Ты мне не нравишься (СИ) - Перевязко Мария

Хожу из угла в угол, не могу найти себе места. Осторожно приоткрываю дверь и прислушиваюсь. Они о чем-то говорят на кухне. У меня внутри все холодеет. Вдруг приходит мысль о том, что мама решила забрать меня у отца. Что, если это так? Я не хочу жить с ней! Я ее толком и не помню. Я узнала ее только по фотографиям из альбома, на них она была моложе, красивее и добрее. А эта женщина мне совсем чужая.

Может, отец что-то знал? После ухода из квартиры Ли он вел себя странно. Отвечал невпопад и глупо улыбался. Может, он знал, что она придет. Тогда почему он не сказал ничего мне?!

Крадусь по коридору и замираю возле двери на кухню. Но подслушать у меня не получается, потому что в эту же секунду дверь открывается, и я испуганно таращусь на папу. Он ободряюще треплет меня по плечу и вымученно улыбается.

— Мама хочет с тобой поговорить, — шепчет он.

— Что она здесь делает? — тоже шепотом спрашиваю я и цепляюсь за рукав папы.

— Она хочет с тобой поговорить, — рассеяно повторяет он и смотрит на меня грустными глазами.

— Ясно. Но я этого не хочу!

Я собираюсь уйти, но папа удерживает меня за локоть.

— Поговори с ней. Она все-таки твоя мама. Я настаиваю.

Хочу вырваться и запереться в своей комнате. Я почти уверена, что речь пойдет об опеке. Она хочет забрать меня от отца. Боже мой. Только не это. Несмотря на наши прошлые прохладные отношения, я не представляю своей жизни без него. Он никогда меня не бросит, никогда не даст меня в обиду. А эту женщину я не знаю. Мои глаза наполняются слезами.

— Не отдавай меня…

Я не успеваю договорить, рядом с нами возникает фигура этой женщины. Она бесцеремонно берет меня за руку и ведет в мою собственную комнату. У меня нет сил даже для того, чтобы расцепить наши переплетенные пальцы. Ее рука холодная и влажная, от нее пахнет розами, я помню этот аромат из детства. К горлу подкатывает ком. Она отпускает мою руку и садится на мою кровать. Похлопывает по покрывалу, приглашая меня усесться рядом. Я повинуюсь. Чувствую себя маленьким расстроенным ребенком, которого сейчас будут утешать. Она тяжело вздыхает. У меня нет сил, чтобы посмотреть на выражение ее лица.

— Ты так выросла, — наконец произносит она, и я слышу в ее голосе желание скрыть волнение, но у нее это плохо получается, — стала такой красивой и женственной. Я все это пропустила.

Усмехаюсь. Если она так пытается вызвать у меня жалость к ней, ничего у нее не выйдет!

— Я знаю, я сама во всем виновата. Я здесь, чтобы наверстать упущенное. Я была такой дурой, Стелла. Я всегда хотела лучшей жизни, я всегда мечтала о большем. После свадьбы с твоим отцом мне казалось, что жизнь проходит мимо меня, я что-то упускаю, что-то важное и интересное. Меня манили деньги, прельщала слава и известность. Ты знала, что раньше я увлекалась музыкой? Я сочиняла песни, у меня даже была своя группа. Но после свадьбы и твоего рождения все это перестало быть важным. Твой отец внушил мне это, и сейчас я понимаю, что он был прав. Но тогда… Стелла, в тот момент я чувствовала себя ничтожеством. У меня была семья, но я чувствовала пустоту в груди. Я была раздавлена. Мне нужно было уйти. И я сделала это без сожалений.

Чувствую, как горячие слезы катятся по щекам. Значит, все это время она гналась за своей мечтой и даже не вспоминала обо мне? Мне хочется кричать, хочется наорать на нее, сказать ей, что она сделала с нами, во что превратила нас обоих. Но я не могу даже помыслить о том, что она узнает, насколько тяжело нам было. Пусть думает, что и нам было плевать на нее.

— Я получила, что хотела, — продолжает она, совладав с чувствами, — деньги, слава, гастроли. На сцене я была счастлива, но я всегда помнила о тебе. Ведь ты — моя маленькая любимая дочка.

Она вдруг вскакивает с места и хватает с полки деревянную резную шкатулку.

— Ты все еще ее хранишь? — спрашивает она хрипло и прижимает ее к груди.

