форда, и вышла, тихо прикрыв за собой дверь. На часах было двадцать минуть четвертого.
***
Дэвид проснулся от тихого стона. Лиззи снился кошмар. Он притянул ее к себе, устраивая на плече, и поцеловал в макушку.
— Дэвид? — сонно пробормотала она.
— Все хорошо, спи, тебе что-то снилось.
Руки поглаживали напряженную спину, массируя сведенные мышцы. Через минуту она расслабилась и положила теплую ладонь ему на грудь.
— Сэм, — прошептала Лиззи, — мне снилась Сэм.
— Это просто сон, — сказал он.
Она не ответила, снова погрузившись в царство морфея. Дэвид закрыл глаза, пытаясь заснуть, но через несколько секунд ожила радио-няня, наполнив комнату звуком детского плача.
— Ммм? — жена подняла голову и моргнула несколько раз.
— Я сам, — Дэвид встал, мимоходом взглянув на часы. — Полчетвертого, зае. ись, — пробормотал он по пути в детскую.
***
— Том… — тихий женский голос звал откуда-то издалека. — Где же ты, Том?
— Кто здесь? — спросил он, озираясь по сторонам. — Сэм? Это ты?
В полумраке он различил длинный широкий коридор с полукруглым высоким сводом, напоминающий подземелье из фильма ужасов. Слева и справа было множество закрытых дверей. В воздухе пахло сыростью, где-то капала вода. Том двинулся вперед, прислушиваясь, каждый шаг давался с трудом, гулким эхом отзываясь под потолком.
— Томми?
Кажется, уже близко.
— Я иду к тебе.
Стены были влажными и шершавыми на ощупь, и оставляли на пальцах кусочки серой штукатурки. Он остановился перед дверью, голос звучал оттуда, он был почти уверен в этом. Ржавая ручка поддалась с трудом.
— Сэм, ты там?
С громким скрежетом дверь распахнулась, открывая его взгляду… Кирпичную кладку, покрытую паутиной.
— Том! — раздалось сзади, и Грей резко обернулся. — Том!
Она где-то здесь, совсем рядом.
Следующая комната тоже оказалась фальшивкой, как и та, что была напротив.
— Том!
Он крутился вокруг своей оси, пытаясь уловить ее местонахождение, но каждый раз не находил ответа. Наконец, Грей остановился на одном месте и закричал:
— Хватит!
Крик разлетелся по коридору, с громким стуком распахивая двери настежь. Они ударялись о стены, одна за другой, словно кто-то толкнул гигантскую кость домино, вызвав цепную реакцию. Поток теплого зловонного воздуха жалил лицо мелкими осколками кирпича, слепил глаза пылью. Он прикрылся от ветра рукой и побежал вперед, не дожидаясь, пока эта какофония ударов прекратится.
Кирпичная кладка, кирпичная кладка, кирпичная кладка.
Грудь вздымалась, качая воздух, ноги налились свинцом, влажные волосы прилипли ко лбу. Фальшивка! Том задыхался, но продолжал бежать. Внезапно вдалеке отгремел последний стук двери о стену, и он остановился как вкопанный. Медленно повернув голову влево, Грей увидел то, что искал — черный зияющий дверной проем.
— Сэм, — позвал он хрипло.
— Томми, это ты? — отозвалась она из темноты. — Мне нужна твоя помощь, Томми.
Грей подошел ближе и задержал дыхание. Страх сковал каждую клеточку тела. Там, внутри, скрывалось что-то ужасное, что-то такое, чего он никогда не хотел бы видеть. Но там Сэм…
— Помоги мне, Томми.
Том закрыл глаза и шагнул вперед, зная, что произойдет дальше.
Дверь захлопнулась за его спиной, оставляя его во тьме.
— Извини, что пришлось так поступить с тобой, Умник, — от ее голоса волосы шевелились на затылке, — но у меня не было другого выбора.
— Что происходит, Сэм? — еле слышно прошептал он, пытаясь разглядеть хоть что-нибудь в непроглядном мраке.
— Разве ты еще не понял? — она коротко рассмеялась. — Я умираю, Томми…
Часть 3
Глава 21
…sometimes
You're asking yourself why
You feel you can't get by
You feel you're crawling on your knees
(Reamonn — «Sometimes») [5]
Он не помнил, когда последний раз нормально ел или спал в уютной постели под теплым одеялом. Казалось, с тех пор прошла уже целая вечность. Где-то между чередой пластиковых стаканчиков с отвратительным кофе из автомата и сигарет, выкуренных в неположенных местах, иногда появлялся просвет, чтобы заехать домой, принять душ, побриться и переодеться. Но на нормальную еду и сон времени не хватало. Он забыл, что такое работа, почти не отвечал на звонки и перестал ощущать собственную задницу. Вся жизнь сфокусировалась в стенах одной больничной палаты. И единственное, что он чувствовал, — это страх. Страх, что она никогда не вернется.
