Гусеница в стиральном порошке: повесть о любви и страсти - Флайт Танита

Тот же номер 1112 под самой крышей со стеклянной стеной и потолком и с видом на Красную площадь. С отличным сервисом и вкусной едой по утрам, с восхитительным спа-салоном. Что может быть лучше?

На следующий день мы поехали смотреть галерею. Безумно интересное место. «Винзавод» ; это новый культурный центр, картины, магазины. Ему там все очень понравилось.

Вот только он совсем, ну совсем-совсем не выносит наши московские пробки. Езда на машине для него, и тем более для меня, превращается в ад.

Эрик извергает на меня целый словесный поток. Всё это многословие сводится к тому, что я не умею ездить, я не знаю дорог и еду не теми дорогами, поэтому нахожу пробки. Как будто только я одна в них и попадаю. И это я выслушиваю от человека, которого развожу туда и сюда, как личный шофер, человек, для которого это всего лишь третье посещение Москвы, но который при этом твердо уверен, что знает ее лучше меня.

Все эти перепалки заканчивались ссорами, а я после таких разговоров на «нервяке» даже стала нарушать правила дорожного движения, чего никогда раньше не делала.

Утро девятого апреля. У меня масса дел. Вечером открытие персональной выставки Эрика Мы не можем решить, где мне сделать укладку, все парикмахерские заняты. А как идти на выставку без укладки? Время около четырех, выставка в семь. Решила сделать ее в салоне «Арарата». Возвращаюсь в номер. Эрик недоволен: «Это что, укладка? Это ее полное отсутствие!».

Время пять ; мы уже должны быть на выставке. Он берет меня за руку и приводит обратно к мастеру: «Переделывайте все». Она послушно завивает мне волосы так, как он просит. Получилось действительно лучше. Смотрю в зеркало и понимаю, что я ; настоящая красотка! Теперь можно ехать хоть на выставку, хоть на конкурс красоты.

Садимся в мою машину. Она не заводится. Такси! Нет такси. Мы жутко опаздываем.

Снова прыгаем в мою машину. Я чувствую, что лучше бы мне не садиться за руль. Попадаем в пробку у самого вокзала. Время ; семь. Мне звонят, спрашивают, где мы? Все пришли вовремя, а нас нет. Я в панике.

Только Эрик спокоен. Я не понимаю, куда свернуть ; налево или направо. Дороги туда нет. В итоге мы нарушаем и объезжаем пробку. Я мчусь на всех парах. Уже близко, я вижу «Винзавод»…

Ну, где же разворот? И я еще раз нарушаю правила дорожного движения прямо перед носом гаишника. Нас останавливают. Я в панике прошу отпустить нас и помиловать. Ведь мой пассажир снимал социальные ролики именно для ГАИ. А сейчас он из-за ГАИ опаздывает на выставку. Гаишник непреклонен. Выписывает штраф. Мои стоны не помогают. Да, нечего было перед его носом правила нарушать. Мы опаздываем еще на пятнадцать минут.

Наконец «Винзавод». Народу ; не протолкнуться. Все в ожидании художника. У Эрика берут интервью. Всем все нравится. Девушки строят ему глазки, делают комплименты. Вечер проходит прекрасно. На выставке мои любимые друзья. Эрик, несмотря на всеобщую суету, успевает следить за каждым моим шагом: на кого я смотрю, с кем общаюсь, кому улыбаюсь.

Короче говоря, рядом со мной должны быть только особи женского пола.

Зоркий взгляд Эрика не пропускает ни мимолетных взглядов, ни жестов, ни нечаянно оброненных кем-то в мой адрес слов. Я ведь должна принадлежать только ему.

Выставка прошла успешно. И случай, который произошел на следующий день в спа-салоне в отеле, подтвердил это. Мы лежим на шезлонгах, отдыхаем. Тут я вижу, что очень заинтересованный взгляд Эрика направлен на какую-то брюнетку. Я, заметив эту стрельбу глазами, беру первую попавшуюся газету на столике рядом и сую ее ему под нос со словами: «Почитай лучше газетку, милый».

Первая же статья, которая бросается ему глаза, была о нем и о его выставке в Москве. Эрик от неожиданности чуть с шезлонга не свалился со словами: «Белочка, моя золотая ручка!». Так внимание с незнакомой брюнетки было успешно перенаправлено на знакомую и родную блондинку.

