Телохранитель. Мы под запретом (СИ) - Орлова Юлианна

Мне кажется, что папа очень быстро все решит, и моя жизнь снова наладится. В это так верю, что готова ставить на кон все, что у меня есть. Это ведь папа, он же мой супер-герой, и моя уверенность в завтрашнем дне.

Телефон снова настойчиво вибрирует, и я боюсь посмотреть на экран. Спустя мгновения вибрация снова повторяется. Смарт почему-то представляется мне ядовитой змеей, способной ужалить в любой момент. Дрожащей рукой переворачиваю экран лицом к себе, и облегчение тоненькой струечкой просачивается в тело.

Просто Влад.

«Ты скоро? Я купил чипсы, жду тебя на просмотр кино».

Это мой младший брат, с которым у нас много лет есть бессменный ритуал: каждую пятницу мы вместе смотрим новинки кино. Раньше это были мультики, потому что между нами разница в шесть лет, и когда он был еще совсем малюткой, мне приходилось смотреть развивавши, а очень хотелось смотреть истории о принцессах. А когда он стал постарше, я отчаянно хотела идти гулять с друзьями, но все равно оставалась дома, чтобы помочь маме. И опять же мы смотрели мультики, те, что мне были интересны в мои шесть лет. Папа очень много работал, и мама пыталась, ведь свою жизнь без университетской жизни не представляла, а еще хотела стать самой лучшей мамой в мире. Ей удалось все: и успешная работа, и счастливая семья.

Пусть многие могут подумать, что в норме между братом и сестрой должны быть недомолвки, но только не между нами с Вэ. Он просит называть его именно так, в противовес маминому «Владюша». На это он реагирует закатывающимися глазами — но все равно с улыбкой. Конечно, в силу возраста, он тот еще протестующий во всем бандит, но все равно он мой Вэ. Защитник, каких поискать. Иногда его острое желания меня оберегать напоминает отцовское.

—Ты херню не твори, Свет. Если утырок на тебе съехал крышаком, его надо вычислять. Давай я буду вместо телохранителя, — с последним он уверенно обратился уже к отцу. Па перевел на него серьезный взгляд и коротко кинул:

—Сын, я знаю, что ты любого уложишь на лопатки, но мне нужен человек, который будет с ней двадцать четыре на семь, а у тебя учеба. Ты и так накуролесил, — уже терпимее сделал замечание отец, поджав губы. —Будь мужчиной — исправляй косяки.

Влад выдохнул недовольно и цокнул языком.

—Бать, лучше меня уебищному табло никто не разрисует. Я ж с чувством, с толком и с расстановкой. Как ты учишь, как Ваха учит.

—Сын, мат заминусил быстро, ты не в кабаке сидишь, а в доме в кругу семьи, рядом с тобой девушка, твоя сестра. И я все сказал, — бескомпромиссность отца не знала границ, и если что в голову он себе взял, — это не вытолкать никак.

—И кому ты ее доверишь тогда? Я не верю никому, — менее терпеливо и с огнем кинул Влад огромный импровизированный камень в папин изящный огород.

—Женя приставлен.

Разговор был окончен.

Это воспоминание режет меня сейчас без ножа. Приставлен. Будет со мной сутками напролет, везде и всюду. Куда бы я ни пошла, и пусть я очень этого боюсь, но еще сильнее боюсь оставаться одной.

Мы плавно подъезжаем к нашему закрытому поселку загородом, проходим все пункты охраны, и только спустя пять минут выезжаем на нужную дорогу в сторону дома.

А дома…дома спокойно и легко, ровно до того момента, пока мой перманентно испуганный взгляд не выхватывает из высоких фигур под большим навесом одну-единственную спину. Самую широкую и самую родную. Оступившись на ровном месте, мысленно отвешиваю себе оплеуху и пытаюсь идти в дом не на дребезжащих ногах. Все мимо, ведь коленки дрожат, как и всегда. Как и в первый раз, как и во второй и во все последующие

Может я просто не замечу его? Не увижу его глаза — не захлебнусь, все ведь просто. Но спину захватывает во власть совсем другое ощущение: предчувствие. Оно сначала мягко ступает, а потом продирается к грудной клетке и настойчиво обхватывает. Ожидание неизбежного: столкновения двух вселенных, от которого меня отшвырнет очень сильно и даже больно.

