Познай, где свет (СИ) - Чернякова Наталья

— Помнишь, что я ответил?

Она мотнула головой: нет. Помнила, конечно, но поддалась его игре.

— Я сказал, что очень сильно тебя люблю, даже сильнее, чем ты. Потому что только рядом с тобой чувствую себя счастливым. А без тебя, что это за жизнь? Так себе…

Потом Никита снова впился в неё губами, прижимая Арину к своему телу. Уже не хватало воздуха, слабость одолевала обоих до дрожи в ногах, до головокружения. Их трясло, словно в ознобе.

Да, прошло уже восемь лет со дня её первого признания в любви. За это время можно было усомниться в своём чувстве к нему, решив, что та первая любовь была вовсе не любовь, а игра гормонов, просто дружеская привязанность. Сейчас после стольких лет разлуки, она могла с уверенностью повторить: да, любит, и, если любовь — физика, химия и чёрт - те что ещё, пусть будет так.

И от Никиты она на осязаемом уровне тоже чувствует это: когда целует вот так, что ноги подкашиваются, или объясняет, как она не права, ибо по-прежнему, как в детстве, прыгает в реку, где куча водоворотов. Рассуждает, что нужно слушать его просто на том основании, что он — мужик, а потому знает лучше, как надо делать, ибо несёт ответственность за другую жизнь.

Отбросив всякие мысли, Арина сама расстегнула молнию на его лонгсливе, и Никита, на секунду выпустив из рук Пересветову, сбросил его под ноги. А потом подхватил её на руки и понёс в гостевую спальню.

У кого-то из них зазвонил телефон.

— Пожалуйста, давай не будем отвечать, — попросил он.

Арина махнула рукой: не будем. Они ещё наговорятся с другими, жаждущими пообщаться, а сейчас пусть это время будет только для них.

И всё-таки она стала другой: не той скромной девчонкой, которая потом удивлялась, как хватило смелости первой признаться ему в любви, а взрослой женщиной, которая не только отдавала свою любовь, но с горячностью брала её от него.

— Нет, в одну реку можно войти и дважды… — позже, нежась в постели, сказала Арина, снова вспомнив слова Ильи. — И дважды, и трижды, было бы желание у двоих начать всё сначала

— Ты права, — согласился Никита, — и ещё важно: надо учиться на прежних ошибках. Вот я учусь, — он наклонился к ней и снова поцеловал.

— Пожалуйста, не целуй меня больше — больно, уже губы, как вареники, — засмеялась Пересветова.

— Ты не вареник, ты мой солнечный зайчик. И фамилия твоя самая светлая: Пересветова, как и ты. Однако такую красивую фамилию придётся менять на незвучную Бернгардт.

Эти слова вызвали у неё смущённую улыбку:

— Ты хочешь на мне жениться? — Арина едва не ударила себя по губам: вот наивная, что за бестолковые вопросы.

— Конечно, но официальное предложение сделаю позже, через неделю возьму личный отпуск, а то потом на месяц уеду в командировку. А пока ты пять дней на больничном, отвезу тебя к себе — нельзя оставлять без присмотра, Игорюша — тип коварный.

— Через неделю я иду в отпуск.

— Вот и прекрасно, проведём эти дни вместе, а потом побудешь под присмотром моей бабушки и своей мамы. — Арина поймала себя на мысли, что ей совершенно не хочется спорить с Никитой. Она, конечно, знала, что Воронцовы к ней уже не сунутся, но промолчала. — А сейчас давай спать, вижу, ты уже засыпаешь.

— Да, прежняя ночь была ужасной, удалось поспать только три часа.

Арина поймала себя на мысли, что сутки живёт без Воронцова — и ей это очень нравится. Только сегодня поняла: Игорь — энергетический вампир. Когда была с ним, не очень понимала, отчего слабость, усталость и аппатия, а потом, как только отдохнула без него, сразу почувствовала, насколько прибавилось энергии.

Может, и её нынешняя болезнь — следствие их совместной жизни?

Но больше думать о Воронцове не хотелось. Теперь ей есть, о ком думать. А всё остальное — к чёрту.

Никита, нависнув над ней, нежно поцеловал в щёку и, повернувшись набок, обнял. Так они и уснули.

