Татьяна Туринская - Идолопоклонница
— Что? — настойчиво переспросила Женя.
— Он требует тебя, — растерянно ответил он.
У Женьки все захолонуло внутри. Так и есть — в очередной раз мужики решают свои проблемы при помощи женщин! Но понять истинный смысл его слов категорически отказывалась.
— Что значит 'требует'?! — возмутилась она. — С какой стати я должна перед ним извиняться?! Он мне никто, и я не причиняла ему ни морального, ни материального ущерба. Что значит 'требует'?!
Городинский не отвечал. Только смотрел на нее по-прежнему недоуменно и лишь качал головой.
— Что 'нет'? Что 'нет'? — завелась Женька. Она никогда не позволяла себе таким тоном разговаривать с кумиром, а сейчас почему-то забыла обо всем на свете, словно почувствовала угрозу, исходящую от него. — Ты можешь толком объяснить, о чем вы говорили?
И тут Городинский выдохнул и как-то сразу как будто сдулся, вроде даже меньше ростом стал. Отвернулся к окну и молчал. Молчала и Женя. Почему-то как-то резко расхотелось выяснять, что там у них с Зиминым произошло. Уж лучше ничего не знать. В конце концов, не зря ведь говорят: меньше знаешь, крепче спишь.
Через бесконечно долгую минуту Городинский тихо сказал, не глядя на Женю:
— Он требует, чтобы ты пришла к нему не позднее, чем через десять минут. Иначе он будет звонить Алине.
— Мало ли, чего он требует, — возмутилась Женя. — Перебьется, переморщится. Зачем я ему нужна? Мы с ним даже незнакомы. С какой стати я должна перед ним извиняться? Тебе нужно — ты и извиняйся, а я перед ним унижаться не собираюсь.
— Не извиняться, — еще тише ответил Городинский. — Как ты не понимаешь? Ему на фиг не нужны извинения. Он требует тебя.
— Да на хрена я ему нужна? — почти крикнула Женька. — И он мне на кой хрен сдался? О чем я с ним буду разговаривать?
То ли на самом деле глупа оказалась сверх меры, то ли просто мозг напрочь отказывался понимать, к чему он клонит. Скорее второе. После предательства того, чье имя уже столько лет было предано полному забвению, мозг научился отключаться в слишком неприятных ситуациях. Своеобразная защита от перегорания, этакий предохранитель.
Городинский разозлился от ее тупости:
— А на хрена ему с тобой разговаривать? Ты что, дура, сама не понимаешь, зачем он тебя требует? Всё нужно говорить открытым текстом? На, пожалуйста: ты должна немедленно пойти к нему, он назвал это подарком. Поняла? Ты знаешь, что это значит? Что он не расскажет Алине только в том случае, если ты и его вымажешь тем же дерьмом, что и меня!
Вот теперь Женя все поняла. Очень хорошо поняла!
— Я, Дима, дерьмом не мажу, — угрожающе тихо ответила она. — Если ты до сих пор не понял — я тебя просто люблю. А ты это называешь дерьмом. Да еще хочешь, чтобы тоже самое я сделала с Зиминым?!
Городинский понял, что перегнул палку. Да, он может злиться сколько угодно на Женьку за то, что она ничего не желает понимать, за то, что поставила его в дурацкую ситуацию, в зависимость от Зимина. Но разве при помощи злости и грубости он сможет добиться того, что было ему сейчас нужно больше всего на свете?!
— Прости, детка, я неправильно выразился, — просительным голосом сказал он.
Взял Женькины руки в свои ладони, сжал их крепко-крепко, так, что у нее чуть косточки не хрустнули, прижал к своему лицу:
— Прости, Малыш. Я не хотел тебя обидеть. Просто мне сейчас так тяжело. Если бы ты знала, как мне больно это говорить! Да я в страшном сне не мог себе этого представить! Ты не представляешь, какой это кошмар — зависеть от Зимина. И по какой-то чудовищной нелепости я таки попал в его кабалу. Он страшный человек, детка. Он очень страшный человек. У нас с тобой просто нет другого выхода, как выполнить его требования…
Женька резко выхватила свои руки, отшатнулась от Димы:
— Ты что?! Ты соображаешь, что говоришь?! По-твоему, я должна сейчас все бросить и пойти к Зимину? Сама?! Как овца на заклание?! Практически самостоятельно нырнуть в его постель?! Ты соображаешь, чего ты от меня требуешь?!
