Лайза Браун - Взаимное притяжение
– Знаешь, будет легче объявить о свадьбе, если мы какое-то время будем везде ходить вместе. А то как-то нехорошо получится. В глазах людей мы даже не были знакомы, и вдруг – на тебе, сразу женаты. Я даже дома у тебя ни разу не была.
Это было логично и очень убедительно. Но Билли не хотел соглашаться.
– Ты купила мое согласие на свадьбу, потом я видел, как ты на глазах у всех целовалась с другим. И после всего этого ты хочешь, чтобы я рассуждал здраво и логично?
Одной рукой он оперся о дверцу, а другую положил на крышу кабины. Ветер играл его длинными светлыми волосами. Она ждала.
– Завтра, – отрывисто сказал он. – Я попробую. И посмотрю, что получится. Если ты действительно встретишь меня у дверей дома Сэма Пеннингтона… – Он в сомнении покачал головой.
И тут Силоу поняла, что пора.
– У меня есть для тебя… кое-что, Билли, – робко сказала она. – Но сначала закрой глаза…
Он сделал нетерпеливый жест.
– Ну ладно, изволь. Пожалуйста. Закрыл.
Она, изогнувшись в тесной кабине, достала из кармана свое колечко. Потом сняла с шеи цепочку, продела ее в кольцо и придвинулась поближе к нему. Его лицо было хорошо освещено фонарями: длинные светлые волосы, гладкая кожа на широких скулах, прямая линия носа. Он был так мужествен и красив! И это был ее мужчина! Силоу набросила цепочку, как аркан, ему на шею, и прежде чем он успел открыть глаза, она обняла его и стала целовать так страстно, что он забыл обо всем на свете.
Потом Силоу разжала руки и молча показала ему на кольцо, висевшее у него на шее. Она увидела, что он понял ее, потому что на его лице появилось выражение нежности и торжества. Билли Боб поднес кольцо к губам и поцеловал его.
Но он не стал прижимать ее к себе, наоборот, вместо этого он оттолкнул ее, и она упала на кожаное сиденье. Она попыталась схватиться за него, но он с горящими, как уголья, глазами отвел ее руки. Потом потянулся обеими руками к ее горлу и расстегнул верхнюю пуговицу белой джинсовой рубашки.
У нее перехватило дыхание, а он продолжал медленно расстегивать пуговицы. На третьей по счету он поднял на нее глаза.
– Билли…
– У меня нет кольца, – с трудом сказал он, возвращаясь к прерванному занятию. – И я, наверное, не смогу на глазах у всех надеть тебе на палец свой подарок еще в течение какого-то времени. Но если все, что ты сказала – правда, у меня есть одно законное право, и я хочу воспользоваться этим правом…
Силоу лежала неподвижно, широко раскрыв глаза; кровь бешено пульсировала у нее в жилах, сердце колотилось, а он, покончив с последней пуговицей, наклонился, чтобы вытащить рубашку у нее из шорт.
Увидев ее белую, как будто светящуюся в темноте кожу, Билли задохнулся. Лифчик не полностью закрывал груди, он ласково провел пальцем по его краешку. Она вздрогнула от его прикосновения, ее груди часто вздымались в такт дыханию.
– Не бойся, – прошептал он. – Никто не узнает. И я перестану сразу, как только ты захочешь.
– Что перестанешь? – спросила Силоу прерывистым шепотом.
– А вот что, – сказал он и припал к ложбинке меж ее грудей.
Она почувствовала, как он провел по коже языком, а потом, коснувшись ее губами, легонько втянул в себя.
– Билли, – нежно прошептала она и притянула к себе его голову.
Билли, конечно, не знал – и никогда не узнает – что делал с ней Майкл, но ей захотелось, чтобы он понял, что его поцелуй снимает с нее позор похотливых прикосновений Майкла; чтобы он понял, как остро она почувствовала разницу между братьями, как она ненавидит одного и как хочет другого, такого ласкового и нежного.
Мир сошел с ума, встал с ног на голову, если считает, что Майкл лучше Билли. Кто это может знать лучше, чем женщина, которая целовалась с обоими?
Они еще долго лежали после того, как его губы оторвались от нее. В конце концов, он поднялся и посмотрел на нее, а потом опустил взгляд на след, оставленный им на ее левой груди.
– Клеймо, – сказал он. – Даже когда оно сойдет, ты все равно будешь помнить его.
Она еще не пришла в себя и не могла сказать ни слова. Он заправил ее рубашку в шорты и стал застегивать пуговицы.
– Ты меня не остановила, – сказал он. – Значит, тебе это не было противно?
Силоу помотала головой, и он застегнул следующую пуговицу.
– Да? И знаешь, что это значит? – спросил он и застегнул последнюю пуговицу.
Ей так не хотелось покидать мир грез, но его слова вернули ее к действительности. Он наклонился к ней; кольцо на цепочке повисло между ними. Она коснулась его пальцем.
– Это значит для тебя: больше никаких женщин.
– «Никаких женщин»? У меня уже давно нет никаких женщин, Силоу. С тех пор, как мы поженились. – Тут он снова попытался рассмеяться. – Нет, это значит, что я – круглый дурак, что отпустил тебя только с одним подарком, – и он коснулся пальцем левой груди, где оставался скрытый одеждой след его губ.
– Нет, мне кажется, Билли, что на сегодня вполне достаточно.
Его лицо внезапно потемнело.
– Только держись, пожалуйста, подальше от Майкла. Пусть вы, конечно, вместе хорошо смотритесь, но…
– Билли! С тобой мы будем смотреться еще лучше! Вот увидишь! Подожди только до завтра! Завтра мы встряхнем этот сонный городишко!
Глава 13
Силоу вскочила, как взведенная пружина, в семь часов утра, свежая, выспавшаяся и готовая ко всему, будто легла не в три часа ночи, а проспала целые сутки.
Сегодня – суббота. Начало новой эры! Первый день свободы! Прежде всего, надо будет собраться с силами и поставить Сэма перед фактом: она хочет быть с Билли Бобом. Надо проявить твердость характера. Если она хоть чуточку дрогнет, это сразу заметят и Сэм, и Билли. Она улыбнулась, глядя на себя в зеркало. Билли Боб сегодня придет сюда! За ней!
Стук в дверь заставил ее вздрогнуть.
– Силоу! Ты спишь?
Отец! Так рано? Она вдруг увидела в зеркале испуганную девчонку с широко открытыми глазами. Что ему нужно? Силоу усмехнулась. Чего она испугалась?
Она вышла к нему из ванной в голубой ночной сорочке, а он был одет с иголочки, хотя вид у него был очень усталый и какой-то помятый.
– Я услышал, что ты уже встала, – тихо сказал Сэм. – У меня мало времени. Через час здесь будет судья с двумя советниками. Я только хотел сказать… – тут он посмотрел в сторону, – что сожалею о том, что не верил тебе насчет Майкла.
Он говорил отрывисто, невнятно, скрывая смущение за суховатым тоном. Силоу остолбенела. Отец никогда на ее памяти не извинялся. Ни разу в жизни! Она такого просто не помнит.
– Я не спал всю ночь… размышлял. Конечно, Майкл был взбешен. Я думаю, он все-таки любит тебя. По-своему, разумеется. Любит, как умеет. Но это все равно не извиняет его.
