Мерил Сойер - Последняя ночь
«Неужели он и вправду надеялся, что я выскажусь по этому поводу?» – подумала Дана. Роб вел в газете большую еженедельную рубрику под названием «Разоблачения». В ней появлялись статьи, после которых в обществе начинались острые споры, часто выливавшиеся в шумные скандалы. Герой подобной сенсации был обречен. Робу нравилось пройтись по сытым политикам, подложить бомбу под какого-нибудь зарвавшегося чиновника, – одним словом, он любил затевать жуткие склоки.
– Знаешь, у тебя есть шанс получить это место. – Он наклонился вперед, поставив стул на две ножки. – Но если тебя утвердят, то мы будем видеться не так часто. Жаль, – он сокрушенно покачал головой, – без тебя тут просто не на кого посмотреть – останутся одни уродины. Им бы носа на улицу не высовывать. Я уж не говорю о том, что им просто противопоказано сидеть в судейском кресле. Смотришь на такую и поневоле чувствуешь себя виноватым.
Дана решила не обращать внимания на сомнительный комплимент. Она считала себя нормальной, довольно симпатичной женщиной, но совсем не красавицей. Вот ее сестра Ванесса, та действительно была хороша. Глядя на них обоих, никому бы и в голову не пришло, что Дана и Ванесса родные сестры.
В системе судебной власти, славящейся засильем мужчин, на коллег женского пола смотрели до обидного пренебрежительно. Дана, не обращая внимания на смешки за спиной, настойчиво создавала себе имидж неприступной деловой леди. Она специально носила очки, хотя могла бы обойтись и контактными линзами, но в очках она выглядела старше и как-то профессиональнее. За их стеклами ее огромные зеленые глаза выглядели не так уж привлекательно, но это особо не беспокоило Дану. Хотя у нее были роскошные, густые волосы теплого каштанового цвета, она неизменно коротко стриглась, что несколько заостряло овал лица, делая весь ее облик более строгим. Одевалась Дана всегда консервативно, предпочитая платья серых, неброских тонов, но зато отыгрывалась на нижнем белье. Она просто обожала всякие воздушные и полупрозрачные, очень сексуальные трусики и бюстгальтеры, особенно кружевные.
На лице Роба появилась порочная ухмылка, а взгляд сделался сальным, как у сладострастного распутника.
– И знаешь, – добавил он, понизив голос, – никому из оставшихся теперь в суде в голову не придет задрать мантию выше колен и обнажать ножки во время процесса.
– Да там же была страшная духотища!.. – выпалила Дана и тут же прикусила язык, поняв, что он просто не мог ничего увидеть. Тяжелый, глухой стол надежно скрывает от глаз публики кресло судьи. «Но откуда в таком случае он знает? Чертовски догадлив, мерзавец! А еще чрезвычайно наблюдателен», – подумала Дана, а вслух произнесла:
– Ты просто каналья!
– Ну что же, тебе придется дорого заплатить за это оскорбление, и очень скоро. – Он почему-то абсолютно не обиделся и вновь подмигнул ей. Затем Роб резко выпрямился на стуле, отчего тот с громким стуком опустился задними ножками на пол. – У меня есть пара билетов на концерт «Иглз». Места в первом ряду, между прочим.
Дана чуть не задохнулась от возмущения. Вот наглец! Разве это похоже на приглашение? Что за манеры? Хотя это не имеет никакого значения. Пусть он весь из себя такой неотразимый и мужественный, пусть женщины сходят с ума, мечтая провести с ним волшебную ночь, но она ему откажет! Она слишком дорожила своей незапятнанной репутацией. Сейчас, когда на карту поставлена возможность получения заветного места в суде высшей инстанции, было бы непревзойденной глупостью связываться со скандальным репортером Робом Тагеттом.
«Не обманывай себя, Дана, – нашептывал ей внутренний голос. – Дело не только в этом. Есть и другая причина, признайся! Ты просто боишься Роба, ведь так?»
Это было правдой. В глубине души она боялась его. Ей становилось не по себе от его непредсказуемости, например. Но это, пожалуй, еще не все. В нем было что-то непонятное, таинственное, что пугало ее.
Они познакомились три года назад на коктейле, устроенном ее коллегами по окружной прокуратуре. Дана получила тогда назначение на должность судьи. Она была в курсе ужасных слухов, распространяемых о Тагетте, но сплетен не любила и в тот раз тоже оставила все эти россказни без внимания. Конечно, ей было очень интересно, почему полицейский Роб Тагетт внезапно бросил свою работу и пошел в репортеры, но она решила, что всегда успеет это выяснить. Дана увлеклась им. Она, похоже, понравилась ему тоже. Но всего через неделю увлечение развеялось как дым. Ровно через неделю в «Гонолулу сан» появилась его статья, вызвавшая шквал общественного возмущения, обрушившегося на нее. Дана до сих нор с содроганием вспоминает, что ей пришлось пережить в те дни.
– Так ты не хочешь сходить на «Иглз»? – напомнил о себе Роб. На этот раз его глаза внимательно смотрели на нее, а голос стал серьезным.
Дана взяла сумочку и поднялась из-за стола.
– Спасибо, но ничего не получится – я занята.
– Ты же даже не спросила, когда состоится концерт!
О, черт, сейчас начнется шантаж! Наверняка припугнет ее тем, что поднимет против нее всю прессу, если она откажется. От него можно ожидать всего, но ничего хорошего.
– Ты все еще злишься на меня из-за той статьи?
– Конечно, нет, – слишком быстро ответила она, и Роб понял, что она говорит неправду.
– Должно быть, ты ненавидишь меня, да?
– Ненавижу? Да что ты – я влюблена в тебя! – театрально воскликнула она. – Ох, и везет же мне на мерзавцев! Не пойму только почему? Может, ты знаешь, а?
Вечером, возвращаясь к себе домой в Мауналуа-Бэй, Дана на все лады проклинала себя за несдержанность. Неужели Роб не забудет ее слов? С него станется. «Черт дернул меня за язык! Что на меня нашло?» – в десятый раз спрашивала себя Дана.
Не успели необдуманные слова вылететь из ее уст, как она уже развернулась и помчалась прочь от Роба, безмолвно застывшего на месте. Правда, она успела бросить на него взгляд – в его глазах затаилась жгучая обида. Нет, он никогда не простит ей такого оскорбления.
Последнее время с ней определенно творилось что-то неладное. «Нервы сдают – должно быть, работа доконала», – подумала она и порадовалась, что приближается время отпуска. Дана считала, что хорошо контролирует свои эмоции, но увы – ошибалась. Роб, конечно, сам виноват. Разве он не пытался оказать на нее давление? «Господи, как мне тяжело», – тоскливо подумала Дана, глядя из автомобиля на лазурный океан и туманную дымку, повисшую на горизонте.
Когда она работала в офисе окружного прокурора, у нее было много друзей. Ну, может, не совсем близких, но, во всяком случае, она была окружена знакомыми людьми, с которыми ей было интересно. Они вместе ходили на ленч, по вечерам ее часто приглашали на ужин в какой-нибудь тихий, уютный ресторанчик. Получив место в муниципальном суде, она стала видеться с прежними приятелями все реже и реже, а затем их встречи и вовсе сошли на нет. Конечно, она общалась со своими новыми коллегами в суде, но все разговоры велись только о работе. Со временем это приелось и стало навевать на нее отчаянную скуку.
