После развода: в постели с врагом (СИ) - Тэсс Лена

Не разуваясь, не снимая куртки, я кинулся в ее комнату. Там было пусто и как-то неправильно. Лиля обожала убирать, она не оставляла после себя следов, как заправский шпион, так что первое время я часто забывал, что делю дом с кем-то. После нее все было и-де-аль-но. И сейчас, скинутая на пол кофта, не застеленная кровать, капли воды на зеркале и в душе, все это вызвало во мне тревогу.

- Лиля, - половица скрипнула у меня под ногами, добавляя сцене зловещих нот, как в фильме ужасов. – Лиля, ты здесь?

Я мог бы не звать, очевидно, ее нет дома, но по какой-то причине мне было необходимо слышать голос. Не важно чей, пускай собственный.

- Ли… твою мать…

Я увидел распахнутую дверь кабинета, где я, как придурок, раскладывал все папки и наработки по Исмаилову. Идиот. Я как маньяк отслеживал каждую статью о нем, был в курсе любой новости, старательно собирал и коллекционировал все по файлам, и даже не думал, как выглядит это увлечение со стороны.

Херово выглядит. Но я так привык к деликатности Лили, что был уверен – она ни за что не войдет в мой кабинет, если я сам не позову ее сюда.

- Лиль, ну зачем, - произнес я, еще не догадываясь, что ждет меня впереди.

Хрип. Страшный, раздирающий душу хрип. Я кинулся на звук и увидел лежащую на боку Герду. Она дрожала всем телом и закатывала глаза, но даже не смотря на страшную рану, моя девочка слабо, еле отчетливо дернула хвостом, когда узнала своего хозяина.

- Тише, маленькая, тише.

Я стянул с себя куртку и белую толстовку и, скрутив ее в тугой жгут, заткнул порванный пулей бок. В Герду стреляли, но кто?!

- Тише… - Она медленно закрыла глаза и как-то особенно тяжело выдохнула. – Тише, я здесь.

На светлой ткани медленно расползалось буро малиновое пятно. Оно пугало меня даже больше хрипов Герды.

Свободной рукой я набрал номер нашего ветеринара. Военный врач в отставке, выйдя на пенсию, он решил кардинально поменять свою жизнь и переехал в наш поселок, чем просто спас всех жителей. Сначала их самих одним своим появлением, а потом их животин.

- Герда, маленькая, сейчас дядя Миша ответит на звонок и все будет хорошо, - казалось необходимым озвучивать все свои слова. Моя девочка еле вела ухом, когда я говорил с ней. Больше она глаз не открывала, а дыхание ее стало быстрым, поверхностным.

Гудок. Второй. Пятый.

Ну же, дядя Миша. Просто ответь на телефон. Я знаю, что ты занят, но сейчас мне чертовски нужно чудо.

И когда я был готов орать в трубку от отчаяния и страха, то, наконец, услышал сонный голос:

«У аппарата».

- Дядь Миш, в Герду стреляли. Не знаю когда. Не знаю как, да, я в своем уме. Она дышит, но очень слабая. – Оглядываясь по сторонам я, наконец, заметил все, что скрывалось ранее. Скинутая на пол лампа, следы борьбы, пятна крови на стене и полу. Это не была кровь моей собаки. И не собака оставила за собой вот этот отпечаток руки на двери. Большой руки, мужской. – Что? Алло, не слышу! – В телефоне раздавались помехи, через которые едва пробивался взволнованный голос. – Привезти? Нет, дядя Миша, не могу. Вам нужно забрать Герду отсюда, да я серьезно. Нет, не шучу. Она на втором этаже перед моей спальней, дверь в дом я оставлю открытой. Я думаю, нужно взять носилки и кого-то в помощь.

На этом старый приятель грязно выругался и бросил трубку, чтобы не тратить время на треп с таким предателем и подлецом как я. Бросить друга умирать в одиночестве, что может быть хуже? Только не успеть спасти любимую женщину.

- Герда, милая, - наклонившись, я поцеловал ее в горячий сухой нос, - прости, девочка. Но я должен помочь Лиле и Давиду. Я должен их найти. А ты продержись еще немного, помощь уже близко.

Герда открыла глаза и посмотрела на меня. Не у каждого человека встретишь столько осмысленности и понимания во взгляде. Она знала, что мы прощаемся навсегда и отпускала меня.

