Нестандартный ход (СИ) - "De Ojos Verdes"

Забавно, однако, у неё округлились глаза.

Неожиданно внимание привлекло какое-то движение рядом. И через мгновение перед ними предстала та самая блондинка, которая «стекло» для пресыщенного роскошью Романа. И вновь объективно Элиза отметила, как хороша эта девушка. Утонченна. Статна. Безупречна. Волосок к волоску. Умиротворение на лице. Она — умела себя подать.

Красивой, вообще, надо уметь быть.

Элиза — не умела.

Внешность — всего лишь иллюзия красоты. Она может привлечь на доли секунд. А засматриваются на весь облик — это намного глубже. Многограннее.

Сейчас в этом плане друг на друга изучающе уставились две противоположности. А Лена — что-то среднее между ними: то есть, пыталась быть красивой в модном платье и с правильным макияжем, скрывающим недостатки, но все это выглядело пресно и даже где-то дешево. Особенно когда рядом с тобой материализуется икона стиля. И враз на ее фоне ты теряешься со своими потугами. И секретарь Разумовского прекрасно понимала и принимала данную истину, поэтому спешила взять «красоту» в союзники, обратившись к той:

— Раньше мне казалось, у Романа Аристарховича отменный вкус. Теперь я в этом сомневаюсь…

— Почему? У нее может быть масса скрытых талантов, о которых мы не знаем, зато знает он, — ответили ей неправдоподобно ласково.

Намеки Элизе абсолютно не понравились.

— Я могу идти? — смущенно напомнил о своем существовании паренек.

Она будто очнулась. Обвела слегка затуманенным взглядом присутствующих, удивляясь повороту, который приняли ее мысли секундами ранее. Ну как можно воспринять всерьез клишированное женское поведение? Посмеялась над собой, и вдруг…зажглась идеей разнообразить вечер. И только после этого обратилась к официанту:

— У вашего шарманщика песню заказать можно?

— Да…

— Отлично. Спасибо.

Отпустив того с миром, девушка вошла в зал, любезно проигнорировав развитие дальнейшей беседы, и прошествовала к музыкантам. Усмехаясь себе под нос. Может, Разумовский все же был прав, когда говорил, что эпатаж — ее стихия? А иначе как объяснить то, что собиралась сделать?

Договорившись с персоналом, Элиза взяла в руки микрофон и вышла к середине танцпола, который сейчас пустовал ввиду музыкального перерыва. Постучала по устройству, пуская в пространство акустические волны, чтобы привлечь к себе внимание.

И улыбнулась.

К ней стали оборачиваться. Подходить ближе, образовывая круг. Кто-то даже подначивал и свистел. Рому она так и не заметила. Зато выискала в толпе нужные ей лица, тут же указав в их сторону:

— Посвящается Елене Прекрасной. Да прибудет с ней сила Цуку Чен.

Вернула агрегат.

Приняла стойку.

И задвигалась под эфирную этническую мелодию, исполняя один из национальных танцев. Типично девчачий, нежный, напоминающий парение в воздухе. С кучей элементов для запястий и рук в целом, чертящих плавные узоры.

И ровно через минуту «титры» к представлению закончились. В попурри сменился отрывок.

Элиза резко остановилась, взялась за подол и подняла платье до колен, скинув туфли.

Зазвучал динамичный темпераментный мотив, переливы которого как база схожи практически во всех кавказских композициях. Свист в помещении стал сильнее. И практически сразу к ней присоединилась парочка брутальных парней, видимо, горячей крови, призвавшей их к привычной пляске.

Это было феерично.

То, как синхронно они втроем двигали ногами, явно имея профессиональное танцевальное прошлое и зная, какой пассаж будет следующим. Как красиво делали переходы. Как слаженно перенаправляли друг другу «пас».

Судя по тому, как им потом аплодировали, это был стопроцентный успех. Девушка поблагодарила их коротким кивком головы, игнорируя заинтересованный блеск в глазах, и, забрав туфли, прошагала сразу к Роме, давая понять, с кем пришла. А говоря на языке этих бруталов — кому принадлежит.