Женя говорит с папиными охранниками, иногда его мужественное лицо трогает ленивая полуулыбка, но вот только глаза остаются такими же суровыми. У него угловатое лицо, и я вижу выпирающую косточку скулы даже с такого расстояния. Противлюсь сама себе, потому что рассматривать так детально мужчину, старшего меня на целых шестнадцать лет, — это непозволительно и выходит за рамки, особенно если он — мой телохранитель.

Я опускаю голову, и шлейф волос ширмой закрывает раскрасневшееся лицо. Оно горит и, кажется, моя температура сильно подскакивает.

Ступенька. Еще. И еще.

Ну вот, я же так близко к тому, чтобы скрыться. И тут мое ухо выхватывает множественное приветствие, но самое страшное, что среди этого потока я с легкостью различаю один низкий баритон.

—Светлана Рустамовна, добрый вечер.

Внутри все резко обрывается, и я уже разворачиваюсь, чтобы столкнуться с владельцем такого прекрасного голоса, хотя со мной поздоровались еще трое, помимо него. Сердце замедляется и вновь несется куда-то вперед, мне кажется, что на моем лице разливается сразу несколько баночек с яркой краской. Мои эмоции скрывать не получается. От этого злюсь и краснею еще больше.

—Добрый…— отвечаю скупо и резко отвожу взгляд. Но тело продолжает гореть даже тогда, когда я захожу внутрь, поднимаюсь в свою комнату и закрываю дверь, дыша при этом так, словно пробежала стометровку под палящим солнцем.

Глава 4

ЖЕНЯ

По звонку захожу в дом, затем и в кабинет к боссу. Я ему не завидую, потому что случись подобное с моей дочкой — меня бы расплющило, и я, вероятнее всего, начал бы жестить. Рустам по молодости тоже жестил, характер показывал, но с возрастом немного успокоился. Думаю, все дело в жене. На Беловых удивительным образом влияют правильные женщины. Где только они умудрились их отыскать? И почему не всем везет так же?

—Садись, — указывает босс, а следом отворачивается к окну и кому-то неплохо задвигает на русском матерном.

В дверь робко стучат, и мне не надо поворачиваться, чтобы рассмотреть входящую. Я первым делом вдыхаю воздух, где уже ощущаются отголоски неповторимого аромата. Приходится отключить органы чувств.

Она заходит, и лицо Белова проясняется. Его реакция на дочь всегда однозначна — он рад ее видеть, счастлив слушать, и перманентно волнуется при любой проблеме, хоть как-то относящейся к девчонке. Даже если проблема цепляет по касательной.

—Все потом, я все сказал. Обсуждать это не собираюсь. Сходи к мэру и спроси сам, раз тупой.

Телефон босса летит на стол, а Света робко садится на мягкий стул рядом со мной. Напряжена и взволнована. Это я четко прочитал еще на крыльце, когда она дернулась будто бы от удара на простое приветствие. Утомленный вид всегда до того приветливой и радостной девушки заставляет меня испытывать нехилую злость. Света точно плохо спит, а еще постоянно ждет чего-то неожиданного, если судить по ее натянутой струной фигуре. На последнюю мне лучше не смотреть. Вот только как? Глаза все равно уплывают вниз. На губы, по подбородку к аккуратной груди и виражируют к бедрам.

В штанах становится ощутимо теснее, и я смотрю ровно перед собой, складывая руки замком на животе.

—Малыш, все нормально?

—Да, пап, все хорошо, — неживой голос все равно льется мне в уши как сладкий мед.

Белов внимательно рассматривает дочь и коротко кивает, после чего садится за стол и тяжело выдыхает.

—Значит так, Света, я тебе уже говорил, что Женя будет тебя охранять. Ты у меня умница, лишних проблем создавать не будешь. Прими это как данность. В универе, в магазине, на улице — везде. Это может как отпугнуть ублюдка, так и наоборот заставить действовать активнее. Но отпускать тебя саму хоть куда-нибудь я не смогу.

—Я понимаю, пап, мне так будет спокойнее.

—И мне. Насчет квартиры…я бы не хотел, чтобы ты там оставалась без крайней на то нужды. Здесь крепость, где и муха не проскочит.