- Прости, - просипел я, глотая слезы. Вытирал лицо перепачканными в крови ладонями и пытался сдержать рыдания. Ну же, не сейчас.

Герда единственное, что осталось у меня после Саши. Моя связь с ним, мое живое доказательство того, что когда-то мы все были счастливы. Герда мое прошлое. Но Лиля и Давид это мое будущее. И я выбрал их.

Кубарем скатился с лестницы, схватил из ящика пистолет и коробок с патронами. Для охоты я предпочитал ружье, но вряд ли оно поможет мне справиться со зверем, на которого я пойду сегодня.

Я еще не представлял, где может быть Лиля. Просто поехал по следам шин, оставленных на песке, как вдруг раздался телефонный звонок. На экране высветилось имя «Давид».

Схватив трубку, я молча прижал ее к уху. Если он не один, то нельзя шуметь, нельзя выдать свое присутствие. Где-то вдалеке, так, словно у говорившего был на голове пакет, раздавался голос. Глухой, но до боли знакомый.

Голос покойника – Исмаилова Тиграна. А потом закричал Давид.

Я включил динамик, и рёв моего парня заполнил весь салон машины. Страшный детский вопль, от которого в жилах стыла кровь.

- Папа, не надо! Ты делаешь маме больно!

До побелевших костяшек, до стрельнувшей боли в зубах, я сжал руль и вдавил ногу в педаль газа. Быстрее. Неважно куда, но быстрее, чтобы успеть им помочь. Мимо проносились лица людей, зеленые пятна деревьев, облака, но я не видел ничего кроме дороги перед собой.

Нужно успеть.

Давида и Тиграна было почти не слышно, а Лиля молчала вовсе, будто ее и не было в той машине. Не сразу, но я догадался, что Давид держит телефон в кармане курточки, слишком смазано и неразборчиво звучала его речь. Но даже так, мне удалось разобрать несколько слов:

«Папа, не надо. Я знаю, где сейчас Захар. Поехали, я покажу его дом в лесу».

Что-то хрустнуло под колесами, когда я выкрутил руль вправо и съехал с дороги на обочину. Вот так, через поле получится быстрее. А там до сторожки не больше двадцати минут, я знаю, где срезать.

Я ехал так быстро, словно за мной черти гнали. Не разбирал, что там впереди, топил вперед и молился.

Впервые с той ночи, когда умер мой брат, я снова обратился к Богу.

«Пожалуйста, не дай им умереть. Не забирай у меня еще и их».

Давид не выключал телефон, и этот разговор был единственной ниточкой, чтобы не сбрендить окончательно. Я слышал, как начинал злиться Тигран. Слышал слабый голос Лили и всхлипы Давида. Через десять минут звонок прервался сам.

- Черт! Черт, черт, черт!

Тарабанил я ладонями по рулю.

Ничего, осталось совсем немного. Лиля, малышка, пожалуйста, будь сильной и дождись меня, а дальше… я сделаю все, правда все, я даже готов выменять свою жизнь на твою, лишь бы знать, что с вами все в порядке.

Машину я заглушил не доезжая метров семьсот до сторожки. Проверил пистолет, положил его в задний карман и кинулся в сторону своего домика.

Старался не шуметь, но гребанные шишки все равно лопались у меня под ногами. В лесу много звуков, так что это вряд ли привлечет внимание, в отличие от рева мотора. Когда из-за деревьев показалась черепичная, кое-как сложенная крыша дома, я плюхнулся на живот и по-пластнунски полез на гору. Нельзя, чтобы меня заметили из окна.

Ноги вязли в мягкой после дождя земле, но я не остановился ни на секунду. Отталкивался коленями, тянулся руками за мох и сучья, стараясь повернуть ход Земли вспять.

Я успею. Я успею. Я спасу вас. Или сдохну сам.

Подползая к двери, я выпрямился и, не дав себе время на отдых, схватился за пистолет.

Последнее что я услышал – твердый, детский голос.

- Это не правда, я давно уже не твой сын, только мамин. А тебя я не боюсь, понял?

А потом… не знаю, что случилось раньше: выбитая дверь или звук выстрела, такой громкий, что можно оглохнуть.

Глава 46

Передо мной открылась картина, от которой могло стать дурно. И должно было быть. Но все, что я держал в голове - забрать, спрятать, защитить их. Мои Лиля и Давид. Сломанная кукла и перепуганный, дрожащий малец.