Ли Майклс - Стратегия любви
— А вы? — спросил Маркус. — Чем вы занимаетесь?
— О, я обслуживаю собственное предприятие, — бодро сказал Пенн.
У Кэтлин отвисла челюсть.
— Это может ввести в заблуждение…
— Почему же, Котенок? — В вопросе Пенна прозвучала заинтересованность.
— Котенок! — повторил Маркус так, будто это слово вызывало у него отвращение. — Ее зовут…
— Да, я знаю. Но я всегда звал ее Котенком.
Пенн не стал продолжать, но в голосе прозвучала мягкая нотка, приглашающая задавать вопросы.
Кэтлин свирепо посмотрела на него, но потом поняла, что такая реакция на подобные поддразнивания поощрила бы его и он на этом не остановится. И она сменила свирепый взгляд на милую улыбку.
— Конечно, слова, что Пенн работает на собственном предприятии, могут ввести в заблуждение. Пен — богатый независимый человек. По крайней мере был таким. Родители Пенна владели фирмой «Тёф мастер», Маркус. Правда, она тогда называлась иначе.
— О, конечно. Кажется, я припоминаю…
Это было сказано Маркусом с таким безразличием, как если бы ему теперь было только важно знать, куда отнести Пенна.
— Ваша фамилия, должно быть… — Он наморщил лоб, пытаясь вспомнить.
Внезапно Маркуса резко оттеснил от Пенна крупный мужчина в смокинге, с такой легкостью, будто тот был всего лишь вырезанной фигуркой из картона. Он обнял Пенна.
— Колдуэлл, непостижимо загадочная личность! Мы все думали, что ты свалился с края земли. Целый год от тебя не было вестей, черт побери!
Пенн тоже обнял его.
— Разве ты не получил мою открытку из Каракаса? Я сам делал снимки его достопримечательностей, а потом отдал их печатать.
— Черт возьми, как я рад снова видеть тебя, Пенн. Ты побудешь немного здесь? Ты просто должен остаться. Ты можешь быть шафером на моей свадьбе — всего через неделю.
Пенн сочувственно похлопал его по спине.
— Ты тоже подхватил это фатальное инфекционное заболевание, дружище?
Кэтлин подумала, что пора проявить твердость.
— У тебя уже есть шафер, Карл, — заметила она.
Карл пожал плечами.
— Разве что мой брат. Он поймет. — Он обнял Пенна за плечи. — Я пришлю тебе приглашение, куда скажешь. Ты назвал Каракас. Это Венесуэла? Ну, тогда, если…
Они вдвоем направились куда-то через зал.
— Ну, слава Богу, наконец, от него избавились, — сказал Маркус. — Так неприятно, когда рядом болтается пьяный.
Но даже раздражение, испытываемое ею к Пенну, не позволило ей пропустить это несправедливое замечание.
— Он вовсе не был пьян.
— Да? Ну, тогда он и в самом деле вел себя очень странно.
— Это же Пенни. Легкомысленная, непредсказуемая личность.
— Кажется, это преуменьшение. Как ты умудрилась с ним познакомиться? Не возьму в толк, как это вы могли быть друзьями.
Как давно это было. Зачем Маркусу знать обо всем? Ведь она, конечно же, не рассказывала Маркусу обо всех, кому назначала свидания. Так зачем рассказывать ему о Пенне?
Потому что Пенни отличался от … Она быстро отогнала от себя эту мысль.
— Ну, знаешь, как все это бывает в юности, — сказала она неопределенно. — У нас была компания человек из шести, и всегда и везде все были вместе, особенно летом, когда неделями пропадали на Сапфировом озере. И…
— И этот парень был джокером в колоде?
Кэтлин улыбнулась.
— Что-то вроде того.
Маркус ободряюще обнял ее за плечи:
— В любой компании есть такой человек, от которого остается такое же приятное ощущение, как от плитки шоколада. К счастью, такие компании не остаются навечно вместе только потому, что когда-то были — в каком-то смысле — друзьями.
Он пододвинул стул, и Кэтлин с благодарностью опустилась на него.
Хватит о Пенне. Пусть он остается в том неизвестном ей мире, которому принадлежит. Маркус так хорошо умеет расставить все по своим местам!
Маркус щелкнул пальцами проходившему официанту и взял Кэтлин бокал с содовой.
— И все же, с какой стати он называет тебя Котенком? — с любопытством спросил он. — Ты совсем не походишь на этих слабых, беззащитных пушистых созданий.
Кэтлин быстро перевела дух, удивленная, что он снова о том же. Она отхлебнула содовой и полминуты медлила с ответом.
— О, Пенни тоже не считает меня пушистым беззащитным существом. Этим прозвищем я обязана детям на озере, где мы часто бывали, — они просто не могли выговорить мое имя. Вот и назвали меня Котенком, Киттен. Пенни подхватил это имя. — Конечно, когда это слово произносил Пенни, оно приобретало другой оттенок, незачем Маркусу знать об этом. — И вся наша компания последовала его примеру.
— Я никогда не слышал, чтобы тебя кто-нибудь так называл. — В его словах слышалось раздражение.
Она улыбнулась.
— Потому что последующие десять лет я потратила на то, чтобы отучить всех от этой привычки.
— А он не знал об этом? Не могу сказать, что я просто удивлен. Он поразил меня своей фамильярностью.
Она отхлебнула содовой и решила: пусть все остается как есть. Потом честность заставила ее добавить:
— Его здесь не было, он не мог знать, как я возненавидела это прозвище. Мне нужно идти проверить, как дела на кухне. И Анджеле пора бросать свой букет.
Он кивнул.
— Знаешь, Кэтлин, как нам бывало хорошо на таких вечерах, до того как ты стала руководить ими.
— Это издержки бизнеса. Но мне это нравится гораздо больше, чем продавать одежду или быть учительницей. — Она улыбнулась и положила руку ему на плечо. — Не слишком-то впечатляющий выбор. Мне 28 лет, и я сменила три профессии! Но на этот раз, Маркус, мне, наконец, доставляет удовольствие то, что я делаю.
— Тогда тебе лучше идти и заняться своим делом, — сказал он хмуро.
Он взял себе второй бокал шампанского, а Кэтлин пошла проследить за тем, как соблюдаются другие свадебные традиции.
Нил придумал замысловатую церемонию со снятием у невесты подвязки и потешал гостей; все его неженатые друзья должны были в танце улучить момент и попытаться снять ее. Почти все. Пенн и Карл уединились в углу. Из доносившихся обрывков разговора, услышанного ею, когда она обходила зал, она поняла, что Пенн пытается убедить своего друга выбрать для медового месяца пустыню Сахару. У Кэтлин округлились глаза, и в душе она горячо понадеялась, что эти слова не долетели до ушей невесты Карла, — Сабрина чудесная девушка, но без чувства юмора. До их венчания оставалось меньше недели.
Головная боль затаилась где-то над бровями. Маркус был прав. Свадьбы и подобные торжества доставляли ей удовольствие, до того как она сама стала заниматься их организацией. Но в любой работе есть недостатки и преимущества. В целом ей очень нравилась эта работа. И только поздним вечером, после утомительно длинного дня, у нее появлялось чувство легкого сожаления.
