Греши и страдай (ЛП) - Винтерс Пэппер

Почему он был в свитере? Было ли ощущение холода еще одним признаком сотрясения мозга?

Он сказал, что почувствовал себя намного лучше, но черные круги под глазами намекали, что он лжет.

Опять.

Похоже, моя угроза в ванне три дня назад не сработала.

Мне почти жаль, что я не пошла в медицинский институт, а в ветеринарный — тогда могла бы лучше подготовиться к его исцелению. Пребывание в его офисе напомнило мне о том, как я накладывала на него швы, наставляла на него пистолет и страдала от осознания того, что он был больше, чем просто торговец людьми — я знала.

И я не сдавалась.

«Так же, как и не сдамся сейчас».

Усевшись в дополнительное офисное кресло, я прожевала кусок пепперони.

— Может быть, нам стоит вызвать врача? Убедиться, что с тобой все в порядке?

Артур сглотнул, вытирая рот тыльной стороной ладони.

— Ты мне не доверяешь?

Воздух вспыхнул от внезапного спора.

— Что это должно означать?

«О, боже. Я не хочу ругаться».

Я положила пиццу.

— Я просто имею в виду, что не хочу, чтобы ты притворялся, что тебе лучше, когда это не так.

— А кто сказал, что это не так?

Я отвернулась, пряча огонь в своей душе.

— Неважно, Арт. Это твоя голова. Твоя боль.

Схватив пиццу, я помахала ею у него перед носом.

— Но если ты внезапно упадешь в обморок или упадешь замертво, я прокляну тебя навеки. — Мой голос понизился от убежденности. — Твоя жизнь теперь моя, и ты несешь ответственность за то, чтобы заботиться о ней, потому что, если ты не… я буду…

— Что ты будешь? — Его голос был тяжелым и мягким.

Мое сердце екнуло, когда он проглотил еще один кусок.

— Я буду в бешенстве, ясно? Я слишком сильно тебя люблю, чтобы ты оставил меня.

Внезапно кусок пиццы полетел в сторону, и он прижал меня к стулу. Его рот прижался к моему. Арт впился в меня всепоглощающим поцелуем со вкусом страсти и орегано, пока я не забыла, почему злюсь, и не поддалась его приказу.

Я раздвинула ноги, соски сжались, киска намокла.

Потом зазвенел маленький колокольчик, отрывая Артура от моего рта и перехватывая его внимание.

Я ненавидела этот колокольчик.

— Блять! — Артур отпихнул коробку с пиццей и яростно защелкал мышкой, когда красная точка на одном из экранов выскочила из своего маленького квадратика и пронеслась мимо синей линии.

— Что? Что случилось?

— Эта гребаная пара взорвалась. Пробежала прямо через мой стоп-лосс за считанные секунды. Господи, как я так сильно облажался?

Мое сердце забилось от ярости и страха в тоне Артура.

— Может быть, сейчас плохой день для этой валюты?

Он покачал головой.

— Моя система была надежной.

Его глаза встретились с моими, полными паники.

— Я только что потерял сотню тысяч. Это самое большое, что я потерял с тех пор, как начал торговать на долбаных рынках, — схватив себя за волосы, он сильно потянул. — Чертова черепно-мозговая травма. Ебаный Рубикс!

— Эй, все будет хорошо.

— Будет? — взревел Килл. — Потому что я уже на исходе, Клео. Я не могу… не могу больше здесь оставаться. Мне нужно что-то делать. Я не могу позволить Мо и Хопперу реализовать мой последний план мести.

Встав, он нажал на клавишу, погасившую экраны, и бросился к двери.

— Подожди! Куда ты собрался?

Обернувшись, он рявкнул:

— Я больше не трачу время зря. Мы идем в «Чистую порочность».

Грассхоппер поднял глаза от бухгалтерской книги, когда Артур ворвался в гостиную, сжимая мою руку в своей, таща меня за собой. Главное пространство в «Чистой порочности» было тихим и гостеприимным, его полированные половицы и безупречно чистые поверхности так отличались от грязи «Кинжала с розой».

Хоппер просиял.

— Если это не през и его старушка.

Артур бросил на него взгляд.

