Лариса Кондрашова - Бойтесь напуганных женщин
— Пойду на аборт, — заявила она решительно.
— Что ж, можно и аборт, — согласилась районный гинеколог. — Тем более что у вас уже четверо детей. Но все равно я вас должна предупредить: если сделаете аборт, детей у вас больше не будет.
— Вот видишь, природа все решит за нас, — сказала Соня мужу.
— А вдруг это тоже мальчик? — задумчиво произнес Иван. Ему казалось, что убивать в утробе мальчика — страшный грех.
Он не ошибся: пятый тоже оказался мальчиком. И шестой. И седьмой. И восьмой. И девятый. И десятый. Видимо, с перепугу Сонина яйцеклетка хватала только мальчишек.
Эту историю Тоне рассказали одной из первых, потому что Красивские были местной знаменитостью. Жили они беднее всех и при случае не отказывались ни от какой работы. Например, как с Надиным новосельем. Три старшие девочки — подростки, но с вполне взрослой хозяйственной хваткой — предложили свои услуги, когда требовалось накрыть на стол, и потом, чтобы посуду убрать и, понятное дело, всю ее перемыть. К тому же осталось так много продуктов, что многодетной семье хватило бы не на один день.
Странно, Надя об этой семье подумала, а Тоне такое бы и в голову не пришло.
— Останешься у меня переночевать? — спросила Тоню подруга. — Я уже тебе и комнату приготовила. Правда, довести дом до нужного уровня сразу трудновато, но первым делом я подумала о своей спальне и о твоей комнате, когда ты будешь у меня оставаться.
— Ну что ты, Надюша, — рассмеялась Тоня, — у меня дома все же какая-никакая живность, ее кормить надо. И потом, это же не на другой конец города ехать. Я прикидывала, если считать расстояние между нашими домами на городские кварталы, получится не больше пяти.
— А ведь Костя предлагал тебя проводить.
— Ничего, пройдусь пешком перед сном.
— Тебе же еще Джека выгуливать.
— Сегодня перебьется. Сад большой, пусть по нему бегает. А утром я уберу следы моей лени.
Подруги расцеловались, и Тоня пошла к себе домой. С сумочкой, в которую Надя уложила кое-какие деликатесы вроде соленых рыжиков — и где такие достала? Просто один в один! Или тающего во рту балыка из толстолобика.
Настроение у Тони было хорошее. Правда, дорога была не слишком ярко освещена — далеко не все хозяева зажигали уличные фонари. Привычно экономили. Но Тоня брела от фонаря до фонаря, так что потихоньку без приключений миновала большую часть пути.
Глава двенадцатая
Все равно на душе у нее было тревожно. Может, если бы она побольше выпила… Но днем у Тони разболелась голова, а после обезболивающего она старалась алкоголь не употреблять.
Тревожно ей было потому, что она вдруг оказалась одна на ночной улице. Неужели ее некому было бы проводить?
Надя права: Костя предложил ее проводить, но Тоня отказалась, сославшись на необходимость помочь подруге. А помощь-то и не понадобилась. Как-то Костя на нее так посмотрел… Со значением, что ли? В общем, если честно, Тоня отказалась назло ему.
Отчего вообще она сегодня так небрежно отнеслась к собственной безопасности? Кто из женщин расхаживал по Раздольному среди ночи? Пусть на часах начало двенадцатого, для поселка это время — глубокая ночь.
За все десять… уже почти одиннадцать месяцев она впервые оказалась на улице одна. В крайнем случае брала с собой Джека. Но не позже десяти часов.
А что, если взять и побежать? Прямо посреди улицы, какой-то особенно темной сегодня, несмотря на полную луну. Но, подумав так, Тоня фыркнула вслух: вот посмеется кто-нибудь, случайно выглянувший в окно.
Вроде ничего подозрительного Тоня не заметила. Впрочем, не факт, что заметила бы, даже если бы стала смотреть по сторонам с особым вниманием.
Словом, все произошло так быстро, что Тоня, как говорится, и мяукнуть не успела. До ее дома осталось всего лишь пять-шесть домов, и она шла мимо заброшенного участка, о котором ей рассказывали всякие истории коренные раздольновцы, понижая голоса и закатывая глаза.
Мол, жили здесь когда-то муж и жена. Молодые. Он — азербайджанец, а она — армянка. Между людьми таких национальностей не приняты браки. Родственники о свадьбе между парнем и девушкой и слушать не хотели. Тогда они сбежали. В этот самый поселок. Сначала снимали квартиру. И работали, работали, каждую копейку откладывали. Поженились. Наконец накопили на дом с участком.
И на своей земле тоже работали во всякую свободную минуту. Какие имена у молодых людей были? Почти европейские. Мужчину звали Эрнест, а женщину — Лия.
— Хорошие были люди. Работящие, — отзывались о них посельчане. — Пройдут мимо, всегда поздороваются. Соседей на праздники к себе звали. Детей они не заводили почему-то. Вернее, спрашивали у Лии почему, а та, опустив глаза, отвечала: «Вот успокоится все, тогда и родим».
Что — все, не спрашивали, это их дело, Джураевых.
А потом их нашли. Кто — в Раздольном не знали: то ли армянская сторона, то ли азербайджанская… И что произошло ночью в доме, никто не знал.
Только наутро калитка в их двор оказалась открытой, а во дворе на лавке лежала убитая Лия. И Эрнест перед ней на коленях, безмолвный, отупевший от горя.
Потом кто-то заметил, что он и сам ранен, вызвали «скорую помощь», увезли его в больницу.
Хоронили Лию за счет совхоза. Эрнеста из больницы тоже привезли. Стоял он над могилой жены, что-то шептал, но совсем тихо, никто слов не слышал. Да и не поняли бы, он ведь по-своему шептал, по-азербайджански.
Говорили, Эрнест не стал дожидаться, когда его выпишут из больницы. Сам ушел. Домой возвращался. Ненадолго.
— Переоделся. Деньги взял, — объясняли соседи.
С тех пор Эрнеста в Раздольном не видели, а участок так и стоял заброшенный.
Но говорили, что время от времени там кто-то появляется. На участке. То кто-то голос услышит, то тень чья-то мелькнет…
Деревянный забор в одном месте завалился, рухнул столб, удерживавший его, и теперь часть забора лежала на земле, и в эту огромную дыру, да еще ночью, Тоня старалась не смотреть. Она и шаг ускорила, когда мимо шла, и даже невольно отошла на середину улицы, но потом, мысленно посмеявшись над собой, вновь вернулась к дорожке, что вела вдоль участка.
И тут ее схватили. Вернее, схватил кто-то, пахнувший туалетной водой «Босс», выливший на себя не иначе как целый флакон. Тоня только коротко вскрикнула, как ее рот тотчас стянула клейкая лента.
Нападавший втащил ее в дыру на брошенном участке, заламывая Тоне руки за спину. Захват был профессиональный. Наверное. По крайней мере человек знал, как обездвижить свою жертву, а она не очень-то и барахталась, потому что от ужаса чуть не умерла, а потом и вовсе обмякла в его руках.
