Первая люболь - Исаева Катрин

– Говори! Конечно, говори! За эти дни я выспалась на всю оставшуюся жизнь.

– Хорошо. Тогда я принесу конфеты и чай. Хочется чем-то подсластить эту историю… – Парень вышел из комнаты, а я потянулась к зеркальцу на прикроватной тумбе, устремив в него свой критичный взгляд.

Вот блин! Выглядела я так, будто пережила зомби-апокалипсис: на голове птичье гнездо, лицо помятое и отекшее, губы потрескались, а кожа все еще имела бледно-землистый оттенок. Однако я не успела хоть немного улучшить свой внешний вид – Митя показался на пороге с подносом в руках.

– Заварил свежий чай, пока ты спала.

– Спасибо. Это как раз то, что нужно, – пробормотала я, усаживаясь поудобнее.

– Коли уж все тайное выплыло наружу, я решил поведать все от первого лица, а ты уже сама решай, стоит ли связываться с человеком из такой семьи.

Мурашки поползли по моей коже от того, насколько уверенно и трагично прозвучал его голос. Однако Митя не позволил мне возразить, начиная свой путаный рассказ.

– Класса до шестого я еще верил, что все это временно и наша семья не отличается от любой другой среднестатистической семьи. Мы с братом прилежно учились, посещали пришкольные секции, а по выходным проводили время у Бодровых. Я мечтал поступить на мехмат, Богдан в театральный. Мне казалось, мы вполне счастливы, но один вечер поделил мою жизнь на до и после.

Митя прокашлялся, на несколько секунд согнувшись пополам. Когда же он, наконец, расправил плечи, его голос зазвучал гораздо ожесточеннее.

– Я обнаружил мать пьяную на лавочке возле подъезда. Незнакомые мальчишки обступили ее и выкрикивали всякие гадости. Какое-то время я наблюдал за всем словно сквозь толщу воды. Не верил, что это моя мать. Ее лицо было опухшим до такой степени, что глаза превратились в щели. Мне было тошно. Когда тебе двенадцать, реальность воспринимается гораздо больнее. И тут она простонала: «Сынок!» У меня внутри произошел взрыв мощностью в сто мегатонн. С той секунды добрый мечтательный Митька умер, ему на смену пришел хулиган по прозвищу Воин. Я в буквальном смысле осатанел, раскидав всех обидчиков матери. Никогда не забуду свой первый трофей в виде выбитого зуба. Хотелось даже повесить его на ниточку и для устрашения таскать на шее.

– Мить…

– Ну, этот случай и определил мою дальнейшую судьбу. На смену надежде и мечтам пришли ярость и безысходность. Внутри меня разрасталась жгучая боль, и чтобы хоть как-то абстрагироваться, я стал причинять ее другим.

– И что теперь? Как твоя мама себя чувствует? Неужели ей нельзя оказать квалифицированную помощь? – Я села ближе, крепко обнимая его за талию.

– Уже неоднократно оказывали. Только бутылка гораздо важнее родных сыновей. Пора нам с Богданом с этим смириться. Сейчас она снова несколько недель проваляется в клинике. И все по новой. Мне стыдно, Роз, стыдно смотреть людям в глаза. Видеть их сочувствие и жалость. Я не хочу, чтобы меня жалели. – Голос Мити дрогнул.

– А я тебя не жалею, я тебя люблю… – прошептала я у краешка любимых губ. – Вместе мы все преодолеем.

– Любишь? – изумленно переспросил он, тоже переходя на шепот.

– Ага, люблю. И давно хотела в этом признаться. – Я уткнулась в его заросшую щетиной щеку губами. – И спасибо тебе. Только рядом с тобой я вновь ощутила, что значит жить… После смерти отца никак не могла вздохнуть, что-то все время стояло поперек горла. А с тобой, Мить, все иначе. Я верю, ты пришел в мою жизнь не просто так. Нашу встречу благословили на небесах.

– Я тоже тебя люблю, Роза Пчелкина. Спасибо, что в очередной раз спасла мне жизнь.

Мы так и сидели, молча, прижавшись друг к другу, боясь нарушить эту волшебную гармонию двух любящих сердец.

Глава 29

Меня не было в школе всего три дня, а казалось – целую вечность. Когда мы с Митей, держась за руки, переступили порог учебного заведения, в очередной раз попали под прицелы десятков любопытных взглядов. Некоторые даже тыкали в нас пальцем. Но как бы они ни пытались выбить нас из колеи, его теплая мозолистая ладонь придавала мне уверенности и сил.

