Барбара Картланд - Поверженные барьеры
Они походили по улице и вернулись к дому.
— Сестра все сделает, — сказал врач. — У меня есть еще пациентка в другом конце города, я должен ехать к ней. Думаю, на этот раз будет двойня.
— Что же вы собираетесь делать с мальчиком? — спросил Норман.
— Боже милостивый! Я должен что-то сделать. Я, пожалуй, спрошу сестру, не знает ли она, кто может присмотреть за ним сегодня. Утром я забегу в приют и переговорю с управляющим.
— Я возьму его, — сказал Норман, поддавшись порыву.
— Вы? — удивился доктор.
Забыв о манерах, он уставился на Нормана.
— Да, я возьму его, — повторил Норман.
— Но куда? — спросил доктор, — В Пэддокс? Вы только что вернулись после медового месяца. Что скажет ваша жена?
— В Пэддоксе много комнат, — сказал Норман.
— Вы очень добры, Мелтон. Утром я поговорю с управляющим и скажу ему, где ребенок.
— Спасибо, — ответил Норман.
— Давайте скажем сестре, — сказал Мэтьюс, открывая дверь, — ребенку надо дать с собой кое-какие вещи.
Билли только что покончил со своим чаем и строил пирамиду из чашки и нескольких тарелок.
— Осторожно, Билли, — сказал, входя, врач, ты что-нибудь разобьешь.
— Я стжою большой дом, — ответил мальчик, — а внутжи живут львы.
Норман подошел к столу.
— Послушаай, Билли, ты бы хотел пойти со мной и посмотреть очень большой дом? Боюсь, что львов там нет, но дом на месте. Согласен?
— Как мы поедем туда? — практично спросил Билли.
— В машине.
— В той машине на улице? — широко открыл глаза Билли.
— Да.
— Поеду, — с восторгом согласился Билли. — А может и мама тоже поехать с нами?
— Думаю, что нет, — сказал Норман. — Мама очень больна, и я думаю, она была бы очень довольна, если бы ты поехал сегодня со мной.
— Я буду очень хожошим мальчиком, если я поеду в большой дом. Я скажу маме.
Он подошел к лестнице, но Норман остановил его.
— Подожди минутку, — сказал он, положив ребенку руку на плечо. — Маму беспокоить нельзя.
Спустя несколько минут сестра и врач спустились вниз. Сестра несла трогательно маленький пакетик в коричневой бумаге, в нем было все достояние Билли. Через руку она перекинула его серое пальтишко, разорванное и с одной пуговицей. Надев его на Билли, она дала ему пакет.
— Там зубная щетка и ночная рубашка. Не забудь почистить зубы, Билли.
Она повернулась к Норману.
— Извините, сэр Норман, что я не узнала вас, когда вы вошли. Я так была расстроена… Вы понимаете?
— Конечно, понимаю, — ответил Норман. — Я присмотрю за Билли, а доктор увидит его завтра.
— Это такое облегчение для меня, — сказала сестра.
— Пойдем, — сказал Норман ребенку.
Билли попятился.
— Можно я попжощаюсь с мамой? — спросил он, — Это не потжевожит ее?
— Нет, это ее не потревожит, — сказала сестра. — Но мама тебе не сможет ответить. Ты ведь знаешь, что она очень больна.
Билли приложил обе ладошки ко рту.
— До свидания, мамочка, — закричал он. — Я завтжа вернусь. Я поеду в большой машине. Я буду очень хожошим мальчиком.
Он опустил руки и тревожно спросил:
— Ты думаешь, она слышала меня?
— Уверена в этом, — ответила сестра.
Норман взял Билли за руку. Он не смотрел на Мэтьюса. Молча они спустились по ступенькам и сели в машину.
Билли сидел рядом с Норманом. Он был бледен от возбуждения, а глаза широко открыты.
— Это очень большая машина, — благоговейно сказал он.
— Это одна из тех машин, которые я делаю, — объяснил Норман.
— Мой папа тоже делает машины, — ответил Билли. — Ты работаешь с моим папой?
— Да, — ответил Норман.
— Эту машину тоже вы сделали?
— Да.
— Когда я вырасту, я тоже буду делать машины, — сказал Билли.
— Надеюсь, что будешь, — ответил Норман.
— Машины Мелтона лучше всех других машин. Мой папа так говорит.
Норман засмеялся.
— Ты знаешь, как меня зовут? — спросил он.
— Ты же не сказал мне, — ответил Билли.
— Меня зовут Мелтон, — произнес Норман.
Билли смотрел на него, склонив голову набок.
— Так же, как машины?
— Так же, как машины, — ответил Норман. — Видишь ли, они принадлежат мне.
— А машины, которые делает папа, тоже принадлежат тебе? — Билли был поражен.
— Конечно, — сказал Норман.
Некоторое время Билли раздумывал.
— Значит, ты — мистер Мелтон, — наконец торжественно произнес он.
— Да, — сказал Норман.
— А у тебя есть такие мальчики, как я?
— Боюсь, что нет.
— А если бы они у тебя были, ты бы мог дать всем по машине? Раз они твои, ты не должен был бы платить за них.
— Но у меня нет никаких маленьких мальчиков, — Норман сказал это почти резко.
— А мы поедем туда, где ты держишь все свои машины? — спросил Билли.
— Сейчас мы едем ко мне домой, в большой дом, где я живу, — сказал Норман.
— Я бы хотел посмотреть машины, — сказал задумчиво Билли.
— Посмотришь, — ответил Норман, — как-нибудь я возьму тебя на фабрику, и ты увидишь, как их делают.
— И я увижу, как папа делает машины? — спросил Билли.
Норман взял маленькую ручку Билли в свои руки.
— Послушай, парень, — сказал он, — как ты думаешь, сможешь ты быть очень храбрым, если я тебе что-то скажу?
— Я очень храбрый, — сказал Билли. — Так мама говорит.
— Твой папа сегодня попал в аварию, его отвезли в больницу.
Норман почувствовал, что маленькие пальцы сжали его руку, но лицо мальчика не изменилось.
— Он ранен?
— Очень тяжело, — мрачно сказал Норман.
Билли долго смотрел на него, как бы обдумывая свой следующий вопрос, затем тихим голосом спросил:
— Папа ушел на небо, как бабушка?
Последовало долгое молчание.
— Я больше никогда не увижу папу? Я никогда больше не буду ездить на велосипеде? Никогда, никогда?
— Боюсь, что нет, — ответил Норман. — Но ты сказал, что будешь храбрым мальчиком. Ты ведь знаешь, такие вещи случаются.
— Я хотел бы снова покататься на его велосипеде, — безнадежно сказал Билли.
— Я дам тебе велосипед, — порывисто сказал Норман. — Он будет твой собственный. Он будет не такой большой, как у папы. Он, конечно, будет маленький, но ты сможешь ездить на нем.
Глаза Билли прояснились, хотя в них еще стояли слезы.
— Я не смогу ездить на нем, — сказал он. — Мама не разрешает мне ездить даже на самокате, потому что на нашей улице так много машин, что меня могут переехать.
— Ты сможешь кататься на нем в моем саду, — пообещал Норман. — Я дам тебе велосипед завтра.
— Ты в правду дашь мне велосипед? — сказал Билли, выискивая на его лице подтверждение этому удивительному обещанию. — Ты не забудешь?