Прохлада в комнате была желанной после жара послеполуденного солнца. Перед глазами все еще мелькали отпечатки потертостей шин и масляных пятен от яркого бетона за пределами «Чистой порочности».

Отряхнув джинсы и белую футболку, я оставила попытки скрыть влажность кожи или блеск пота. Мне не хватало макси-платья, но оно было не самым практичным для мотоцикла.

Я попыталась высвободить свои пальцы из мозолистых пальцев Артура. Поездка на мотоцикле и нарастающего напряжения между нами было достаточно, чтобы мне понадобилось немного пространства.

После того, как мне удалось освободиться, Артур бросил на меня вопросительный взгляд, а затем направился к Грассхопперу и в черное одноместное кресло.

— Мне нужно какое-то гребаное действие, Хоппер.

Медленно отодвигаясь, я направилась к увеличенным обложкам журналов на стене. Фотографии человека, которого я любила, в высоком разрешении сверкали с пьедесталов.

Сегодня Артур совсем не походил на вчерашнего гладкого, сексуального, корпоративного мужчину, которого накрасили и сфотографировали.

Утонченные фоны журналов гармонировали с изображением теневого президента и яркими акцентами. Он выглядел как император преступного мира, правящего своими ничтожными приспешниками.

Я остановила взгляд на фотографии, где Арт был изображен в костюме на заказ.

«Я никогда не видела, чтобы он был так одет».

Сердце затрепетало при этой мысли.

Провести руками по шелку только что выстиранной рубашки. Чтобы скромно снять запонки с его запястий, прежде чем помочь ему избавиться от дорогого материала.

«Да, я бы хотела увидеть его в костюме».

Мои мысли вернулись к тому моменту, когда я впервые приехала. Арт завязал мне глаза своим галстуком. Он связал меня и взял сзади.

Коктейль из ревности и ностальгии засел у меня в животе, как камешек. Мне так и не довелось увидеть, как Арт превратился из мальчика в мужчину. Может быть, мне повезет, и я буду рядом, когда он из мстительного превратится в мирного?

«Боже, я на это надеюсь».

Грассхоппер и Артур бормотали слишком тихо, чтобы я могла слышать. Я позволяю им говорить. Не было смысла прерывать, когда мне нечего было предложить или внести свой вклад. Они убьют Рубикса и Асуса. И я не возражала против этого плана, но мысль о полномасштабной войне меня ужасно напугала. Любовь Артура ко мне могла быть бессмертной, но он все еще был опасным человеком.

«Его зовут Килл. И, в свою очередь, его можно убить».

Я не собиралась терять его во второй раз.

Я продолжала смотреть на обложки, пока Грассхоппер не встал и не хлопнул в ладоши.

— Я устрою это. Предоставь это мне.

Артур кивнул, запустив пальцы в волосы.

Тишина была похожа на смог с примесью дизельного топлива. Не в силах выносить мрачные мысли или ужасные выводы из того, что Артур и его люди предпримут в течение следующих нескольких недель, я сказала:

— Я хочу знать, почему ты в «Уолл Стрит Джорнал» и «Таймс».

Арт вскинул голову. В его глазах сверкнула та самая боль, которая не покидала его уже несколько дней. Поднявшись со стула, он подошел ко мне. Черные джинсы и футболка подчеркивали его фигуру, в то время как коричневая кожа блестела серебряной нитью их MК.

— Это был способ заявить о себе. Идея Уоллстрита. Точно не моя.

Грассхоппер последовал за ним, указывая на фотографию в журнале, на которой Артур сидел за своим столом и смотрел в камеру.

— Этот снимок был сделан в то утро, когда доход превысил пять миллионов — и все это было заработано на торговле на валютном рынке.

Я посмотрела на Артура.

— Пять миллионов?

Артур нахмурился, сердито глядя на коллаж из побед и падений, украшающий его клуб.

— Это было началом всего. С деньгами пришла сила, а с властью пришла свобода.

Забыв, где он находится, а может быть, и не заботясь об этом, Арт нерешительно обхватил меня за талию, прижимая к себе. Напряжение от нашей мини-перепалки наконец рассеялось, как капли дождя на раскаленной дороге