Обувшись, отлучилась ненадолго, чтобы прошептать помрачневшей Лене на ухо:

— Твоя подружка была права — во мне много скрытых талантов. Не пытайся понять, чем я покорила твоего шефа. Кстати, у девушки под паранджой чаще всего найдется больше причин удержать мужчину, чем у девушки, платье которой едва скрывает задницу. Есть такое понятие — достоинство. Вот это и во вкусе Романа Аристарховича.

И вернулась к Разумовскому с диким удовлетворением. Он, как обычно, одарил её нечитаемым взглядом, однобоко улыбаясь одними губами. Как-то таинственно. И не понять — одобряет или просто уже привык к тому, что Элиза непредсказуема в коммуникациях? Просидеть практически полтора часа за столом, игнорируя находящихся рядом, а потом за десять минут зажечь танцпол — почему бы и нет?..

— Домой, дорогая? — только и спросил.

— С удовольствием, дорогой.

И уже в машине, когда они отъехали от заведения:

— Цуку Чен, значит?..

Девушка не сомневалась, что он — единственный из всех присутствующих, кто мог знать, кто это. И кто понял…что она завуалированно унизила Лену, приписав ей в покровители китайскую богиню отхожих мест.

Будто у них появилась общая маленькая тайна хулиганства.

Они ехали молча, и в какой-то момент в салоне как-то в тему заиграла «Do What U Want»[2].

А Элиза тут же рассмеялась, задавшись вопросом, кто из них двоих — больший провокатор?..

[1] «Нетерпение сердца», С. Цвейг.

[2] Песня «Do What You Want» By Lady Gaga Ft. R.Kelly.

Глава 15

«Дружба между мужчиной и женщиной —

— это в любом случае ожидание музыки,

какая-нибудь сексуальная нотка да нарисуется».

© AleksTulbu

Элиза специально не осталась у Евы в день рождения Руслана. Будто что-то изнутри гнало ее из этого дома, подсказывая, что сестре следует побыть одной. А, может, не хотелось делить с ней в стократ увеличившуюся тоску, и она попросту сбежала. Слонялась по городу в февральский мороз, удивляясь тому, как давно не ходила по улицам в одиночестве. Всё вокруг казалось немного другим, но правда заключалась в том, что внешне ничего не изменилось. Только внутренний распорядок ее жизни.

После тренировки по баскетболу девушка отправилась к родителям. Это был внезапный порыв, который перешел во вкусный ужин с привычными подколами между ней и отцом. Элиза чувствовала, что маму с папой немного отпустило — в их глазах не было прежней тревоги. Кажется, они действительно начинали верить, что всё случившееся — к лучшему, и не возвращались к теме несостоявшегося похищения. И даже ни разу не упрекнули скоропостижным тайным браком, хотя вся большая семья до сих пор пребывала в шоке, а дядя так и не простил ей этой истории.

В Раменки девушка вернулась навеселе и опешила, застав Рому практически на пороге. Он только и успел, видимо, зайти внутрь, потому что держался за пальто, собираясь снять его. Веселье тут же схлынуло с нее, как дождевая вода в сточную канаву. Каким-то неприятным темным потоком.

Разумовский выглядел уставшим, но как-то по-особенному, что ли. Тяжело уставшим. И не нужно было быть гением, чтобы понять причину.

— Привет.

Он кивнул в ответ и быстро избавился от верхней одежды, чтобы помочь и ей. Такая галантность в двадцать первом веке обескураживала. Особенно, если на тебе обычная дутая куртка, а мужчина обращается с ней так, будто это как минимум норковая шуба или кашемировое пальто.

— Ты сегодня рано? — поинтересовалась, принявшись за обувь.

— А ты сегодня дома? — мол, удивительное стечение обстоятельств.

Забавно.

Они не виделись несколько дней. Девушка все так же предпочитала часть недели находиться с сестрой и племянницей, но и когда ночевала у Ромы, — именно так — у Ромы, потому что назвать это место домом не могла, — видела его максимум несколько минут в сутки. После памятного корпоратива ничего не изменилось. Разумовский воздержался от комментариев. И затем вновь пропадал на работе, а время от времени и вовсе не возвращался на ночь.

И сейчас они привычно разошлись бы каждый в свой угол, но Элиза вдруг остро ощутила, что в этот раз нельзя применять данный сценарий. Поэтому спешно бросила ему в спину: