Первая люболь - Исаева Катрин

– Роз, да ты вся горишь… – услышала голос Лешки сквозь густую пелену.

Глава 27

Я вернулся домой, накормил пса и, забив на душ, завалился в кровать. Богдан прислал смс, что сегодня останется ночевать у Бодровых. Вот и славно. Бодровы наши вечные благодетели. Тетка вновь оплатила матери лечение в клинике, а Ник, похоже, возглавил операцию по моему поднятию со дна.

При воспоминании о детстве в моей памяти всплывали образы пьяных маминых собутыльников, которые постоянно не давали спать. Никто из них не относился ко мне как к ребенку. Скорее как к обузе, мешающей веселью.

Своего отца я не знал. Мать не любила говорить на эту тему. Случались, конечно, периоды, когда мама находилась в завязке и бралась за ум. Это было самое счастливое время. Тогда мы с братом еще искренне верили, что она справится и сойдет со скользкого пути.

Но потом мы сняли розовые очки. Не знаю, как Богдан, но я точно. Алкоголь для нее важнее, чем родные дети. Теперь уже сомнений не осталось.

Иногда я жалел, что не родился сиротой. Звучит кощунственно, но, когда ты постоянно испытываешь стыд за родную мать, чаша терпения переполняется. Тетка использовала свои связи и всегда отбивала нас от органов опеки. Хотя периодами я мечтал, чтобы нас забрали из семьи.

Может, хоть тогда бы она одумалась?

Со временем я научился скрывать, что мать пьет. Сам себя обслуживал: убирал, стирал, готовил, да и Богдан никогда не оставался в стороне. Под влиянием тети старались хорошо учиться. По крайней мере, именно она настояла, чтобы я доучился до одиннадцатого класса.

А потом такое предательство – напиться и приползти в школу в полубессознательном состоянии.

В первую секунду, как только я увидел ее на полу, хотелось развернуться и убежать на край света. Такого стыда я не испытывал, даже когда в шестом классе нашел мать спящей на лавочке возле дома.

Да, мне просто хотелось исчезнуть, раствориться, скрыться, чтобы больше никогда не смотреть в ее пустые беспомощные глаза. Через месяц мне исполнится восемнадцать. Скорее бы. Мечтал уже самостоятельно управлять своей жизнью.

Единственное, что меня здесь держало, – Роза. Раньше, кроме брата, у меня не было по-настоящему близких людей. Старался ни к кому не привязываться, а теперь появился маленький нежный цветочек. Мой цветочек.

Впервые в жизни я не мог даже подняться с постели и сходить в душ, а еще рыдать хотелось от собственного бессилия.

Щенок забежал в комнату и свернулся на полу у изголовья моей кровати. Я почесал черноухого за макушку, ломая голову, как бы все это разрулить…

– Мить, а Мить?

Я приоткрыл левый глаз, пытаясь сфокусироваться на объекте назойливого шума. Наконец расплывающееся лицо Богдана собралось в цельную картину.

– Что тебе надо? – выдал я осипшим от сна голосом.

– Сколько можно спать?

– Ну… э-э-э…

– Уже пять часов вечера! И школу снова прогулял. – Брат вздохнул, усаживаясь на край кровати.

– Я не собираюсь туда больше ходить, – приподнялся на локтях, смерив его сонным взглядом.

– Роза заболела. – Богдан хмуро улыбнулся. – Температура под сорок. Со вчерашнего вечера лежит пластом.

– Черт…

– А знаешь почему? Потому что вчера вместе с нами несла вахту под окнами у Корсаковых. Ради твоего светлого будущего застудила себе почки! И все коту под хвост! – процедил он сквозь зубы.

– Слушай, я…

– Молчи. Молчи, Дим!

Брат называл меня так в исключительных случаях, когда был очень зол.

– Эй, брат?

– Я думал, у вас все серьезно, а ты поигрался с ней и разрушил ваши отношения! Разве так поступает настоящий мужчина? – Богдан поднялся и уже собирался покинуть комнату, когда я тихо сказал:

– Я люблю Розу. Ты даже не представляешь, как сильно…

– Тогда почему делаешь ей больно? Неужели так трудно обуздать свою чертову гордость и вернуться к занятиям? Мы ведь все уладили.

