Ставка на престиж (СИ) - Акти Дарья
Его Гермиона.
Он неторопливо поднял руку, привлекая взволнованный взгляд своей жены. Она увидела его, и на ее лице сразу засияла уверенная улыбка, тут же запечатленная на фотокамеры репортеров. Гермиона произнесла короткую речь и разрезала ножницами атласную ткань.
Детский дом имени Джин Грейнджер был торжественно открыт. Она справилась.
— Тео! — радостно воскликнула Гермиона после того, как проводила всех гостей внутрь здания, больше напоминающего огромное поместье. Официальная часть прошла, а это значило, что внутри ожидали развлекательная программа с детьми и банкет. — Я так рада, что ты пришел…
Он неспешно подошел к Гермионе и прижал к себе за талию, не стесняясь парочки журналистов, которые остались, чтобы сделать несколько фотографий пары года.
— Как я мог не прийти, — прошептал Тео ей в губы, после мягко накрывая их своими. Иногда он не верил, что эта девушка, стоящая перед ним, была его женой, любовницей и просто другом. — Принцесса.
— Перестань меня так называть, мы давно уже не…
— Никогда не перестану, даже когда нам будет под шестьдесят лет, — перебил он, разворачиваясь спиной к камерам и закрывая собой Гермиону. Этот разговор становился слишком интимным, чтобы светиться в газетах. — Как прошло начало? Все одобрили твои стремления и цели в отношении этого заведения?
Гермиона томно выдохнула, вспоминая начало мероприятия.
— Все хорошо, но…
— Опять были вопросы по поводу Реддла? — догадался Нотт, прижимая ее к себе за плечи. — Это все закончится. Когда-нибудь точно закончится… — успокаивающе шептал он, поглаживая по спине.
После того как Тома пожизненно посадили в «Азкабан», тюрьму для душевнобольных, к Гермионе не раз приходили представители от нотариуса с оповещением, что Реддл оформил на нее все свои владения и счета в банках на случай, если с ним что-то случится. Поначалу она пыталась игнорировать их, но, когда новости просочились в прессу, назвавшую ее дочерью убийцы, Гермиона решила принять деньги и направить их на доброе дело.
От клейма, любезно выданного ей журналистами желтой прессы, было нелегко избавиться. Груз ответственности за приемного отца с каждым днем становился все невыносимее, причиняя боль похлеще любой физической пытки от Тома в период их тренировок.
Если бы не вечно поддерживающий Тео, она бы определенно сошла с ума.
Столько лет слепо верить человеку, подчиняться ему, убивать ради него… Было ужасно мерзко узнать всю правду в один день, не успев даже толком подготовиться к такому. Да и можно ли вообще подготовиться к вестям о том, что приемный отец специально убивал ее родных, чтобы в будущем убить еще несколько сотен тысяч человек?
Это было ужасно.
Когда они стояли той ночью у окна, когда Гермиона говорила про новую цель, когда соглашалась выйти за Тео — все это она делала не только ради него. В первую очередь она делала это ради себя. Ей нужна была новая жизнь. Чистая, полная любви и надежды, наполненная смыслом.
И да, ей пришлось вытерпеть много насмешек, полностью погрузиться в благотворительность и очищение своего имени, но она ни на секунду не пожалела, что когда-то встала на сторону Тео, рискнула всем, чтобы бороться с ним за правосудие.
Гермиона гордилась своим выбором.
— А ты как? — Она с искренними намерениями посмотрела в родные серые глаза, стараясь найти в них ответ на свой вопрос. — Прошло три года…
— Все нормально, — быстро ответил Тео, перебивая свою жену.
Он в порядке. По крайней мере, он старался думать, что так оно и было.
— Какой у нас план?
— Я отменил все встречи на сегодня. Поэтому, — Тео склонил голову, перемещая взгляд на губы Гермионы, — я весь твой до вечера…
Он смотрел на нее томным взглядом, изучая каждый миллиметр лица и ненароком вспоминая, через что ему пришлось пройти, чтобы быть с ней: пытки, предательство, ее Живоглотиков, которых он старался обходить за метр — и это была лишь верхушка айсберга под названием «Отношения с Гермионой Грейнджер».
