После развода. Хочу тебя вернуть (СИ) - Мэра Панна

– Знаешь, Надя, у тебя особенный смех. Он будто… очищает воздух.

Я смеюсь снова, но уже тише, чувствуя, как сердце становится почти невесомым, а затем слышу, как телефон в сумке снова вибрирует.

Пусть звонит.

Пусть прошлое останется там, где ему и место.

Я поднимаю бокал, чокаюсь с Максимом.

– За что пьём? – спрашиваю непринужденно.

– За лёгкость. И за то, чтобы ты всегда смеялась также звонко.

Я смущено отвожу взгляд, чувствуя, как горит румянец на моих щеках.

С Максимом все как-то иначе. Как-то просто. И одновременно так неловко, будто бы в первый раз сижу с мужчиной в ресторане.

Делаю еще один глоток, и вдруг чувствую, как вся усталость после вчерашней ночи в архиве, вдруг разом окутывает меня, словно пледом.

– Знаешь, Максим, – начинаю спокойно, – я, наверное, уже поеду. Сегодня был непростой день.

– Да, конечно. Проводить тебя?

Он не настаивает. Спрашивает, без тени давления, без намёков. Я на секунду задумываюсь, потом улыбаюсь.

– Да, хорошо.

Максим встаёт, помогает мне надеть пальто, и это движение получается таким естественным, что я даже не чувствую неловкости. Всё просто.

Мы выходим на улицу.

Сразу в лицо ударяет запах осени. Влажный, прозрачный, с нотками прелой листвы и холодного асфальта. Где-то неподалёку кто-то топит камин. В воздухе витает лёгкий дым, и от этого становится ещё уютнее.

Город будто замедляется. Фонари отражаются в лужах, прохожие спешат, пряча лица в шарфы.

Мы идём рядом. Молчим, но это молчание отдает какой-то необъяснимой теплотой. Максим что-то тихо насвистывает под нос. Я слышу, как хрустит под ногами опавшая листва, и всё это складывается в один странно гармоничный вечер.

Он открывает дверь машины, пропуская меня внутрь. Салон пахнет кофе и чем-то терпким. Может, кожей, может, его парфюмом, но запах этот почему-то вызывает чувство покоя.

Мы едем по вечернему городу мимо мостов, старых домов и витрин, и я наблюдаю, как редкие фонари скользят за стеклом. Внезапное осознание проносится в сознании, будто вспышка.

Я понимаю, что прошлое больше не волнует меня. Ни Ильдар, ни Драгунский, ни ошибки, которые я совершала.

– Ты не замёрзла? – вдруг спрашивает Максим, мельком взглянув.

– Нет, – качаю головой. – Просто…

– Просто хорошо? – улыбается он.

– Да. Просто хорошо.

Ответ вырывается сам собой. Я даже не думаю. Просто отвечаю так, как я чувствую.

Может быть это глупо. Безрассудно. Ведь я фактически осталась без работы, потеряла мощного покровителя в лице Драгунского, но вместе с этими потерями я обрела гораздо больше.

Себя.

Себя, не как придаток к мужу или властному руководителю компании. А себя, как личность. Важную и нужную себе самой.

Мы подъезжаем к дому, и вечер дышит ночной прохладой. Ветер несёт запах мокрого асфальта и листвы, будто осень пытается напомнить о себе напоследок. В машине тепло, и мне не хочется выходить. Но Максим глушит двигатель, поворачивается ко мне и улыбается:

– Приехали.

Я киваю, собирая сумку.

Ночь тихая, редкие машины проезжают по улице, отражаясь светом фар в мокром асфальте. Воздух будто прозрачный, наполнен влажным блеском, и всё вокруг кажется чуть замедленным.

Мы выходим из машины, двери хлопают почти одновременно. Я натягиваю шарф повыше, вдыхаю прохладу. Максим подходит ближе. Не навязчиво, просто идёт рядом. Ветер несёт с деревьев последние листья. Они кружатся, как золотая пыль, падают на асфальт и тут же тонут в лужах.

– Спасибо, – говорю я почти шепотом.

– За что?

– За вечер. За то, что не спрашиваешь лишнего.

Он смотрит прямо, спокойно, словно хочет еще что-то сказать, но никак не решается.

– Если захочешь… – говорит тихо, – завтра поедем за город. Просто проветрим голову. Без всего этого.

Я улыбаюсь.

– Посмотрим, – отвечаю нарочито-игриво, глядя в его глаза.

Он чуть смеётся. Коротко, но искренне. – Тогда я напишу утром. – Хорошо.