– Ты не понимаешь. Все не так просто.

– Да что может быть проще, чем поступить на факультет своей мечты и получить нормальную профессию?

– Откуда ты знаешь, что это факультет моей мечты?

Последние слова усилили напряжение, витающее в воздухе. Богдан озадаченно покачал головой.

– Дим, ты с шестого класса хотел учиться на мехмате.

– Вот именно, – я вздохнул. – Это было пять лет назад. До встречи с Розой я твердо решил пойти служить. И не потому, что не смогу поступить, а по зову сердца. Понимаешь?

– Ну, а как же ваша подготовка? – Брат удивленно прищурился.

– Она так радовалась моим успехам, а я радовался тому, что она радуется. Втрескался по самые уши. Пропал. Утонул в любви. Наверное, я не готов расставаться с ней так на долго, – я грустно усмехнулся.

– Ох, Митька-Митька. Как бы там ни было, девчонка разболелась по твоей вине…

– Не волнуйся. Все будет хорошо… – Ком встал в горле, и я перешел на шепот.

День и ночь – все перемешалось. Я выпила жаропонижаю- щее, но через час температура вновь поползла вверх. Мой организм сломался, какая-то система вышла из строя, отказываясь бороться.

Прикрыв глаза, я вспомнила, как когда-то в детстве отец учил нас с Лешкой плавать. Он просто кинул нас в воду, сделав вид, что нашел ракушку на глубине.

Никогда не забуду своих эмоций: страх, паника, безысходность вдруг сменились резким выбросом адреналина и желанием жить. Я как ненормальная стучала руками и ногами по воде, пока не доплыла до берега.

Я выбралась, а вот брату почти сразу понадобилась помощь отца. Помню, как вечером того же дня он сказал мне: «Роза, ты сильная. Дочь, я горжусь тобой!» Наверняка сейчас отец хмурился, наблюдая за мной с небес.

С трудом повернула отяжелевшую голову на звук открывающейся двери.

– Дочка, к тебе пришли!

– Но я никого не…

Слова застыли, потому что я ощущала тяжесть по всему телу. В дверях стоял Дима с большим пакетом в руках.

– Ну, я вас оставлю… – Мама смущенно попятилась, пока я лихорадочно моргала, не веря своим глазам.

– Сегодня без тебя была настоящая засада на русском. Поправляйся быстрее, а то я так и до олимпиады по физике не дотяну – отчислят к чертовой бабушке! – сказал он, выкладывая на прикроватную тумбочку горсть конфет «Мишка на севере».

Глава 28

Я приоткрыла глаза, впервые с легкостью отрывая голову от подушки. Температура спала, вне всякого сомнения, болезнь отступила. Я посмотрела вперед, и уголки губ как по команде разъехались. Дима сидел за столом, не сводя с меня хитрых льдисто-голубых глаз.

– Ты все это время был здесь?

Вместо ответа Воинов уверенно качнул головой. Поразительно – он караулил мой сон с обеда! А ведь я просила его идти домой.

– Хотел убедиться, что тебе полегчало. – Дима пересел с кресла на край кровати, вложив мою ладонь в свою. – Прости меня. – Он приподнял согнутым пальцем мой подбородок, напряженно заглядывая в глаза. – Богдан рассказал, сколько вы для меня сделали, а я повел себя как неблагодарный дурак.

Я пожала плечами. В комнате царил полумрак, в доме было подозрительно тихо. Словно прочитав мои мысли, Митя сказал:

– Твои родственники уехали к Арабаджанам. И, кстати, твоя мама очень даже милая женщина. – Губы парня растянула слабая полуулыбка.

– Надеюсь, тебя никто не обижал, пока я спала? – поинтересовалась я взволнованно.

– Да брось. Меня трудно обидеть. Вернее, только с жизнью тягаться сложно. – Его горький смех полоснул по сердцу бритвой.

Ох, Митя. Мой сложный любимый Митя!

– Я хотел кое-что тебе рассказать. Есть силы послушать или все же мне лучше уйти и дать тебе выспаться? – В ожидании ответа собеседник крепко сцепил ладони.

Он делал так всегда, когда не мог справиться с волнением.