Ирина Лобановская - Жду, надеюсь, люблю...
Подал голос блондин в очках. Голос жесткий, как удар топора по мясу.
— А когда к нам каббалист приезжал в клуб, тоже свою книгу оставил.
— Что за каббалист? — изумился Слава. Ванька объяснил:
— Мы пригласили в клуб первого непревзойденного знатока каббалы в России. Он нам про свое учение рассказывал.
Тэк-с, подумал Слава. Демократия — это, конечно, неплохо, но все же… Ладно. Если люди пока мало что понимают — а необразованность Ванькиных друзей в некоторых нетехнических вопросах очевидна, — то лучше не выступать.
Иван резиново засмеялся. Слава глубоко вздохнул. В последнее время он нередко чувствовал себя переростком. Поскольку часто торчала из юных одна истина: все советское, перестроечное — для них понятия исторические, и молодняк сухо вычислял их по учебникам. А для него, Славки, — еще реальный период жизни, который он довольно хорошо помнил. И в начале перестройки государство по сути было еще тем же совком.
— Мы ведем себя и живем иначе, чем остальные, детективов не смотрим и не читаем. Принципиально, — заявил младший брат, почуяв Славино настроение. — У нас большие культурные запросы и высокие интересы и цели. А ты ведь тоже интеллектуал, интеллигент. По происхождению, по занятиям. Человек умственного труда… — Ванька сделал торжественное лицо. — Но порой сбиваешься куда-то не туда, словно популист… А жить надо руководствуясь большими задачами.
Славу начинало колбасить. Слишком много манерности, вычурности, пижонства. Гордости собственным интеллектуализмом, тоже показным, противопоставленным уровню вахлаков, не возражающих против всяких боевиков. Слава любил и Феллини, и Тарковского, но никогда не говорил столь нарочито неестественно и по-книжному. А подростком увлекался и детективами, и ужастиками. Да, он рос не ботаником. И другие тоже. Ну и что такого страшного, господа? Переходный возраст. Перешел — и забыл.
И вот этот их клуб… Разные мероприятия, встречи с интересными людьми, походы… А в чем суть? Почему такие загадочные отношения с пивом? Какие книги они действительно любят, не напоказ? Из книжных увлечений брата Славе вспомнились «Час Быка» и «Лезвие бритвы» Ефремова.
Ладно, сказал он себе, все молодые любят фантастику, а уж по части мистики… Я сам пришел в церковь только в шестнадцать, а до того был жутким антиклерикалом. Мне ли судить…
Глава 12
В тот день Марине позвонила перепуганная сестра. Сначала даже не могла связать двух слов от ужаса.
И Марина мгновенно впала в панику — вспомнила и Славкино хулиганство в школе, и его пьянство, и тот жуткий подземный переход… Свое мучительное ожидание под дверью операционной — почему-то той ночью ее пустили в больницу… Потом кровавые бинты на лице Славы…
— Что еще случилось?! — крикнула она.
— Он влюбился! — заплакала сестра. Марину тотчас отпустило.
— Ну и что? — неуверенно, несмело спросила она. — Почему ты плачешь?… Арка?…
Славка увидел ее из окна и со смехом показал тетке:
— Арина, смотри — крестная мать в нашем дворе!
Тетка выглянула и расхохоталась:
— А что? Похоже!
По двору шествовала очень живописная, запоминающаяся группа — впереди пышная молодая дама с рыжим хвостиком, в белом брючном костюме, сверху наброшена черная кожаная куртка. За ней гуськом шагали шестеро парней в одинаковых черных косухах.
Славка смотрел, хохотал и опять смотрел. А потом вдруг странно притих. Арина покосилась на него, но промолчала. Она, как и сестра, привыкла, что со стороны женщин опасаться пока нечего. Но оказалось, что есть чего…
Почему за ней всегда тянется столько парней? — думал Слава.
Просветил дядька Макар.
— Ну, вы у меня люди несведущие, — посмеялся он. — А это новая соседка наша. Живет по скользящему графику. Если смотреть правде в глаза, то работает в фирме «Самые лучшие киски Москвы». Ну, или под другим названием. Не важно. Суть от вывески не меняется. У лапочки есть муж и двухлетний ребенок.
— А муж знает о ее профессии? — поинтересовался Слава.
— У меня есть разные версии насчет этого, — разговорился дядька. Он, как все без исключения мужчины, обожал потолковать по поводу клубнички. — Числом всего четыре, в зависимости от того, знает он или не знает о ее «работе». Первая — он отморозок, может, вообще даже говорит: «Иди поторгуй собой — денег в дом принесешь!» Вторая — если до сих пор ничего не знает, то полнейший лопух последней степени. Или тут другое — он умоляет, она не слушает. И последнее предположение — они поженились чисто по расчету, друг на друга им давно и настолько наплевать, что они попросту не знают, кто чем занимается вне дома.
— Круто! — сказала Арина и повернулась к племяннику. — Не пойму одного: почему тебя так волнует судьба этой рыжей девицы?
А он и сам сначала не понимал. Но потом… Потом подкараулил ее, когда она, в тот вечер одна, вернулась на такси от очередного клиента.
— Сколько? — выдохнул Славка прямо в ее круглое милое лицо.
Она мягко и нежно улыбнулась, как улыбаются ребенку.
— Ты столько все равно не найдешь. Откуда у тебя такие бабки?
— Найду! Ты скажи — сколько…
Слава был уверен: родные деньги для него отыщут любые. Чем бы дитя ни тешилось…
Только для начала пришлось пройти через очередной скандал.
— Там зараза! — орал дядька. — СПИД, сифилис, гонорея! Будем смотреть правде в глаза! Позор! И это мой племянник?!
— Славочка, что с тобой? — рыдала слабонервная тетка.
— Дай денег! — угрюмо чеканил племянник.
Марина выслушала сестру молча.
— Но это же… Арка… Да что ты психуешь? Это калифка на час…
— А если нет? — ревела сестра. — Если он влюбится в нее по-настоящему?! Ты недооцениваешь этих женщин! И деньги! Где мы возьмем такие?! Потом…
— Потом?! — не выдержала и взвилась Марина. — Никаких «потом» не будет!
Но она плохо знала своего старшего сына.
Первая встреча его потрясла, обескуражила, лишний раз подчеркнула его неумелость и незрелость.
— Весенняя ты сыроежка! — смеялась Люся. Так ее звали. — Знаешь, в сыром еще лесу, накануне летней жары такие растут — маленькие и смешные…
Он даже не обиделся на нее.
Никто не знал, что они виделись раз несколько. Деньги давал отец, которого вдруг подкупила чем-то эта история. Потом Люся согласилась разок увидеться просто так… Без оплаты…
— Сыроежка ты смешная…
А потом… Потом Славка вдруг встрепенулся: а что будет впереди? Да ничего там не будет… И взял себя в руки — железный Феликс, Штирлиц, Рихард Зорге…
Даже Люся удивилась:
