Мерил Сойер - Последняя ночь
– Не теряй надежду. Она выйдет за тебя, я уверен. – Зак ободрил его улыбкой. – Я даже не обижусь на вас, если вы заведете ребенка. Скажем, если у меня появится младший брат, такой же забавный, как Джейсон, то я буду просто рад.
– А если родится девочка? Хотя если она будет похожа на Дану, то это будет очаровательный ребенок. – Роб проглотил комок в горле и продолжил: – Тебя отняли у меня много лет назад, я ужасно скучал по тебе. Теперь мы всегда будем вместе.
Они обнялись, и Зак бросился догонять Гарта и Ванессу. Роб остался один в больничном коридоре.
Сознание постепенно, мягкими толчками возвращалось к Дане. Ей казалось, что она находится на Мауи и гуляет по склону холма, усеянного цветами. Она срывает какой-то цветок и с наслаждением вдыхает его пьянящий аромат, смотрит на облака, медленно скользящие в голубом небе. В отдалении вулкан Халеакала величественно вздымает в небо свою темную вершину.
Откуда-то издалека до нее доносится чей-то голос. Кто-то зовет ее. Она плавно летит, не касаясь земли, в сторону позвавшего ее человека и хочет ответить ему, но вместо слов с ее губ слетает стон. Сквозь неплотно закрытые веки она видит расплывчатый силуэт мужчины, ей удается произнести одно-единственное слово:
– Роб?
– Да, ангел мой, это я. – Он нежно сжал ей руку. – Ни о чем не беспокойся, все будет хорошо.
Приятное, плавное скольжение внезапно закончилось и сменилось резкой болью. Сознание полностью вернулось к ней.
– Где я нахожусь?
Роб рассказал, что ей сделали операцию, что она еще очень слаба, но Дана, не дослушав его, внезапно попросила:
– Не оставляй меня. – Ее слабый шепот был едва слышен. – Обещай, что не оставишь меня.
Второй раз Дана очнулась после полудня. Роб, не отходивший от нее ни на шаг, заметил, как дрогнули ее ресницы. Яркий солнечный свет, который заливал больничную палату, казалось, понемногу возвращал Дану к жизни. Ее щеки слегка порозовели, а губы больше не пугали Роба своим страшным, мертвенно-бледным оттенком.
– Как ты себя чувствуешь? – спросил он, убрав у нее со лба прядку волос.
– Хорошо. Что говорят врачи?
– Они извлекли у тебя из плеча пулю, ты потеряла много крови, но твоя жизнь, слава богу, уже вне опасности.
– Что с Гвен?
– Лежит в тюремном госпитале. У нее сотрясение мозга.
Дана устремила на него какой-то странный взгляд.
– Ты не хочешь мне ничего рассказать?
– Знаешь, тебе идет быть блондинкой. Почему ты перекрасила волосы? – спросил вдруг Роб.
– Помнишь, как ты заметил, что я крашусь? Я просто решила перестать. Пусть все будет как есть.
– Мне нравится. – Он смущенно посмотрел на Дану, которая, конечно, ждала от него совсем других слов. Собравшись с духом, он наконец произнес: – Честное слово, я не знаю, как благодарить тебя за то, что ты сделала для меня. Если бы не ты, я бы окончил свою жизнь на каторге, вновь потерял сына и… тебя.
Он прикоснулся к ее щеке, смущенный тем, что не находит нужных слов для того, чтобы выразить все те чувства, которые переполняли его душу.
Дана пожала плечами и сразу же зажмурилась от боли, пронзившей ключицу. Она забыла, что плечо туго перетянуто бинтами, и должен пройти чуть ли не месяц, прежде чем она сможет свободно двигать рукой.
– Дана, я люблю тебя.
– Да? – Она не собиралась облегчать Робу признание в любви и удивленно заморгала, словно он сказал ей какую-то несусветную глупость. Роб сокрушенно вздохнул.
– Мне, конечно, нужно было рассказать тебе о том, что меня собираются арестовать, но… Я не хотел втягивать тебя в эту гадость и боялся, что…
– Как тебе не стыдно! Ты даже сейчас пытаешься обмануть меня. Ведь так, признайся? Ты просто испугался, что я брошу тебя, когда узнаю, в чем тебя обвиняют.
Роб беспомощно развел руки в стороны, признав свое поражение. Что он мог возразить?
– Ты права, – сокрушенно подтвердил он. – Я хотел сказать правду, но не смог. Я сделал большую ошибку, но прошлое не вернешь, и сейчас мне остается только просить у тебя прощения.
– Я уже давно простила тебя – еще тогда, когда решила пойти к окружному прокурору.
Роб, охваченный волной нежных чувств, смог лишь прошептать:
– Я люблю тебя.
– Я знаю. Когда ты поцеловал меня на вечеринке, я это сразу же поняла. Когда хотят просто поздравить, не целуют так страстно, как это сделал ты. Мне казалось, что это наш прощальный поцелуй.
– Зак сказал, что я устроил сцену, – усмехнулся Роб.
– Я с ним согласна. Но сцена удалась.
– Боюсь, что Гвен видела, как я поцеловал тебя, и пришла в бешенство. – Он покачал головой: – А я ведь даже не подозревал, что она может угрожать тебе.
– Кто же мог подумать, что она способна совершить убийство ради судейского кресла?
– Похоже, Босс Сихида запугал своих детей гораздо сильнее, чем Большой Папа своих.
– Да, он настоящий тиран. Гвен ненавидела его, но в то же время боялась как огня. – Дана нащупала руку Роба, и он сжал ее холодные пальцы в своей ладони. – Знаешь, когда Лиллиан умерла, я поняла, что карьера не самое главное в жизни. – Помолчав, Дана продолжила: – Главное – это любовь.
– Господи, каким же болваном я был, когда побоялся довериться тебе.
– Я счастлива, что ты это понял. – Дана улыбнулась, но затем внезапно нахмурилась, увидев повязку у него на голове. – Как ты себя чувствуешь? Я боялась, что Гвен размозжит тебе голову. Она была просто ослеплена безумием.
– Я заработал две громадные шишки и кошмарную головную боль. Ты могла бы избавить меня от нее поцелуем.
– Я по твоим глазам вижу, что ты что-то недоговариваешь, признавайся.
Роб взял ее руку в свою и поцеловал ее пальцы.
– Я хочу, чтобы ты вышла за меня замуж.
– А Зак? Ты уже говорил с ним?
– Да. Вчера после вечеринки он сказал мне, чтобы я не трусил, отправлялся к тебе и признался в любви.1 Вот я и приехал. Правда, все вышло несколько не так, как я рассчитывал. Гарт сообщил о той последней записке, когда я и Зак уже были на полпути к твоему дому.
– Зак – хороший сын. Своенравный, правда, как и все подростки, но я думаю, мы с ним поладим. Как ты считаешь? – В ее зеленых глазах зажегся озорной огонек.
Роб внимательно посмотрел на нее и произнес:
– Я люблю тебя. Мы справимся.
