Телохранитель. Мы под запретом (СИ) - Орлова Юлианна

—Конечно, пап.

—Любые походы куда-либо согласовываешь со мной и с Женей. Все, что приходит на твое имя, ты не вскрываешь, не трогаешь, а сразу сообщаешь мне и Жене. Это понятно?

Света кивает. Боковым зрением замечаю, как слегка дергается ее рука. Не бойся же, ну…

—Мы уже работаем, я лично натяну его очко на глобус, — сжав челюсть, Рус устремляет полный отчаянной злобы взгляд в стену ровно за мной.

—Я могу идти?

—Да, ты еще раз детально расскажи Жене, может я что-то упустил, но главные инструкции у него есть. Женя, я на тебя рассчитываю.

Я коротко киваю и встаю, Света тоже резво подскакивает, но подходит к отцу, легонько чмокает его в щеку, а он перехватывает ее ладошку и прижимает к лицу.

В следующий раз мы сталкиваемся в коридоре, когда я собираюсь в гостевой дом для охраны. Мявшись и держа в руках телефон, она не сразу меня замечает, зато я замечаю искусанные в кровь губы, наверняка саднящие при каждом прикосновении.

С трудом сворачивая в нужном направлении, я слышу вежливое и какое-то надрывное:

—Женя, можно вас на минутку? — запинающимся голосом бросает мне Света, и от одного обращения я ощущаю прилив крови совсем не туда, куда надо. Приходится поворачиваться и видеть все без единой помехи: бледную полупрозрачную кожу, широкий размах темных ресниц, что обрамляют огромные влажноватые глаза. Взгляд олененка, брошенного одного в лесу.

Света поднимает на меня свои колдовские глаза и опускает сразу, будто бы жадничает, чтобы я рассмотрел больше положенного.

—Тебя, — поправляю грубо, и она снова вскидывает на меня потерянный взгляд, а тонкие брови слегка изгибаются.

—В смысле?

—На «ты» ко мне обращайся, думаю, в нашем положении выкать немного странно, тем более, что когда-то ты ко мне уже обращалась на «ты».

Мне не нужны лишние подтверждения того, что мы чужие люди. И это «вы» будет рубать топором по огрубевшей коже. Зачем? Не надо мне такого счастья.

Она понимающе кивает и одаривает меня смущенной улыбкой.

—Хорошо. Жень, мне завтра после пар нужно увидеться с другом. Ты его, наверное, помнишь…

Черт. Я бы очень хотел его забыть, но нет, помню слишком хорошо. Лучший друг Светы первый в моем черном списке, потому что он может проводить с ней столько времени, сколько хочет. Она с ним улыбается. И для меня загадка, почему они просто дружат, потому что он смотрит на нее глазами недоенной коровы. Бесит меня все равно, пусть я точно знаю, что между ними только дружба.

—Хорошо, не вопрос. Где?

Взгляд девушки светлеет. Неужели она думала, что скажи я «нет», она никуда не пойдет? Это так работает? Вот только объективной причины для отказа у меня нет, кроме моего желания не дать ей куда-то пойти, а лучше закрыть в четырех стенах, пока ублюдок не найдется. Но даже тогда я бы с радостью спрятал ее ото всех.

Но Белый непрозрачно намекнул, что никто не смеет портить нормальную жизнь его дочери. В мою задачу входит лишь обеспечить ей безопасность во время этой жизни и стать ее тенью. Смотреть на свет и стоять в темноте —это не ад?

—Еще…папа просил показать тебе телефон. Вот он.

Ее тонкая рука тянется в мою сторону, и я перехватываю, специально подвергая себя очередному хождению по краю. Намерено цепляя ее маленькие изящные пальцы, хоть и мог забрать смарт без касаний. Нет. Предложенной кости не противятся, ее принимают и обгладывают.

—Давай. Я свой номер забью и кое-что полистаю. Можно, да?

Она выдыхает тяжело и кивает, и теперь ее телефон у меня.

—Нужно, Жень. Особенно последнее сообщение.

Я открываю папку и вижу только набор цифр. И что это такое? Бросаю непонимающий взгляд на Свету, а та лишь нервно улыбается и заламывает руки, но в глазах теперь загорается едва заметный огонек. Всегда, когда дело касается того, что ей интересно.

—Простое шифрование. Каждая цифра — это порядковый номер букв алфавита. 14 -М, 16 – О, 33 -Я. Он написал МОЯ и зашифровал, чтобы только я могла понять.

