Инга Берристер - Дочь Севера
Амели бросила на него сконфуженный взгляд.
— Дедушка сказал мне, что я все не так поняла, да и Ахмад многое нафантазировал!
— Никто не собирался воспринимать сказанное твоим дедушкой всерьез. Я знал, что твоя семья очень беспокоится о здоровье дедушки, вот и предложил показать тебе отель и окрестности, но никогда не собирался рассматривать тебя в роли моей будущей жены!
— Ты правда полюбил меня тем же вечером?
— Когда я спросил тебя, какого мужчину ты бы полюбила, и ты ответила… — Он замолчал и посмотрел в сторону, а затем улыбнулся ей. — Я очень богатый человек, Амели, и, естественно, меня преследовали женщины, которые смотрят на мужчин только как на денежные мешки. Когда ты так страстно заговорила о своих чувствах, надеждах и мечтах, я почувствовал, что наконец-то нашел родственную душу и что на за что на свете не хочу потерять тебя.
— И тогда это и случилось?
Амели знала, что ее голос дрожит, и что Джалиль хорошо слышит звучащее в нем радостное изумление, но больше не стыдилась своих чувств.
— Да, — просто сказал Джалиль. — Я понял, что люблю тебя и что буду ухаживать за тобой и добиваться твоей любви, но не рассчитывал столкнуться с твоим упрямым решением не влюбляться в того Шейха Джалиля, каким ты его себе вообразила. Я начал паниковать, боялся потерять тебя, думал, что если ты узнаешь, кем я являюсь на самом деле, все будет кончено. Но, знаешь, я все равно не собирался сдаваться, потому что знал: вместе мы будем счастливы! И я надеялся, что ты тоже полюбила меня, — тихо продолжил Джалиль, — особенно после того, как ты так страстно стала целовать меня, но я знал, что время Лейна истекает, потому что Джалиль больше не мог быть в отъезде. А затем была пустыня.
— Ты не мог глаз оторвать от танцовщицы, когда мы там были! — осуждающе сказала Амели.
— Зара работает в отеле и прекрасно знает меня в лицо, поэтому я боялся, что она невольно выдаст меня. В тот вечер ты пришла ко мне, и… я понял, что должен воспользоваться возможностью удержать тебя в своей жизни. Когда на следующее утро принц застал нас в номере вместе, это дало мне прекрасный предлог, чтобы жениться на тебе.
— Но ты ничего не сказал, Джалиль… Ты был таким холодным, таким безразличным!
— Мне было стыдно, — сказал он. — Я хитростью заставил тебя поступать так, как я хочу, а я не должен был этого делать!
— Ты многого не должен был делать, — поддразнила его Амели. — Например, выделять мне отдельные комнаты на вилле и мучить одиночеством и ощущением того, что ты меня не любишь.
— Но теперь ты знаешь, что я тебя люблю, — мягко прошептал Джалиль. — Ты оазис моей жизни, Амели, вода для моей пересохшей земли. Ты единственная можешь заставить петь мое сердце.
Амели слушала его, и ее собственное сердце пело от радости.
— Я хочу домой, Джалиль, — дрожащим голосом сказала она.
— Домой! — Он не пытался скрыть ни отчаяния, ни боли. — Ты хочешь покинуть меня? Наверное, я заслужил нашу разлуку за все то, что натворил, но я не смогу пережить этого. Пожалуйста, дай мне шанс доказать тебе, как сильно я хочу сделать тебя счастливой, любить тебя. Если ты несчастлива здесь, в Зуране, мы можем жить в любом другом месте, если только ты позволишь мне быть там вместе с тобой!
Он неправильно понял слова Амели, но его реакция была лишь еще одним доказательством его любви.
— Я имела в виду, к нам домой, — поправилась она. — В наш дом, в нашу комнату, домой к тебе, Джалиль. Ты — мой дом, и где бы ты ни был, там и есть мой дом! — сказала она, глядя в его глаза.
Он снова обнял ее и начал страстно целовать. Амели чувствовала, как дрожит его тело.
— Ты ведь знаешь теперь, что я никогда не отпущу тебя, — прошептал Джалиль ей на ухо. — Ты — моя, Амели. Моя жена, моя любовь, моя жизнь, мое сердце!
Говорят, что в пустыне иногда слышится по ночам странный звук: то ли плач, то ли стон, то ли зов. Старики рассказывают, что это призрак старого алхимика и колдуна, который в незапамятные времена проклял кого-то, да и сам пострадал от этого проклятия. Вот и бродит его неприкаянная душа под холодным, неумолимым светом луны, и жаждет освобождения!
Однажды ночью, когда губы пустыни сомкнуло молчание, случилось то, чего не увидело ни одно живое существо, лишь звезды и луна были свидетелями происходящего. На гребне бархана появились три призрака: один был похож на старика в черном, как сама ночь, бурнусе, другой — на прекрасную молодую девушку, чьи перевитые жемчугом косы полоскались на неведомом ветру, третий — на молодого рыцаря, у которого на доспехах белел знак Святого Грааля.
Старик умоляюще посмотрел на двоих, стоящих перед ним.
— Прощен, — произнесли полупрозрачные губы девушки.
— Прощен, — повторил юноша.
— Свободны, — произнес старик.
И ликующие лучи восходящего солнца осветили их растворяющиеся в вышине фигуры.
— Свободны, свободны! — понеслось эхо на все четыре стороны света.
Нет больше в старой пустыне призраков, никто больше не стонет, не вздыхает, не пугает заблудившихся путников. Остались лишь луна да шорох ветра…