К концу пребывания Эрика в Москве мне в жесткой форме было поставлено условие: или я все бросаю и еду к нему, или, как говорится, «прости-прощай». Я сказала, что должна подумать. И добавила: для положительного решения желательно, чтобы мне были предоставлены какие-либо социальные гарантии и официальные бумаги для оснований на постоянное проживание. Еще я сказала ему, что не могу без работы и творчества, что мне невыносимо жить как растение, то есть, пить и ничего больше не делать.

На что мой милый ответил, что никаких гарантий он дать мне не может, работу предоставить тоже. Что он не работодатель. Не спонсор. И точка. Эрик заявил, что я или должна принять его стиль жизни, или остаться в своей Москве. Я призадумалась. Но тем не менее через неделю после его отъезда я снова полетела в Грасс. Зачем? Моя душа рвалась к нему. Опять.

Ах, Лазурный берег!

Моя первая поездка в Грасс состоялась через полмесяца после нашего знакомства.

Стою во французском посольстве и глазам своим не верю: долгожданная виза получена.

Большое достижение на тот момент, учитывая, скольким людям пришлось попотеть для того, чтобы этот блестящий штампик красовался в моем заграничном паспорте. «Спасибо» надо сказать подруге Лене Голубевой, заполнявшей анкету, ангелам моим, святой Матроне (которой я молилась), всем девочкам из «Фетишфильма», оформлявшим мне документы, Эрику, больше всех переживавшему за исход событий, и, наконец, мне, собиравшей все бумаги по несколько раз. Процесс оказался трудоемким и противным. Но, как говорится, игра стоила свеч.

До поездки во Францию я имела о ней смутное представление. В мыслях мне грезилось что-то теплое, радушное, усыпанное цветами и пахнущее сыром. Отчасти все так и оказалось. Кроме того, что я попала сюда не в совсем теплое время года ; осенью, да и относительно французского радушия я в своих мечтах немного перегнула палку.

Рейс «Москва ; Париж». На табло горит слово «Париж». Я смотрю на него не отрываясь минут десять. И пытаюсь осознать тот факт, что Я лечу в Париж. Я лечу. Я и Париж. Я в Париже. Париж во мне. Не успела я переварить у себя в голове это событие, как объявили посадку. А вот и Она. Эйфелева башня стоит и «машет мне рукой». Даже с высоты птичьего полета я ее узнаю. Но, к сожалению, в этот раз не смогу с ней ближе познакомиться. Я пересаживаюсь на рейс «Париж ; Ницца». Там меня ждет мой любимый Эрик.

Ницца встретила гостью из Москвы мелким дождиком. Мы едем в его «Мини Купере» и под стук дождя говорим, говорим, говорим.

Едем по автобану, затем по лесу. Наконец открываются железные ворота. Передо мной вырастает трехэтажный замок. Навстречу, радостно виляя хвостиками, выбегают два очаровательных бело-рыжих пса ; Тео и Скарлетт.

Трехэтажный дом, в котором все комнаты обставлены в разных стилях, показался мне более чем изысканным. Я в нем сразу почувствовала себя комфортно.

Чего там только не было! И огромная библиотека с красочными альбомами, и фортепиано, и настольный футбол, и теннис, и кресло-качели и две рыбки в маленьком аквариуме. Особенно мне понравилась марокканская комната с матрасами на полу. Она напомнила мне счастливое детство в Таджикистане. Во дворе расположились бассейн, качели и батут. На огромной территории можно даже играть в гольф. В общем, все тридцать три удовольствия. Но самое главное развлечение ; играть с собачками. Таких умных, красивых и веселых собак я нигде раньше не встречала.

Сам дом расположился неподалеку от замечательного городка под названием Грасс, что между Ниццей и Каннами. Грасс очень красочно описан П. Зюскиндом в его знаменитом «Парфюмере». Надо сказать, дух того времени в этом городе жив и поныне. Грасс считается мировой столицей парфюмерии. Доказательство тому ; Музей парфюмерии, который мы и посетили. Я, правда, из рассказа гида не поняла ни слова. Зато надышалась вдоволь разными ароматами. А вот свежим хлебом пахнет не только Грасс, но и вся Франция.

Ах, как поражает, говоря официальным языком, это огромное разнообразие «хлебобулочных изделий». Здесь царит настоящий культ хлеба. Французы просто жить не могут без свежей выпечки. Но почему тогда они не поправляются? А потому, что, во-первых, пьют вино, а во-вторых, солнечная погода помогает всегда быть в форме. Но с моей точки зрения, хлеб, приготовленный с душой, по определению не может навредить здоровью. Об этом фантастически вкусном хлебе я могу говорить часами.