Глава 37

Будущие молодожёны ехали в родной город. Нет, ни к Елене Николаевне, ни к матери Пересветовой, хотя они звали ребят к себе, а именно в свою квартиру.

После того, как Никита расстался с Барбарой, он решил доказать всем и себе, что сможет сам заработать и на первоначальный взнос, и на ипотеку. Больше года назад уже можно было вселяться в своё жильё, но внезапно интерес к нему пропал, и Никита продолжал жить в бабушкиной квартире. Приходил время от времени, проведал свою квартиру-студию — вдруг проблемы с водопроводом или канализацией, хотя он всё заменил на новое: и сантехнику, и трубы, и краны, однако беспокоился: дом был ровесником Никиты, построен в девяностые, а в то время как строили? Бабушка уверяла: "Тяп-ляп!"

Когда за две недели до Нового года приехал к Пересветовой домой, понял, что сплоховал: нужно было сделать хоть какой-то ремонтик в комнате, хотя бы постелить линолеум да наклеить обои. А так… куда вести будущую жену? Да ещё на носу праздники!

Хорошо, хоть успел сделать, как говорят, под ключ ванную комнату, туалет и кухню. А вот в комнате даже не начинал ремонт — пропало желание, как только расстроились отношения с Пересветовой. Да и из мебели в квартире был только старенький узкий диван, чтобы отдохнуть иногда после работы.

Сначала Никита не хотел вести Арину в свою берлогу, после московской квартиры его жилище не могло конкурировать с её, потому решил снять на месяц хорошее жильё.

— Вот ещё, — воспротивилась Пересветова. Я не принцесска, чтобы мне создавать особые условия. Вези к себе. И точка. — А потом по дороге в родной город, вникнув в ситуацию, предложила: — Может, сами сделаем ремонт? Успеем за неделю.

Никита хлопнул себя по лбу:

— А ведь верно. Вот пень. Сам как-то не додумался.

Арина засмеялась:

— Не ругайся на моего любимого мужчину, а то обижусь.

— Надо сделать так: сейчас приедем домой — переночевать есть на чём, а завтра мы с Виталькой Осипенко и Артёмом Самохиным после работы начнём делать ремонт. — Арина знала от Лизы, что Артём — её жених, они даже подали заявление в ЗАГС. — За три дня успеем наклеить обои и положить линолеум, а сегодня закажем мебель, какая тебе понравится.

— У меня есть встречное предложение: возьми меня в помощницы. Я умею на раз-два клеить обои, правда-правда. В общежитии, да и потом дома я их столько переклеила... Мы с Лизой можем работать днём сразу после окончания её зачётов, а вы с ребятами — вечером. Думаю, твоя сестра не откажет, да и друзья тоже. Все вместе запросто за три дня в твоей студии наведём порядок.

— Обижаешь. Почему в моей? Нашей.

— Хорошо, в нашей, — засмеялась Арина. Она заметила, что эти два дня у неё смешливое настроение, улыбка не сходит с лица.

— И, когда ты пойдёшь в отпуск, можно будет отметить новоселье. Целую неделю мы проведём вместе! А потом встретим Новый год! Какое же это счастье! — Никита посмотрел на Пересветову и погладил её по колену.

— Да, счастье! — согласилась она и тут же кивнула на трассу: — Смотри на дорогу, а то до этих дней не доживём.

Арина снова улыбнулась: как она счастлива, что рядом с ней сидит любимый мужчина. И это неповторимое состояние, несмотря на все минувшие перипетии, не заканчивалось, даже все болезни, кажется, улетучились. Раз в две-три минуты Никита поворачивался в её сторону, поглядывал на Арину, пытаясь угадать, о чём она думает, и будто невзначай притрагивался к ней. А она ежеминутно посматривала на него, и, каждый раз убеждаясь, что рядом действительно Никита, улыбалась, улыбалась, улыбалась.

Пройдя по его квартире, Арина удовлетворённо кивнула: нравится. Ну и пусть маленькая, зато уютная и солнечная. Пересветова легко освоилась в кухонной зоне, собственно, и осваиваться не пришлось, ибо всё кругом было минималистично современно и функционально: места мало, не очень развернёшься, однако всё под рукой.

— Класс, — только и сказала Пересветова. — Даже придраться не к чему!

Как они разместились на старом узком диване, было непонятно, у Никиты постоянно соскакивала то нога, то рука, но главное, они были вместе.