Альмудена Грандес - Любовь в ритме танго
Мигель ничего не обсуждал дома, где было слишком много народа, он боялся, что скажет что-нибудь лишнее, а слов он на ветер не бросал. После ссоры он не разговаривал с Порфирио. Братья должны были встретиться у утесов. Там Порфирио с товарищами ожидал его с камнями наготове. И вот они увидели Мигеля, он одиноко шел к каменоломне, где должна была состояться дуэль.
Порфирио почувствовал непонятный страх, свет с залива ослепил его, как молния на черном ночном небе в шторм. В конце концов он отдавал себе отчет в том, что его жертва может постараться обратить внимание на их родство. Порфирио должен был признать храбрость Мигеля — трус не пришел бы сюда один, помня о перспективе заработать дыру в голове. Поэтому он инстинктивно нападал первым, чтобы ударить одного из своих кузенов, Порфирио даже рассчитал траекторию полета камня, который он сжимал в руке, а потом вдруг закричал, что Мигель его брат. Мигель, ошарашенный внезапным поступком Порфирио, посмотрел на него и… поблагодарил. Конфликт разрешился, и противники, не сказав друг другу ни слова оскорбления, развернулись и пошли своей дорогой.
В тот же вечер Мигель встретился с Порфирио в баре Антонио и поприветствовал его, тот ответил тем же. В течение пары недель они здоровались, но не общались. Так длилось до тех пор, пока однажды утром в воскресенье, когда Мигель убивал время у ворот базара, ожидая фургона с газетами, какая-то женщина выбежала плача из мясной лавки и начала рассказывать о том, свидетельницей какой жуткой сцены она стала. Женщина была мертвенно-бледной и едва держалась на ногах, казалось, в любой момент упадет в обморок. От нее Мигель узнал, что его брат расплющил себе два пальца в мясорубке. Это случилось, когда Порфирио увлеченно объяснял покупателям принцип работы мясорубки и неудачно махнул рукой.
Когда я была ребенком, эти двое сотни раз рассказывали мне эту историю. Я никак не могла поверить, что Мигель на велосипеде смог добраться до родителей менее чем за пять минут, а потом так же оперативно сообщить о несчастье отцу, подождать, пока он выведет машину из гаража… Потом они на всех парах поехали к Порфирио, стараясь не обращать большого внимания на причитания бабушки. На людях она сделала скорбное лицо, хотя Теофила уже контролировала ситуацию. Они встретили ее и Порфирио при входе в магазин. Теофила была очень нервной, а Порфирио — бледным, но удивительно спокойным. Он успокоил нас тем, что ему повезло, — пораненная рука была левой. Несмотря на это, пока мы ехали, в машине Порфирио потерял сознание и не пришел в себя, даже когда мы подъехали к госпиталю в Касересе. В госпитале ему не смогли ничем помочь, только обработали раны, вернее, маленькие обрубки, которые остались от пальцев. Это обстоятельство очень интересовало меня, пока я была маленькой.
С этих пор Мигель и Порфирио образовали как бы одно целое, они даже всюду появлялись вместе. Их тандем представлял собой полную зависимость друг от друга, а связь была сильной, ведь они оба добровольно решили стать братьями. Железная дружба, сплоченная доверием, — истинно мужская дружба.
Они всегда вместе принимали решения, а это происходило намного чаще, чем между обычными друзьями или братьями, а ведь до того как Мигель и Порфирио узнали друг друга, каждый из них уже был сложившейся личностью со своими взглядами. Сам факт их дружбы произвел эффект разорвавшейся бомбы, никто не смог объяснить их противоестественную симпатию друг к другу. В течение некоторого времени Мигель и Порфирио скрывали свою дружбу — братья встречались всегда на нейтральной территории, либо на территории отца, с которым ходили охотиться.
В один прекрасный день Порфирио пригласил Мигеля поужинать. Постепенно братья привыкли вместе обедать за одним столом у Теофилы в Индейской усадьбе. Я тоже там была, но ничего не помню, мне ведь тогда было шесть или семь лет. У меня случались проблески памяти, когда дедушка, желая насолить окружающим, повторял одну и ту же фразу: «Ой, дочка, пожалуйста, вспомни день, когда Порфирио пришел к нам пообедать…» Бабушка приняла их дружбу намного проще, чем кто-либо мог ожидать. Еще до конца лета она начала звать их «малышами», в тот самый год она сделала Порфирио подарок на Рождество и положила его под елку в доме на Мартинес Кампос.
Мама, с детства боготворившая брата, восхищалась и его другом, так на него похожим. Мама всегда говорила, что бабушка приняла Порфирио, чтобы не ссориться с Мигелем, но потом она привязалась к Порфирио — он был совершенно удивительным созданием. Бабушка всегда повторяла, что мир устал от вражды, а потому необходимо, чтобы и в деревне был мир. И ни бабушка, родившая Мигеля в сорок шесть лет, ни Теофила, которая была ее на одиннадцать лет младше, не препятствовали этой дружбе.
Лишь искреннее желание не расставаться помогло мальчикам преодолеть вражду между их семьями, которая в прежние времена могла привести к кровопролитию, а теперь, к досаде многих, лишь к хорошей драке. Никто уже не обращал особого внимания на эту вражду, виновником которой был их отец, когда-то храбрый воин, теперь же обладатель постыдного звания двоеженца. Дед Педро старался избегать общения с кем бы то ни было, но его терзало одиночество, поэтому он нашел отдушину в хождении по магазинам. Искать самую дорогую и роскошную одежду не было для него самоцелью, просто вечное молчание становились невыносимыми. Он носил на груди ржавую медаль, как многие. Время вскрыло многочисленные дедушкины раны, и при каждом шаге они его мучили, а он молчал, пока со временем мы не почувствовали гнойного смрада, — эта вонь не давала уснуть по ночам. Тридцать пять лет бессонницы — огромный срок для виновного человека, забывшего о жене и бросившего любовницу. Лучшим событием в его жизни стала дружба Мигеля и Порфирио, она помогла и остальным забыть о былых обидах.
С этого времени «малыши» пользовались более любезным и приветливым обхождением с обеих сторон и чувствовали себя свободно. Но в этом доме так относились только к ним и ни к кому другому. Все жители Индейской усадьбы находили в этой парочке отдушину, чтобы избавиться от плохого настроения и забыть о дурном. Тетя Кончита и мама — главные забияки — поддразнивали «малышей» и строили им рожи. Можно было с уверенностью сказать, что и в деревне над братьями посмеивались. Но через некоторое время все члены семьи решили вовсе не вмешиваться в их дружбу. С тех пор как Пасита умерла, Магда и мама, которые были на четырнадцать лет ее старше, остались единственными детьми, близкими по возрасту Мигелю. Порфирио тоже был младшим и долгое время очень одиноким, потому что Лала, которая была моложе его на два года, уехала из дома, до того как он впервые ступил на территорию Индейской усадьбы. А родной брат Маркос был старше его на десять лет. Получилось так, что даже те, кто был младше Порфирио, уже вступили во взрослую жизнь, все дальше удаляясь от конфликтов, которыми было полно их детство. Теперь братья старались не иметь ничего общего со своей семьей. Фигурально выражаясь, они существовали в своем особом вымышленном мире грез и фантазий, иногда прибиваясь в берегу реальности. Так получилось, что некоторое время мальчики смешивали границы своего мира с событиями мира реального, а потом снова уходили в фантазии.
