Кэтрин Куксон - Слепые жернова
Священник медленно поднялся, застегнул верхнюю пуговицу на черном сюртуке, вынул из кармана черные перчатки, натянул их и изрек:
– Вам известно не хуже, чем мне, Сара, что перед лицом Господа и Его святой Церкви вы не вышли замуж и живете во грехе. На этом я вас покидаю. Вы всегда можете меня застать у меня дома при церкви, если захотите устроить венчальную церемонию. – Он отвернулся и уже из темноты коридора закончил: – Скажите мужу о моем визите.
Она слышала, как он возится с замком, но не могла прийти ему на помощь. Дверь отворилась и затворилась. Только тогда она медленно опустилась в кресло Дэвида.
– Сперва ты сгоришь в аду!
Она вновь не узнала собственного голоса. Он принадлежал не молоденькой Саре, а взрослой, умудренной опытом женщине – той самой, которая отвечала Джону в новогоднюю ночь. Как он жесток! Ведь она замужем! Какая же он свинья! Она содрогнулась от богохульства: посметь обозвать священника свиньей! Что ж, она не возражает, если ее сейчас же поразит небесный огонь. Этот священник, верующий христианин, сидел перед ней и предрекал несчастья, буквально призывал беды на ее голову, лишь бы доказать свою правоту! Совесть… Неисповедимы пути Господни…
Она откинулась в кресле, почувствовав, что вот-вот потеряет сознание. Боевитость стремительно покидала ее. Ощущение было настолько странным, что она задала себе вопрос: не страшно ли ей? Видимо, это был именно страх. Этот священник умел на любого нагнать страх перед Божьим гневом. Однако странность охвативших ее чувств не исчерпывалась только страхом. Ее желудок сводили неведомые прежде спазмы.
Ей очень хотелось, чтобы сейчас перед ней появился Дэвид. Она бы просто посмотрела на него, кинулась ему на грудь – и почувствовала себя в безопасности. Она зажмурилась и постепенно пришла в себя. Было очень странно чувствовать себя такой слабой, а ведь она только что хвасталась перед матерью Дэвида своей силой! Сейчас же она ощущала себя беспомощным котенком, младенцем… Последнее слово заставило ее выпрямиться. Перед мысленным взором закачался огромный вопросительный знак. Она огляделась, словно надеясь отыскать ответ. Вдруг ее взгляд упал на живот. Она стала легонько поглаживать его, приговаривая:
– Сперва убедись, а потом болтай… Вдруг это у меня просто со страху?
Придя домой, Дэвид первым делом, прежде чем переобуться и глотнуть чаю, обнял ее и поцеловал. Потом, любуясь ею, произнес:
– Здравствуйте, миссис Хетерингтон.
Это было у них игрой, повторявшейся ежевечерне, но она усматривала в этом различие между их браком и всеми остальными. Любому известно, что после венчания брак становится банальной рутиной. Сама жизнь превращается в банальность. Даже противостояние желаний, характеров, прежде бывших незаметными личных привычек – сводящих с ума привычек, которые невозможно выносить, – даже это не могло пересилить рутинность. Об этой стороне брака Сара знала все. Она наблюдала, как все это происходит у соседей, присутствовала в кухне при женских беседах на эту тему, видела, как превращались в рабов рутины ее мать и отчим. Их любовь не успела расцвести, как ее загубили заморозки рутины. Вопросы типа: «Кто-нибудь видел мою толстую корову?» – вызывали сочувственный смех и служили подтверждением любви. Такова была супружеская любовь на ее конце Пятнадцати улиц. На противоположном конце она не обнаружила больших отличий, как ни мучительно ей было это сознавать. Привилегированные стояли в этом отношении всего на одну ступеньку выше неудачников. Джон был совершенно прав…
Но ее брак – совсем другое дело. Они стали мужем и женой уже много недель тому назад, а Дэвид с каждым днем делался все ласковее и заботливее. И в этом Джон не ошибся… К черту Джона! И священника туда же!
– Эй! Здравствуйте, миссис Хетерингтон!
– Здравствуйте, мистер Хетерингтон.
Она потерлась носом о его нос.
– Что-то случилось? У тебя неважный вид. Ты нормально себя чувствуешь?
– Да, я в полном порядке. Конечно, что со мной сделается?
– Наверное, ты все-таки взвалила на себя всю стирку? Я еще на той неделе предупреждал тебя, чтобы ты этого не делала. Мать вполне может пригласить миссис Уотсон. Она и раньше так поступала…
Она приложила палец к губам.
– Не возмущайся попусту. Я не стирала, а почти весь день сидела с Дэном.
– Тоже хорошего мало. Не надо проводить там слишком много времени. Ты такая бледная! Кстати, как он?
– Гораздо лучше. Сегодня дело резко пошло на поправку.
Он отвернулся и, присев, чтобы переобуться, сказал:
– Хочу поговорить с тобой о Дэне, Сара. Помнишь, я рассказывал тебе про его знакомую, про женщину из Вестоу?
Она кивнула.
– Так вот, они не виделись уже больше месяца. На Новый год он, несмотря на недомогание, послал ей письмо, но она не ответила. После того как миновал кризис, он опять ей написал. Когда и на это письмо не пришло ответа, до него дошло, что письма не были отправлены. Мать решила их не отправлять! Он, конечно, разволновался: что она там подумает? Насколько я понимаю – он разболтал кое-что, когда бредил, – у них не все гладко. Как ни странно, он сделал ей предложение, а она отказалась за него выйти. Чтобы его успокоить, я отправил ей письмо, в котором написал о его болезни. Я обсудил это с Джоном, и он считает, что надо позволить ей его навестить, если она изъявит такое желание. Надеюсь, это быстрее любого лекарства поставит Дэна на ноги. Пока же он тоскует, что очень на него не похоже. Обычно Дэн готов шутить даже с приставленным к голове револьвером, сейчас же его словно подменили.
Сара не поверила своим ушам.
– Эта женщина явится сюда? Да твоя мать с ума сойдет!
– Да, если узнает. Но ей не обязательно все знать. Дэн еще не одну неделю просидит дома, вот мы и подумали, что, если уговорить мать сходить в среду в часовню, как она обычно делает, эта женщина могла бы к нам зайти. Как только мать уйдет, она на полчасика заглянет к Дэну. Чем плохо?
– А если мать не уйдет?
– Тогда ничего не получится. Да ты не волнуйся! – Он взял ее за руку. – Мы не планируем ограбления банка или что-то в этом роде.
– Ограбление банка сошло бы нам с рук, а это не сойдет. Вдруг она узнает?
– Не узнает. Если она не уйдет в часовню, посещение больного не состоится, только и всего. Пойми, Дэну будет так приятно! А я хочу доставить ему удовольствие. Дэн – очень хороший человек. Я всегда это знал, но не понимал, насколько сильно к нему привязан, пока не настал момент, когда я потерял всякую надежду, что он выкарабкается. Ладно, ладно, не пугайся! Если мать все пронюхает и захочет крови, то под топор пойдем я или Джон, а твоя голова останется на плечах.
