Джоанна Троллоп - Чужие дети
— Как мило, — сказал Мэтью. — Просто мило, что ты так думаешь. — Он внимательно посмотрел на нее, на ее глаза, губы, на ее улыбку, от которой у него всегда кружилась голова. — Надин просто наслаждалась бы жизнью.
На другом конце стола Бет Сэддлер, лучшая школьная подруга Джози со времен Уимблдона, спросила отца Мэтью, не возражает ли он, если она закурит.
— Почему бы и нет? — ответил он. — Клубы дыма уже повсюду, не так ли? Я бы присоединился к вам, но бросил курить и не хочу начинать заново.
Бет вынула пачку сигарет и зажигалку из сумки и положила их рядом со своей тарелкой.
— Я до смерти хочу курить уже не первый час.
— Мне знакома такая ситуация, — сказал отец Мэтью. — Они заставили вас поволноваться.
— Я была на первой свадьбе Джози. В церкви, все — в белом. Тогда она была беременна. А какой была первая свадьба у вашего сына?
— Никакой, — ответил он, выливая остатки содержимого из крайней бутылки в бокал. — Просто официальная регистрация и ленч с карри. — Отец Мэтью поморщился. — Я помню этот вкус до сих пор.
— Я не могу взять в толк этот разговор о свадьбах. Второй брак — это же не свадьба, это просто второй брак. Все должно быть тихо, скромно. А как относится к этому ваша жена?
Он осушил свой бокал.
— Об этом у меня самые смутные представления. Хотя мы знаем друг друга сорок пять лет.
Бет продолжала, словно он ничего и не сказал:
— Я имею в виду вопрос усыновления. Я знаю, это ужасно пошло и банально, но получить приемных родителей, наверное, очень неприятно для ребенка. Конечно, в том нет ничьей вины. Но факт остается фактом. Правда, мы сегодня надеемся, что все наладится — эта свадьба, этот брак, дети. Все так естественно…
Собеседник бросил на нее внимательный взгляд.
— Вы замужем?
— Нет, — ответила Бет, — но я жила семь лет в гражданском браке.
Он хмыкнул.
— Дети есть?
— Нет.
Отец жениха пригладил волосы.
— Сдается мне, — сказал он, — что в разговорах о плохих и хороших родителях, мачехах и отчимах сам черт ногу сломит. Хорошие родители — это просто счастье.
Бет взяла пачку сигарет и зажигалку, а потом снова осторожно и медленно положила их одну на другую.
— О, да, — согласилась она.
— Она курит, — проговорила Бекки.
Тед Холмс, который познакомился с Мэтью во время горного похода во Франции двадцать лет назад и с тех пор стал его другом, ответил:
— Ну и что?
— Я тоже собираюсь покурить, — сказала Бекки.
Тед посмотрел на нее. Она была высока для своего возраста, с уже сформировавшейся грудью и удивительно синими глазами, как у ее матери. Ее глаза казались светлыми и блестящими, как у прекрасных, но жутковатых созданий из новеллы Джона Уиндема.
— Кого ты собираешься этим расстроить?
Бекки пожала плечами:
— Никого.
— Или каждого?
— Да кто заметит?
— Твой отец. Твой дедушка.
Бекки ответила:
— Маме было все равно.
— Ее здесь нет, — сказал Тед.
Тед всегда считал Надин сплошным кошмаром. Мэтью познакомился с ней вскоре после первого горного похода, и его приятель пришел в ужас. «Дружище, послушай, — говорил он Мэтью, — не делай этого. Не делай! Она — хаос. Она сумасшедшая».
Мэтью ударил его тогда. Они устроили неуклюжую грубую потасовку на стоянке у паба. Скандал без труда прекратили собравшиеся прохожие, просто велев им остановиться. Мэтью пошел напролом и женился на Надин. А потом и Тед познакомился с девушкой в местном сквош-клубе и окунулся в затяжное и ничем не примечательное ухаживание. Иногда он думал, что нужно продолжать и дальше в том же духе, пока девушка не заявила, что бросит его, если он не женится. Ему нравилось положение женатого мужчины. Однажды он уже был женат. Пенни роль жены подошла лучше, чем роль подружки. После пяти лет жизни без крупных ссор она родила двойню. Двое мальчишек были сейчас дома — оба заболели корью. Поэтому Пенни осталась нянчиться с ними. Ее не оказалось вместе с Тедом здесь, в итальянском ресторане в Седжбери, чтобы поддержать старину Мэтью.
— Полагаю, — обратился Тед к Бекки, — что ты хочешь выкурить сигарету до того, как сядешь на поезд. Ты ведь собираешься вернуться в Херфорд сегодня вечером?
Бекки утвердительно кивнула.
— Мама тебя встретит?
— Если она заведет свою старую колымагу. Эта сплошная рухлядь — все, что отец оставил ей.
— Полегче, полегче.
— В той машине дырка в днище. Можно даже видеть дорогу.
— Твоя мать, — спросил Тед, бросив взгляд на пестрые ногти Бекки, — пошла на работу?
— Нет.
— Если бы у нее была работа, она бы могла купить себе машину получше.
— Почему у нее должна быть работа?
— Ну, мы же должны прилагать какие-то усилия, — сказал Тед. — Мы пытаемся сделать все возможное…
Бекки разгладила прядь волос из челки, стала рассматривать ее.
— Но иногда все так несправедливо…
— Несправедливо?
Бекки сказала, не глядя на Джози:
— Она получила новый дом, не так ли? И их машина почти новая.
— И по отношению к кому это несправедливо?
— По отношению к маме.
— Бекки, — проговорил Тед, уже не соблюдая никакой деликатности, — твоя мать не попала бы ни в какие неприятности, если бы сама не искала их повсюду.
Девочка уронила свою прядь и уставилась на него.
— Свинья, — сказала она.
Он пожал плечами:
— О-кей, — ответил Тед, — если тебе станет от этого легче.
У нее перехватило дыхание.
— Ничего подобного! — завизжала она. — Ничего подобного! И никогда!
После этого Бекки разразилась слезами и опустила лицо, глядя на холодную пиццу, к которой так и не притронулась…
— Тед извиняется… — сказал Мэтью.
Джози откинулась на спинку сидения и закрыла глаза. Она спросила, в чем дело.
— Он расстроил Бекки.
— Чем?
— Он вряд ли скажет мне, но это как-то связано с Надин. Без сомнения, что-нибудь неприятное. Он недолюбливал ее.
Джози испытала небольшой прилив симпатии к Теду Холмсу. Он согрел ее, прогнал холод, который завладел ею, несмотря на прежнее счастливое настроение в момент прощания с Руфусом. Мальчик собирался остаться у Элейн, матери Джози, на три дня. Он подставил ей щеку для поцелуя. У сына на лице не отразилось и тени радости, словно его целовал едва знакомый человек. Ведь Руфусу велели дать поцеловать себя.
— До свиданья, маленький.
— До свиданья, — ответил мальчик.
— Желаю приятно провести время, — сказала Элейн. — Не волнуйся и не тревожься о нем.
Джози взглянула на нее с благодарностью. Не за выбор, который сделала Элейн, а потому, что она попыталась — действительно попыталась — понять, что надо сделать в такой ситуации.
