Елена Веснина - Преодоление преград
— Да, я был не прав. Простите… — вынужден был. извиниться Буравин, который неожиданно понял, что ничего не сможет доказать. — Я понимаю, что был не прав… Простите, Кирилл Леонидович.
— Так-то лучше. А то наговорят резкостей с ходу, не разобравшись в сути дела. У вас еще есть какие-то вопросы? — и Кирилл демонстративно посмотрел на часы, Давая понять, что аудиенция закончена.
— Есть. Сколько лет мы друг друга знаем? Пятнадцать? — снова спросил Буравин.
— Шестнадцать, — поправил его Кирилл.
— Хоть раз за это время было что-то подобное? Я хоть раз выписывал Самойлову доверенность на право распоряжения моим имуществом? А вы знаете, что в фирме мне принадлежит большая часть, — продолжал Буравин. — И вы даже не заподозрили, что все эти бумаги Бориса — чистая «липа»? Почему вы хотя бы не позвонили, не поинтересовались, в курсе ли я того, что затевает Самойлов?
— По закону я не обязан этого делать, — парировал Кирилл.
Буравин отмахнулся:
— Я не о законе говорю сейчас. Вы ведь могли поступить не как чиновник, а как человек?
Кирилл отвел взгляд.
— Допустим. То, что я помог Самойлову, не поставив вас в известность, было моей ошибкой. Моральной. Но не должностной.
— Что же мне теперь делать? Как исправить ситуацию и вернуть свой бизнес? — спросил Буравин.
Кирилл задумчиво сказал:
— Это сложное дело, но… нет ничего невозможного. Если вы действительно уверены, что не подписывали доверенность, тогда я настоятельно советую вам разобраться, откуда появилась ваша подпись. Если докажете, что она добыта им незаконно, тогда все действия Самойлова будут аннулированы. А если не сможете доказать… — и Кирилл развел руками.
Буравин мрачно кивнул:
— Спасибо за совет. Я и сам это пытаюсь узнать. Но пока бесполезно. Всего доброго.
И он направился к двери. Кирилл окликнул его:
— Постойте. У меня к вам еще один вопрос… Кирилл вышел из-за стола, открыл нараспашку окно, затем подошел к Буравину, достал из кармана пачку сигарет и с удовольствием закурил.
— Ничего, если я на «ты»? Все-таки, действительно, столько лет друг друга знаем, — спросил он.
Буравин смотрел на него с изумлением — настолько разительная перемена произошла.
— Ничего, пожалуйста… — осторожно сказал он.
— Скажи мне, Витя, по-человечески, что произошло между вами? Вы же с Самойловым были такие друзья, все время вместе. Почему он тебя так подставил?
— Оказалось, что никакой дружбы не было. Я столько лет считал Бориса близким человеком, а оказалось, что он все эти годы меня ненавидел, — просто объяснил Буравин.
— Из-за денег? Из-за того, что ты владел большей частью фирмы? — предположил Кирилл. — Ты не обижайся, но мне всегда казалось, что ТЫ мог бы совершить нечто подобное, а вот Самойлов — никогда. Ничего я, значит, не понимаю в людях.
Буравин понимающе кивнул:
— Если уж совсем начистоту, то мы с Борисом оба виноваты в том, что наша дружба разрушена. Дело в том, что много лет я любил его жену. На расстоянии, конечно… Он об этом знал, но мирился. А теперь эта ситуация, похоже, вышла из-под контроля.
— Да, дела… — протянул Кирилл.
Какое-то время мужчины молчали, думая каждый о своем. Наконец Кирилл сказал:
— Ну что ж, раз пошла такая откровенность, я тебе вот что скажу, я скоро собираюсь уйти в отставку. Я кое-что понял в этой жизни, и вообще… По-человечески я тебе сочувствую и советую разобраться с вашими делами, пока еще я сижу в этом кресле. Думаю, что смогу тебе помочь.
— Спасибо, — коротко сказал Буравин, и сам протянул руку Кириллу. Тот пожал ее.
* * *Ирина и Самойлов зашли в квартиру, и Борис предложил:
— Проходи, располагайся, я сейчас быстренько соображу что-нибудь…
Ирина немного настороженно оглянулась:
— А что, дома разве никого нет?
— Нет, я сегодня совершенно один, — ответил он и стал хлопотать, накрывая на стол: достал водку, огурцы, разлил водку по рюмкам Ирине и себе, потом налил третью рюмку, накрыв ее кусочком хлеба.
Ирина в это время осматривалась в квартире, понимая, что они с Самойловым действительно одни. Настроение ее заметно улучшилось, она села к столу.
— Давай помянем, — сказал Борис. Ирина кивнула:
— Давай…
Они выпили не чокаясь.
Поставив рюмку на стол, Борис вздохнул:
— Да, вот как бывает. Совсем недавно Яков был жив и с виду совершенно здоров…
— Болезнь сердца мучила его уже много лет. Бедный Яша… — покачала головой Ирина.
— А ведь я его почти не знал. Может, ты расскажешь мне про него? — попросил Борис.
Ирина пожала плечами:
— Что тебе рассказать… Он был хороший человек, но… обыкновенный, понимаешь? Он не был способен на сильные поступки.
Борис сочувственно спросил:
— Тебе, наверное, его сильно не хватает сейчас.
— Да. Мне так сейчас плохо и одиноко, ты себе не представляешь, — неожиданно Ирина побледнела и приложила дрожащие пальцы ко лбу. Выглядело это немного театрально, но Борис не заметил наигранности в поведении Ирины и озабоченно спросил:
— Что с тобой? Тебе нехорошо?
— Да, что-то голова закружилась… — еле-еле выговорила она. — Сейчас все будет нормально… Просто какая-то слабость.
— Тебе, наверное, надо прилечь. Ты перенервничала, такой стресс, — забеспокоился Борис.
Ирина сделала вид, что пытается взять себя в руки, но у нее, конечно, ничего не вышло: она неловко схватилась за край стола:
— Боже, мне кажется, я сейчас упаду.
— Тебе действительно нужно отдохнуть. Пойдем, я тебя уложу, — подхватил ее Борис.
— Спасибо… Боря, ты такой заботливый, — благодарно посмотрела на него Ирина. Она с трудом поднялась, опираясь на его руку.
Борис помог ей добраться до кровати и уложил ее, сам сел рядом.
— Спасибо тебе за заботу. Мне так неловко, что я разлеглась тут, злоупотребляю твоим гостеприимством, — тихо сказала Ирина.
— Что ты, все в порядке, — успокоил ее Самойлов. — Тебе надо отдохнуть. Я пойду, не буду тебя тревожить, — Он собирался встать, но Ирина его остановила, взяв за руку.
— Постой, Боря, не уходи, посиди со мной, пожалуйста. Я чувствую себя лучше, когда ты рядом.
Борис с готовностью остался:
— Конечно, я побуду с тобой.
— Я только сейчас вдруг поняла, какая же я одинокая. Знаешь, я всегда завидовала Полине. Тому, что у нее есть семья, дети, муж… А у меня никого нет, — из глаз Ирины брызнули слезы.
Борис принялся ее утешать:
— Ну что ты, Ирочка, ты совсем не одинока. У тебя есть мы — Полина, я… Мы не оставим тебя, что бы ни случилось. Мы тебя любим!
— Это все не то. Полина и ты — вы есть друг у друга, а я… у меня нет никого такого же близкого… любимого… ты говоришь «мы». Любить нельзя во множественном числе. Каждый любит сам по себе, от первого лица, — сквозь слезы возразила Ирина.