Помимо очевидной красоты, Света очень умная, и вот такие вот вещи, что она рассказывает, — это лишнее тому подтверждение.

Я смотрю в расширяющиеся не то от ужаса, не то от панического интереса глаза и четко осознаю: враг ближе, чем мы думаем.

—Он слишком хорошо тебя знает.

На мое уверенное утверждение она снова замыкается и прерывает зрительный контакт. Больше сладости мне сегодня не дождаться.

Глава 5

СВЕТА

Мама с утра хлопочет так, словно мы все уезжаем на неделю, а не на полдня. И на необитаемый остров, а не на учебу/работу. Столько еды, что стол ломится. За время, что я начала жить отдельно, даже немного отвыкла от такого шумного утра. Наши завтраки самые милые на всей планете и в галактике, но всегда со своими изюминками. Брат супится, потому что кино-ночь мы просрали вчера — у меня не было сил и желания. Разумеется, это его не обрадовало.

—Динамо, — вместо приветствия шипит мне Вэ, но целует в макушку. Следом заходит отец, совершая такой же жест.

—Привет, родная, — сильные руки сжимают плечи, и вся семья усаживается за стол.

—Так, садимся, я все проспала, теперь лечу не пойми куда, — мама бросает убийственный взгляд в отца, а я улыбаюсь сильнее, слегка краснея при этом. Знаем, чего она проспала.

Мне порой все так же сложно представить, что моя мама была преподавателем у моего отца, и он влюбился, отрезая ей любые пути к отступлению. Просто взял и заявил свои права на нее. На преподавателя! «Наглый и бескомпромиссный» именно так описала мне однажды мама папу в молодые годы…

—Мам, да успеешь. Без тебя пары точно не начнутся, так-то, — Влад выхватывает оладушки и довольно лыбится. Зависаю на этом, пытаясь остановить мгновение, ведь оно прекрасно.

Скольжу по маме взглядом именно тогда, когда она нежно касается отца рукой и прижимается губами к волосам. Надо же. Даже зависть берет какая-то, по-доброму, конечно. Мои мама и папа для меня эталон для подражания, но кажется мне, такая великая любовь встречается очень редко. Вымирающий вид, достойный Красной книги.

Мы завтракаем. На какую-то секунду кажется, что все как раньше, спокойно и легко, счастливо и непринужденно. До чего же извращен бывает человеческий мозг, он готов максимально приукрашивать реальность, лишь бы дать человеку почувствовать облегчение.

А дальше я отправляюсь на улицу, где жду своего телохранителя. Женя никогда не опаздывает, я это знаю лучше всех: несколько лет, пока я не получила права, он был моим водителем и самым главным завоевателем юного сердца. В тот нежный возраст мне все казалось, что это просто увлечение, но я сгорала с каждым днем все сильнее, когда встречала его серьезный взгляд, слушала простые фразы, наблюдала за тем, как он водит машину, как помогает мне с сумками на учебе, как беспрекословно выполняет любые мои просьбы.

В первый раз на лице мужчины вырисовалось неприкрытое удивление: наверное, он правда думал, что дочь Белова окажется прожженной стервой без царя в голове. Мне было так приятно разочаровать его в этом, встречая смутное не то одобрение, не то восторг. Но он быстро скрылся за непроницаемой маской лица.

Спустя некоторое время я обратила внимание, что он без кольца, и это меня опять несказанно порадовало. Глупая. Конечно, я видела, как многие охранники снимали все украшения, а после смены надевали, но застать за таким Женю не удавалось, и я нарисовала воздушный замок, что прочно стоит до сих пор.

Конечно, о жизни мы никогда не говорили, а я бы не набралась смелости, чтобы спросить у него о чем-то личном. Но он обо мне знал все и даже больше, как и положено человеку на службе у отца.

Я лишь однажды как бы невзначай спросила о Жене у мамы, но и она не была в курсе подробностей о нашем водителе-охраннике. Взгляд ее при этом не стал подозрительным, наверное, она тоже списала это на праздное любопытство.

И ровно в семь пятнадцать мое ожидание заканчивается, Женя спускается вниз и сдержано кивает мне, направляясь к машине. Я так стараюсь вести себя непринужденно, что точно проваливаюсь в своем незамысловатом плане. Дерганные движения, бегающий из стороны в сторону взгляд, и только за рулем сидит скала, наполненная абсолютным спокойствием.