Дима кивнул и отвернулся к окну. Говорить не хотелось. Да и что говорить, когда и так все понятно: он высказал ей свое требование, так почему она до сих пор сидит здесь и устраивает ему форменную истерику? Ну почему, почему все бабы такие? Ну подумаешь — слишком большая жертва! Надо-то всего-навсего переспать с нужным человеком, и всё, и проблема будет решена! Так чего корчить из себя девочку после всего того, что между ними было? И ей ли изображать из себя скромницу? Начать с того, что скромницы в его постель сроду не попадали. Потому что лишь отъявленная шалава сумеет пробиться к нему через охрану на концерте, или же сумеет найти свой оригинальный (ну, или не очень оригинальный, но все еще действенный) способ. И Женька ведь этот способ нашла! И не постеснялась к нему прибегнуть! А теперь корчит из себя Шемаханскую царицу!
Резко повернулся и ответил:
— Соображаю! Очень хорошо соображаю! А что мне остается делать? Нет, ты мне скажи: что еще я могу сделать? Можно подумать, что это я сам придумал! Позволь тебе напомнить: это Зимин, твой старый знакомый, придумал такой штраф. Я-то тут причем?! Я тут лицо такое же пострадавшее, как и ты.
— Такое же? — возмутилась Женя. — Так может, ты сам к нему и пойдешь? Сам ему чего-нибудь подставишь? Почему я? С какой стати я?!
— Потому что мне нечего подставлять, — буркнул Городинский. — Слава Богу, Зимин у нас не принадлежит к голубой интеллигенции. Так что я ему без надобности. Ему ты нужна.
Женя на секунду затихла, потом спросила подозрительно тихо:
— А если бы принадлежал? Он. К интеллигенции, как ты выражаешься. К голубой. И потребовал бы тебя. Ты бы пошел?
На этот вопрос Диме отвечать катастрофически не хотелось. Да разве об этом сейчас речь? Он вновь схватил Женькины ладошки, притянул ее к себе:
— Детка, пойми! У нас нет другого выхода! Если бы ты знала, как мне больно тебе это говорить! Но у нас ведь действительно нет другого выхода! Да, Зимин страшный человек, и нам с тобой непосчастливилось попасть в зависимость от него. И теперь нам от него никуда не деться. Он ведь никогда не спрашивает, хочет человек или не хочет. Он просто назначает цену. Сегодня эта цена такая. И не нам выбирать. Понимаешь, мы сами не можем назначать цену. Потому что мы в его руках, а не он в наших. Вот когда будет наоборот — тогда уж мы с тобой порезвимся вволю. А пока… А пока, детка, у нас просто нет выбора. Время идет, между прочим, и время тоже работает против нас. Надо идти, надо. Я знаю, как тебе не хочется, я ведь знаю, что ты любишь только меня. Но надо, надо…
— Кому надо? — жестко спросила Женя. — Лично мне это не надо. И тебе, Димочка, это тоже не надо. Плюнь ты на него. Плюнь и разотри. Ну скажет он Алине, и что? Что ожидает тебя в самом неблагоприятном исходе? Развод? А не о нем ли ты мечтал? Ведь ты же ее терпеть не можешь! Ведь сам столько раз говорил, как она тебе надоела! Так воспользуйся ситуацией в собственных целях! Видимо, пришло время, ваш брак себя изжил. Дима, ты пойми: сама судьба послала нам Зимина! Если бы не он, ты бы тянул со своей Алиной еще Бог знает сколько лет. Но ведь ты ее не любишь! Тогда зачем огород городить? Зачем ты предлагаешь мне эту мерзость?