Я встаю, вырываю из ее рук шкатулку и ставлю ее на место. Она подарила мне ее на день рождения. Одно из воспоминаний, которое я не могу забыть. Эта вещица — пожалуй, единственный предмет, напоминающий мне о ней.

— Хорошо. Я поняла. Ты еще не готова.

— К чему не готова? — сердито спрашиваю я. — Что ты хочешь от меня? Зачем все эти исповеди?

Мама нервно накручивает прядь темных волос на палец, переводит на меня взгляд и говорит:

— Я вернулась, дочь. Теперь я все поняла. Я хочу быть с вами, хочу быть частью семьи, если вы меня примете.

Только сейчас я замечаю отца, прислонившегося к косяку двери. Он ласково смотрит на меня, поджимает губы и едва заметно кивает мне. Так он дает мне понять, что он выбор сделал. Решение остается за мной.

Глава 65. Ник

В субботу я просыпаюсь в семь часов утра. Ночью я долго не мог уснуть, крутился с боку на бок, то и дело поглядывая на часы. Уснуть удалось только под утро, наверное, я проспал несколько часов, не больше. Никак не могу расслабиться, волнуюсь, как перед каким-то важным тестом. Боюсь, что все мои действия ни к чему не приведут. Я начинаю сомневаться. Что, если все пойдет не по плану? С чего я вообще решил, что Антон Николаевич сможет заставить маму Ли передумать? Я не могу перестать думать о том, что Ли уедет, что бы я не делал, и моя мама окажется права: нужно попрощаться.

Спускаю ноги на пол и массирую голову, хочу избавиться от этих навязчивых мыслей. Чувствую себя разбитым, но спать я больше не могу, слишком уж взвинчен. Решаю выйти на улицу и пройтись по парку, обычно это помогает развеяться. Да и на ходу думается всегда лучше. Я должен продумать каждую мелочь, каждое слово, каждую секундочку, которая может пойти не так.

Надеваю серые джинсы с дырой на колене и темно-зеленый полинявший свитер. Из зеркала на меня смотрит незнакомец с опухшими покрасневшими глазами. Быстро перевожу взгляд на шкаф и вздыхаю. Нельзя позволять себе впадать в отчаяние. Пока Ли не уехала, еще ничего не потеряно.

К счастью, в квартире все тихо, никто еще не проснулся. Мне совсем не хочется разговаривать, поэтому, пока есть такая возможность, я быстро одеваюсь и вылетаю на лестничную клетку. Тут пахнет подгоревшей кашей и сыростью. Я морщу нос и быстро спускаюсь по ступенькам вниз.

Мобильник начинает трезвонить уже в парке, как раз рядом с моей излюбленной скамейкой, на которой однажды я застал Ли, Стеллу и нелепых близнецов. Стелла тогда умоляла меня избавить ее от этого неудачного двойного свидания, а мое сердце трепетало от звука ее голоса. Теперь все изменилось, надо же, тогда я думал, что мои неразделенные чувства останутся со мной навсегда.

— Ты рано проснулась, — говорю я, прижимая телефон к уху.

— Да, — отвечает она тихо, — ты тоже.

Ее голос все тот же, но мое сердце бьется ровно. От этой мысли мне хочется улыбаться.

— Готова к тусовке? — весело спрашиваю я.

— Я поэтому и звоню, — извиняющимся тоном начинает она, и я медленно усаживаюсь на сырую скамейку, — я не смогу прийти. Извини. И папа тоже. Да и… Ты знаешь, мы с Ли уже все друг другу сказали. Это было бы лишним.

Вот этого-то я и не учел. Я думал о том, как избежать любых скандалов и ссор. Но мне совсем не пришло в голову, что вечеринка попросту может не состояться. Люди могут просто не прийти.

— Стелла, — я изо всех сил стараюсь придать собственному голосу уверенности, — ты будешь жалеть, если не попрощаешься с ней. Сделай это ради меня, прошу тебя. Мне нужно, чтобы ты и Антон Николаевич пришли. Разве это так сложно?

— Сложно, — прерывает меня Стелла. — Сейчас я не в состоянии думать о Ли. У меня своих проблем хватает.

Я слышу в ее голосе сталь. Она готова бросить трубку. У нее что-то случилось, а я даже этого не заметил. Раньше бы я понял по первым звукам ее голоса.

— Что случилось? — спрашиваю, натягивая на голову капюшон: начинает моросить мелкий дождь.

К моей радости, Стелла не отключается.

— Вчера объявилась моя мать, — будничным тоном говорит она, и я понимаю, как плохи дела. — Она хочет остаться.