Уроки сегодня тянулись медленнее, чем обычно. Я знала, что он не пойдет в столовую на большой перемене, поэтому предусмотрительно взяла ланч-бокс с бутербродами с собой. Разместившись на подоконнике в дальнем конце коридора, мы уплетали обед, переговариваясь обо всяких пустяках.

– Ум отъесть можно. – Любимый посмотрел на меня с благодарностью.

– Яблоко будешь? – Не дожидаясь ответа, разомкнула его длинные пальцы, вкладывая в них сочный ярко-красный фрукт.

– Не девушка, а волшебница. – Митя окинул меня своим особенным взглядом, от которого кровь в жилах сворачивалась; хотелось моментально телепортироваться из битком набитой школы и остаться наедине.

К сожалению, этим мечтам не суждено было сбыться, потому что в расписании значилось еще несколько уроков. Тем временем большая перемена подходила к концу, и к нашему неудовольствию рекреация вновь заполнилась учениками. Митя помог мне слезть с подоконника, утягивая в сторону класса биологии, как вдруг путь нам перегородил Борис Петров.

– О, Воинов, явился – не запылился! А я думал, вместе с матерью шары заливаешь! – ехидно рассмеялся Петров, из-за которого в прошлый раз начался весь сыр-бор.

Краем глаза отметила, как натянулись желваки у Мити на скулах.

– Интересно, а почему тебя до сих пор не отчислили? Или тетушка снова прикрыла? Ну-ка, колись? – Десятиклассник и не думал успокаиваться.

Словно зачарованная наблюдала, как наливаются гневом глаза Димы. Я и сама еле сдерживалась, чтобы не расцарапать гаду лицо.

– Мить, не обращай внимания…

Нет, только не это. Я не могла допустить новой потасовки, поэтому быстро обвила его шею руками и прижалась к его губам требовательным поцелуем. Митя замер на долю секунды, а потом… ответил со всей пылкостью, что у меня чуть ноги не подкосились.

– Я люблю тебя… – прошептала я, не разрывая объятий.

– А я тебя. – Чуть оттянул мою нижнюю губу, крепче прижимая к себе.

Мы так и не отрывались друг от друга до самого звонка. Самое главное – Митя победил эту маленькую важную битву.

Перед сном в комнату зашла мама. Вынырнув из учебника, я повернула голову. Несмотря на то, что в последнее время наши отношения потеплели, каждый ее вечерний визит заставлял мое сердце биться чаще.

– Дорогая, я хотела поговорить с тобой… – начала она с запинкой.

– Хорошо! – Пожала плечами, до сих пор ощущая осадок на глубине души.

– Роза, доченька, я прошу прощения! – Мама внезапно присела край кровати и крепко сжала мою ладонь.

– Э… э… – Я растерянно моргала, не ожидая такого поворота событий.

– Роза, прости меня за все… – По ее щеке тонкой струйкой покатилась слеза.

– Ты о чем?

– Ну, я ослепла от любви и не видела дальше своего носа, а Дима оказался замечательным парнем. Мы с ним так душевно поболтали. Мне очень жаль, что я была против вашего общения. Он может приходить к нам, когда захочет, – добавила она сбивчиво.

– Ох, мам, ну, ладно… – от переизбытка чувств я перешла на шепот.

– И еще… – тяжелый вздох заполнил образовавшуюся неловкую паузу. – Насчет этой девушки, Ани. Дочка, вчера я возвращалась из магазина и видела ее с сигаретой в зубах в компании каких-то подозрительных парней. – Собеседница не выдержала моего прямого взгляда, устремив его в пол. – Я ужасная мать. Мне нет прощения, – пробормотала она, всхлипнув.

– Ну, м-а-а-а-м… – Я присела на кровать, сжимая ее в объятиях. – Главное, мы все выяснили. А еще, это ведь так здорово не замечать ничего из-за обрушившихся чувств. Я прекрасно тебя понимаю.

– Дочка, какая же ты у меня мудрая! Знаешь, Артак Ашотович хочет летом свадьбу сыграть.

– Правда? Он сделал тебе предложение? – вскрикнула я потрясенно.

– Ну, мы пока только начали обсуждать эту тему. Мамы Азатика не стало три года назад, это первые серьезные отношения Артака после ее кончины. Сперва мы съездим на его родину, познакомимся со всеми родственниками, а там уже будет видно.