Ольга Дрёмова - Иллюзия любви. Ледяное сердце
— Я не знаю, жить тебе дальше или как, но вчера америкашки вещали такое, что в голове не укладывается. Я, правда, не всё понял, глушили сильно, да и с английским я не очень, но кое-что разобрал.
— И что же?
— Что в Москве почти как во время войны, продукты скуплены под ноль, даже лежалых макарон и тех нет.
— На хрена мне макароны? — усмехнулся Тополь. — От них только брюхо пухнет.
— Может, макароны тебе и ни к чему, — задумчиво протянул Толик, — только я вот о чём подумал. Ты говорил, что перед отъездом занял деньги, причём в долларах, и тут же перекинул их в рубли.
— Ну? — неожиданно лицо Тополя начало бледнеть.
— Сколько ты занял-то, две?
— Две.
— Значит, чтобы отдать их обратно, тебе придётся две тысячи покупать в обменке?
— Ну, да… — Сглотнув, Тополь замер, в его ушах тоненько-тоненько начало звенеть. — Две с половиной на тридцать… — Губы Семёна вдруг стали непослушными, и он ощутил, как, провалившись куда-то в пустоту, его сердце почти перестало биться. Либо через два месяца и пять дней у него на руках окажутся семьдесят пять тысяч рублей, либо ему не поможет никто, ни добрый Фидель, ни папа римский, ни сам Господь Бог.
* * *— Привет, какими судьбами? — Францев перебросил через плечо спортивную сумку и протянул руку Семёну.
— Да такими же, какими и ты, — не замедляя шага, Тополь пожал руку Вадима и повернулся чуть боком, демонстрируя свой рюкзак. — И когда эта физкультура только закончится? Третий курс, а мы всё как проклятые круги по стадиону нарезаем. Ближний свет — Лужники. Мне эта Южная арена уже осточертела.
— Так не ходил бы, всё равно за сессию платишь.
— Если бы мог, не ходил, — уклончиво отозвался Семён.
— Ты с хвостами-то разобрался?
— Разобрался, — Тополь тяжело вздохнул, — почти.
Вадик уже открыл рот, чтобы спросить, что означает это многозначительное «почти», но, увидев нахмуренные брови друга, передумал. Если бы Сёмку выгнали за неуспеваемость, он бы сейчас не шёл в том же направлении и не нёс бы в рюкзаке спортивную форму, а значит, вопрос об отчислении он как-то урегулировал. В конце концов, это дело Семёна, и напрашиваться на неприятности, засовывая свой нос куда не просят, не стоило.
— Слушай, мы тут с ребятами решили в последние выходные сентября поехать на природу: шашлычки там и всякое такое… Ты как?
— Даже не знаю, дел полно, — неопределённо пожал плечами Семён.
— Да их всегда полно. — Вадим поправил на переносице тяжёлую оправу очков. — Давай-ка, плюнь на все дела и поехали с нами. Игорёк к себе на дачу звал, это где-то во Владимирской области. Говорят, там по осени грибов — прорва, сходили бы. Тем более что не на электричке, Мишка и Денис на колёсах будут, так что на всех места хватит. Кстати, ты, наверное, ещё не знаешь, Дэн своей машиной обзавёлся. Он же всё на отцовской рассекал, а на этот день рождения его папенька расщедрился и купил ему «четвёрочку», правда бэушную, но всё же. Мы, когда у Ирки на сорока днях были, он на ней приезжал. Такого цвета, — Вадик неопределенно покрутил в воздухе рукой, — как бы тебе сказать, не то тёмно-зелёная, не то цвет морской волны… как-то он говорил…
— Мурена, что ли? — подсказал Семён.
— Точно! — просиял Вадим. — Мишка на отцовской «Волге» был, а Дэн на своей птичке. Знаешь, как он её зовёт? Головастик. Правда, смешно?
— Головастик? — Семён улыбнулся. — Это в духе Дэна. Слушай, а про какие сорок дней ты говоришь?
— Как же… — Францев растерянно заморгал. — А ты что, ничего не знаешь?
— А чего я должен знать?
Семён мельком взглянул на запылённые окна кафешки, в которой почти каждый раз, возвращаясь с физкультуры, они пили коктейль. Тёплый, кислый, с упругой белой пеной, напиток, по правде сказать, был отвратительным, но выбирать не приходилось, потому что в меню этой забегаловки ничего другого просто не значилось.
— Ну как же… — снова повторил Вадим, — Ирка… Хрусталёва Ирка. Она же ещё летом умерла.
— Как это умерла? — От неожиданности Семён даже остановился. — Ты чего болтаешь-то, Францев?!
— Ничего я не болтаю, — обиделся Вадим. — Об этом весь институт знает, и, если бы ты почаще там появлялся, тоже бы знал. На сорок дней почти вся группа пришла, кроме тебя. Я ещё подумал, что вы с Хрусталёвой были в контрах, вот её мать тебя и не позвала.
— А чего мне никто сказал?
— Я звонил, но тебя разве застать? — попытался оправдаться Францев. — То ты с кем-то в кино, то у кого-то на даче, потом мать сказала, что ты на Селигер уехал. Между прочим, мог бы и сам хоть разочек за лето позвонить.
— И когда? — пропуская ненужную лирику, хмуро спросил Тополь.
— А вот когда ураган в Москве был, тогда всё и произошло. Тогда ещё по телевизору говорили, что девушку деревом убило, слышал? Только всё было по-другому. Ирка уже почти до подъезда дошла, когда в этот чёртов тополь молния попала. Одна из веток отломилась и упала на провода, те и оборвались! Если бы посередине, может, ничего бы и не произошло, Ирка бы успела до подъезда добежать, а так — где-то у самого столба. Ты же понимаешь, сколько на асфальте воды было? А провод под током, упал вниз, представляешь, какое там напряжение? Ну, вот и всё… — Вадик развёл руками. — Больше нечего рассказывать. Это семнадцатого июня произошло, а двадцать шестого июля мы все у неё и были. Я ещё тогда подумал, надо же какое совпадение, ветка отломилась не от какой-нибудь берёзы или ясеня, а именно от тополя. Представляешь?
— Что ты этим хочешь сказать? — с вызовом произнёс Семён.
— Да ничего. — Глаза Вадика беспокойно забегали, и лицо приняло растерянно-виноватое выражение. — Так, к слову пришлось…
— Пусть больше не приходится, — жёстко отрезал Семён.
— Хорошо… Ладно… — Под колючим взглядом Тополя Вадим весь сжался, втянул голову в плечи и стал казаться совсем маленьким. — Ты не обижайся, Семёныч, я глупость сказал. Бывает…
— Бывает, что и коровы летают, — недовольно проговорил Семён. — Надо же, вот новость-то, кто бы мог подумать…
Несколько минут Семён шёл молча, уставившись на трещины серого асфальта, расползающиеся в разные стороны угловатыми змейками, а Вадим торопливо семенил рядом, безуспешно пытаясь подстроиться под широкий шаг приятеля.
— Слушай, Вадька, ты не знаешь, у кого можно месяца на три стрельнуть денег? — думая о своём, вдруг неожиданно спросил Семён.
— Денег? — Сообразив, что Тополь переключился с гибели Ирки и его бездумно сказанных слов на что-то своё, Вадим с облегчением вздохнул. — А тебе много надо?
— Да как тебе сказать… тысяч пятьдесят.
