Керстин Гир - Непристойное предложение
Я снова пожала плечами:
– Этого ты не можешь знать точно. Нет никакой гарантии, что ты сможешь всегда быть при своих детях. Мои родители, например, умерли, когда мне не было и семи лет, и меня воспитывали чужие люди, в окружении совершенно неродных мне братьев и сестер.
– Я и не знал ничего об этом, – сказал Оливер. – Я думал, что тогда, на свадьбе, присутствовали твои настоящие родители.
– Это мои приемные родители. Они в порядке, но это не настоящие родители. Я вижу их очень редко. Они живут за четыреста километров отсюда. Мы пишем друг другу письма на Рождество и открытки ко дню рождения. И это все. Я всего лишь приемная дочь.
– Бедняжка… – Оливер сделал движение, словно собираясь погладить меня.
– Ах, только не начинай мне теперь рассказывать, что без еженедельных завтраков в компании своего отца ты не можешь прожить, – зло сказала я.
– Отчего же, – усмехнулся Оливер. – Может быть, не каждое, а каждое второе воскресенье, но мне бы их очень недоставало, если бы их не было, правда. – После короткой паузы он добавил: – Исключая, может быть, общение с Эберхардом.
– Во мне, видимо, этот семейный ген так и не смог развиться, – сказала я. – Несмотря на то, что моя приемная семья была очень хорошая. Ни малейшего следа «Отверженных» или «Дэвида Копперфилда».
– Копперфилд – тоже сирота?
– Не фокусник, персонаж романа Диккенса.
– Мы были… и есть, наверное, не семья из книжки с картинками, – сказал Оливер. – Но тем не менее я хочу иметь детей. Еще и потому, что смогу быть для них лучшим отцом, чем мой отец для нас.
– Это будет не так сложно.
– Ты думаешь? – Оливер с сомнением посмотрел на меня. – Я не знаю – он был не таким уж плохим. Всегда делал так, как считал лучше.
– Да, так делают все родители, – неприязненно сказала я. – Я рада, что Штефан относится к этой проблеме так же, как и я.
И Штефан был рад, что я отношусь к этой проблеме так же, как он. Он не хотел детей, потому что это «стоило бы лучших лет жизни». Так он говорил. Вкладываешь в них деньги и время, чтобы через двадцать лет понять, что вкладывал не то и не туда. Но ты сам становишься за это время на двадцать лет старше, и многие вещи уходят, так и не познанные тобой. Впрочем, это свидетельствовало скорее о том, что думали-то мы по-разному, но вывод делали один и тот же. И без детей жизнь может быть наполненной и счастливой.
Или как минимум просто нормальной.
Моя, впрочем, в данный момент была довольно паршивой. Я посмотрела на часы. Ровно десять. Что сейчас делают Эвелин и Штефан? Улеглись ли они в свою обновленную белоснежную кровать и начали практиковаться в позах, обнаруженных в той смешной книжке начала пятидесятых?
А что, если позвонить и слегка подпортить им настроение, подумала я. Но это не было мне позволено. Фриц может просмотреть телефонные счета, и миллион уплывет от меня мгновенно.
Впрочем, я могу позвонить из телефона-автомата.
Я решительно поднялась с места. Оливер взглянул на меня.
– Пойду прогуляюсь вокруг дома, – сказала я уже на полпути к двери. – Глотнуть свежего воздуха.
Оливер кивнул.
– А у тебя есть телефонная карта? Я застыла на месте.
– Откуда ты знаешь?..
Оливер улыбнулся и достал из кармана брюк портмоне.
– Должно быть, хорошо, когда тебе кого-то недостает. Там должно быть как минимум десять евро.
– Спасибо, – ответила я.
Я с удовольствием рассказала бы ему, что Штефану совсем не недостает меня, скорее напротив – он уже улегся в постель с его женой. Но зачем портить настроение еще одному человеку?
У двери я остановилась на какое-то мгновение и обернулась. Оливер снова углубился в чтение.
– Прямо перед маленьким книжным магазинчиком, напротив ирландского паба, – не отрываясь от страницы, произнес он. – Ты не заблудишься.
– Спасибо, – еще раз повторила я. Его прозорливость начинала казаться мне зловещей.
Спускаясь по лестнице, я пыталась придумать, что бы такого сказать, если кто-то попадется мне рядом с телефонной будкой. Вероятно, следовало сослаться на какой-нибудь деловой разговор типа беседы с налоговым инспектором, которого не удалось застать в рабочее время, или что-нибудь типа того.
Внизу, возле входной двери подъезда, я едва не столкнулась с кем-то в полумраке улицы. Это был мой свекор.
– И куда мы так спешим? – спросил он и взял меня за плечи.
Я почувствовала себя так, словно на меня надели наручники, застав на месте преступления. Страх сначала сковал колени, а затем я почувствовала, как кровь ударила мне в лицо. И я была очень благодарна, что здесь внизу было довольно темно, иначе Фриц немедленно бы догадался по моему виду, что намерения у меня совсем неблаговидные. А в темноте он мог лишь это подозревать.
– Привет, Фриц, – прохрипела я.
– На улице уже довольно темно, – сказал Фриц. – А я не вижу рядом с тобой даже собачки, с которой ты должна была бы идти погулять.
– Ха-ха, – выдавила я и позвенела мелочью, оказавшейся, на счастье, в кармане куртки. – Я захотела лишь съесть мороженое, в итальянском кафе напротив готовят потрясающий шербет «After-Eight».[17] Это одно из преимуществ, достающихся человеку, живущему в городе, – можно не дожидаться утра, если тебе захотелось полакомиться чем-нибудь вкусненьким.
– Так-так, – произнес Фриц и посмотрел на меня пронизывающим взглядом.
Я покраснела еще больше, если это вообще было возможно.
– Сегодня так жарко, – добавила я.
– А в этом кафе бывает обезжиренное шоколадное мороженое? – спросил Фриц.
Я кивнула.
– Тогда я иду вместе с тобой, – сказал Фриц. – Я тоже уже целую вечность не ел мороженого.
К счастью, кафе было еще не закрыто, и, к счастью, там был и шербет «After-Eight», и вдоволь сортов шоколадного мороженого. С огромными шариками в больших вафельных стаканчиках мы направились обратно к дому. Для Оливера Фриц купил порцию клубничного мороженого.
– Когда он был ребенком, всегда любил именно такое, – пояснил он свой выбор.
– И ты до сих пор помнишь это? – спросила я, восхищаясь против воли его памятью.
– Конечно, – ответил Фриц. – Отцы обычно не забывают таких мелочей.
– Я уже снова здесь, ха! – крикнула я, едва успев закрыть дверь. – И со мной Фриц.
Оливер с недовольным видом отложил в сторону книгу.
– Папа, тебе не кажется, что уже поздновато для контрольного посещения?
Фриц протянул Оливеру мороженое.
– Собственно, я всего лишь хотел выпить с вами по маленькой рюмочке коньяку, – ответил он.
Оливер уставился на вафельный стаканчик.
– Клубничное, – сказала я. – Когда ты был ребенком, ты больше всего любил такое.