Максим улыбается. Наклоняется и целует меня в щёку. Коротко, просто, но почему-то от этого по коже пробегает лёгкая дрожь.

Собираюсь ответить что-то лёгкое, вроде: «Спокойной ночи», но в этот момент слышу звук дверцы машины где-то неподалёку.

Я оборачиваюсь и вижу знакомую фигуру.

Проходит всего мгновение прежде, чем я узнаю в этом силуэте Ильдара.

Он выходит из тёмного внедорожника, словно из тени, и идёт к нам. Лицо бледное, под глазами круги, походка неровная. Я не слышу ни крика, ни упрёка только усталое дыхание, когда он останавливается передо мной.

– Почему ты не отвечала? – спрашивает он.

Голос хриплый, будто простуженный или сорванный от бессонных ночей.

– Я была занята, – отвечаю коротко.

Максим стоит чуть позади, не вмешивается, но я чувствую его присутствие. Спокойное, уверенное.

– Я хотел поговорить, – говорит Ильдар, делая шаг ближе. – Просто поговорить, Надь.

– Нам не о чем говорить, – говорю ему совершенно равнодушно и на секунду даже сама пугаюсь такому тону.

Он опускает взгляд, а потом поднимает снова, и в этих глазах видна растерянность, отчаяние, какое-то детское непонимание.

– Я всё понял, – вдруг говорит он. – Понял, как ошибался. Понял, что потерял тебя зря. Ты была единственной, кто… кто верил в меня по-настоящему.

Я чувствую, как что-то внутри сжимается. Раньше, может быть, эти слова тронули бы меня. Раньше я, возможно, всё простила бы, только бы не видеть его таким. Но сейчас уже нет.

Прежде чем я успеваю ответить, из-за моей спины выступает Максим. Голос спокойный, без агрессии, но твёрдый:

– Думаю, Надя сама знает, что для неё лучше.

Ильдар смотрит на него, будто только сейчас замечает. В глазах появляется тень злости, но быстро гаснет. Он делает вдох, потом выдыхает, будто из него уходит остаток сил.

– Значит, всё вот так? – тихо говорит он, почти шепотом.

– Да, – отвечаю я. – Всё вот так.

Он кивает, взгляд блуждает где-то мимо меня.

– Я просто хотел, чтобы ты знала, – продолжает Ильдар, – я не держу зла. Я... просто хотел всё исправить.

– Иногда уже нечего исправлять, – говорю я, а затем замечаю, как Ильдар совершает попытку притянуть меня к себе, но я тут же отскакиваю в сторону.

– Ильдар. Не надо. – говорю я,

– Не приезжай больше. Не ищи меня. Я больше не работаю у Драгунского, и у нас с тобой... нет больше ничего, о чём можно говорить.

– Значит, такая ты, да…, – он кивает, будто принимая этот приговор. – Как мужики покруче появились, так муж и не нужен больше стал.

Все еще пытается задеть меня Ильдар, но я лишь сухо отворачиваюсь от него, давая понять, что разговор окончен.

На удивление, он не настаивает на продолжении. Поворачивается и медленно идёт к своей машине. Его силуэт растворяется в свете фонаря.

Когда звук мотора стихает вдалеке, я поворачиваюсь к Максиму. Он стоит рядом, молча.

– Извини, – говорю я. – Не ожидала, что он приедет.

– Всё в порядке. Я рад, что ты всё сказала.

Я киваю. Горло сжимает, но не от слёз. От облегчения.

Всё.

Конец.

Делаю шаг ближе, быстро целую Максима в щёку.

– Спасибо, что проводил. Он улыбается. Мягко, в свойственной ему манере. – До завтра, Надя.

Открываю дверь. Холодный воздух тянет за собой запахи мокрой листвы и асфальта.

Я ещё оборачиваюсь на мгновение.

Максим стоит у машины, под фонарём, руки в карманах, смотрит на меня со спокойной уверенностью.

Я улыбаюсь ему и захожу в дом.

Первым делом оказываюсь в прихожей, включаю свет и вижу в зеркале отражение. Не просто себя, а отражение женщины, которая наконец-то отпустила прошлое.

***

Впервые за долгое время утро начинается не с будильника, а с лучика солнце, игриво падающего на мои ресницы.

Солнце пробивается сквозь шторы тонкими золотыми полосками, рисует на полу узоры, как будто кто-то тихо гладит комнату светом. Воздух пахнет кофе. Я, видимо, поставила таймер на кофемашине вчера вечером.