Но, несмотря на все это, Тео чувствовал себя намного лучше, находясь рядом с ней. Она дарила ему спокойствие, уверенность и силы на весь тот бардак, что творился в мэрии последние годы.
Он чувствовал себя живым.
Наклонившись еще сильнее, Тео коснулся кончиком носа ее шеи, оставляя едва ощутимый влажный поцелуй.
Она тихо выдохнула, расплываясь в легкой улыбке.
— Пойдем, дети наверняка уже заждались, — мягко прошептал он, а после взял Гермиону под руку, направляясь с ней внутрь здания.
***
В центральном парке Подземного города сегодня было людно, и оно немудрено. Впервые за год западная часть территории стала доступна всем желающим: сняли длинные деревянные ограждения, скрывавшие маленький пруд, высокий памятник, скрытый белой тканью, и большую сцену для выступлений различных артистов.
За трибуной стоял мэр города и доброжелательно улыбался, ожидая, пока стихнут аплодисменты, вызванные его появлением.
— Добрый вечер, спасибо, что пришли! — громко начал Тео, медленно оглядывая аудиторию. — Многие из вас месяцами гадали, что же строится в этой части парка. И сегодня, в третью годовщину «Подземного кризиса», я хочу объявить об открытии памятника человеку, который не побоялся рискнуть всем, что у него было, лишь бы защитить нас. Всех нас.
Тео сделал паузу, оценивающим взглядом анализируя реакцию людей.
— И я сейчас говорю не о себе, не о своей жене. Я говорю о человеке, который в ту ночь находился здесь и обезвреживал первое устройство проекта «ПГ-23», пока мы с миссис Нотт пытались остановить катастрофу наверху. Если бы не он, если бы не его самоотверженный поступок… Подземного города бы уже не существовало на картах страны. Он — символ новой лучшей жизни нашего города… так давайте не забывать его.
Нотт снова сделал паузу, давая жителям некоторое время на усвоение информации.
Он переживал. Мысли о том, что он предал доверие горожан, медленно заполняли голову, заставляя кисти рук трястись от волнения. Тео прикрыл глаза на мгновение и глубоко вздохнул.
— Дамы и господа, Блейз Забини, — торжественно проговорил он, указывая рукой в сторону памятника. — Герой нашего города.
В ту же секунду белая ткань, все это время прикрывавшая строение, упала на землю, оставляя после себя легкую волну воздуха.
Перед жителями появилась бронзовая фигура Блейза с надписью на табличке: «Друг. Собутыльник. Герой». Он держал в одной руке стакан с виски, а в другой — карту Подземного города. На лице красовались легкая шаловливая улыбка и целеустремленный, точный взгляд куда-то вдаль.
Забини выглядел расслабленным и сосредоточенным одновременно.
Тео еще несколько секунд задержал свой взгляд на лучшем друге, вспоминая все хорошие моменты, связанные с ним, а затем кратко кивнул в сторону толпы, оповещая о конце своей речи.
На удивление, люди с пониманием отнеслись к «новому» герою. Не было агрессии, резких высказываний и даже презрительных взглядов. Все с трепетом и сочувствием смотрели на памятник, думая о трагедии, случившейся три года назад.
Кое-как отбившись от репортеров, Нотт подошел к Гермионе, стоявшей все это время рядом с Пэнси около трибуны, и устало выдохнул, ища в ее глазах поддержку.
— Ты справился, — ответила Гермиона, заметив мужа. — Как и всегда. — Она смягчила взгляд, разворачиваясь спиной к сцене и лицом к памятнику, внимательно изучая на нем каждую деталь. — Город никогда не забудет, что Блейз для него сделал… что ты для него сделал, Тео.
Нотт улыбнулся, проведя двумя пальцами по подбородку Гермионы и ненавязчиво намекая обратить на него внимание. Она смотрела с любовью и заботой, с желанием и огнем, смотрела так, как могла только она.
Его наркотик, мотивирующий на грандиозные желания и поступки. Его поддержка, с помощью которой он смог оправиться от потери Блейза. Его нескончаемый генератор идей, ни на секунду не теряющий веру в будущее.
Его Гермиона.
Тео плавно провел тыльной стороной ладони по щеке, а после коснулся своими холодными губами ее, вовлекая в нежный, благодарный поцелуй.
