Брак по расчету - Кингсли Фелиция

Почему он не вернулся ко мне?

Я хочу войти и позвать его, но замираю от очередного взрыва смеха. И решаю послушать, почему они смеются.

Говорит Картер:

– Мне почти жаль Паркера. Он так сильно цепляется за свой герб, что больше ничего вокруг не видит.

– Так ему повезло, что ты рядом и присматриваешь за всем для него, а, Картер?

– Ты о чем, Уэндсворт?

Рыжий парень слева от него усмехается:

– О его жене, разве нет?

– Да, ты уже какое-то время крутишься вокруг нее – а мы и не знали, что ты питаешь слабость к замужним женщинам, – добавляет другой голос.

– Я? Слабость? Бросьте, будьте серьезными! Она что, похожа на мой тип? Вы будто меня совсем не знаете!

– Не знаю, твой тип она или нет, но ты, похоже, определенно в ее вкусе. Стоит тебе показаться, как она смотрит на тебя с таким обожанием! – заявляет некто по имени Уэндсворт. Он мне уже не нравится.

– Ну, кто стал бы ее винить, раз она замужем за этим соляным столпом Паркером! – отвечает Картер.

– Так ты признаешь! Между вами что-то есть!

– Нет, я ничего не признаю, потому что ничего нет. Да, возможно, Джемма в меня и влюбилась. Но я лишь не препятствую ей – вот как обстоят дела. Ничто иное в мире не принесет мне большего удовлетворения, чем шанс унизить Паркера, и потом, не в первый раз женщина предпочитает меня ему. Конечно, исходя из того, что мне сказала Порция, я думал, задачка будет посложнее, но эта упала мне в руки, как спелая груша!

– Порция? – хором спрашивают его друзья.

– Да, мы поспорили, и условий я вам не раскрою. Скажу лишь, что я должен был соблазнить жену Паркера, и, должен сказать, я уже почти у цели.

– Хотел бы я оказаться у Паркера в голове, просто чтобы почувствовать, сколько весят рога! – хохочет кто-то третий.

– Поверь, лучше не стоит, – еще больше развеселившись, отвечает Картер. – Я порой думаю, как ему вообще взбрело в голову жениться на бедной гримерше из рабочего квартала! Она одевается, как трансвестит из гей-бара в Хакни  [47], а когда открывает рот, хочется оглохнуть. Если бы не красивые сиськи, я бы уже отказался от пари и признал бы, что Порция выиграла.

Чувствую, как по лицу текут слезы. Не как во время того матча по поло. Тогда я приняла слова «шесть-шесть-шесть» за клевету завистливых снобов, но Картер… Он казался мне искренним. Я думала, что действительно ему нравлюсь.

И потом, что за пари? И снова эта Порция? А что еще за девушки Эшфорда, которых он уводил?

Ничего не видя из-за слез, я добираюсь до своего дивана, но в этот раз закрываю дверь и несколько раз поворачиваю в замке ключ, чтобы Картер точно не вошел.

34

Эшфорд

Во время охоты я несколько раз останавливался и искал позади Джемму, но ни ее, ни Уиллоуби видно не было.

От ужасной мысли меня бросило в холодный пот. Вспомнив всю свою историю с Уиллоуби, я инстинктивно развернул лошадь.

Передав руководство Давенпорту, я вернулся обратно, искать их.

В лесу я поймал Поппи, несущегося мне навстречу с безумным взглядом, и у его крупа была рана от шпоры.

В мыслях пронеслись тысячи драматических сценариев, и я объездил весь лес в надежде отыскать Джемму.

Ничего.

Приехал в Эйвон-хаус, но и там ни следа.

Я уже собирался вернуться в лес, когда услышал взрыв раздражающе знакомого смеха: Уиллоуби.

Открываю дверь и вижу там Картера с Уэндсвортом и Браном, или, как я их называю, с левым болваном и правым болваном. А сам мерзавец, конечно же, посередине.

Он смотрит на меня с широкой улыбкой:

– Эгей, Паркер! Уже поймал лису?

– Где Джемма? – спрашиваю я напрямик. В последний раз я видел ее с ним, готов поклясться.

– Очевидно, не с тобой, – отвечает он со своим обычным бесстыдством. – Садись с нами, Паркер. Вон свободный стул, Уэндсворт сдвигает колоду. Покер.

– Я не играю на деньги. Мне нет нужды вытрясать их из кого-то.

– Что так? Боишься проиграть? – бросает мне вызов Уиллоуби.

После такого вопроса ни один мужчина не может отступить.

Молча я дохожу до зеленого стола, с громким скрипом отодвигаю стул и сажусь.

– Я сдаю.

Картер бросает заговорщицкий взгляд на своих приспешников, а затем небрежно замечает:

– Так ты теперь счастливый муженек.

– Не думаю, что ошибусь, сказав, что это не твое дело.

Он смотрит свои карты, продолжая с невозмутимым видом меня провоцировать:

– Ну, возможно, и не мое, но, похоже, Джемма считает иначе.

– Советую тебе держаться от нее подальше, – сквозь зубы говорю я.

– А если нет, то что ты мне сделаешь, Паркер? – Потом он пододвигается ко мне и шепчет: – Ничего, как и во все предыдущие разы. – И с удовлетворенным видом возвращается на свое место.

Все верно, я всегда все спускал ему с рук, потому что считал себя выше любой мести по отношению к нему.

– Ты не такая важная птица, чтобы тратить на тебя силы, Уиллоуби.

Он продолжает лучиться нахальством.

– Что слова, подтверди деньгами. Ты будешь ставить или нет?

– Ставлю, – говорю я, передвигая стопку фишек через стол. – Три тысячи.

Уэндсворт и Бран понимают, что момент неудачный и что это только наше с Картером дело, поэтому сбрасывают карты и выходят из игры.

Этот мерзавец тоже толкает фишки в центр стола:

– Три тысячи и поднимаю на три.

Нечего было и ждать от него чего-то другого.

– Десять.

Не люблю делать необдуманные ставки, но у меня хорошие карты, что успокаивает, и, надеюсь, что хотя бы в этот раз удача будет не на его стороне.

– Знаешь что? Так можно продолжать до бесконечности. Поставим что-нибудь поаппетитнее, – снова бросает вызов он.

– А ты совсем на мели, а, Уиллоуби?

– Мне просто нужен какой-то стимул посильнее. Поставь что-нибудь, что тебе дорого, что-то, в чем ты узнаешь себя. То, что бы ты не стал подвергать опасности. – Тон Уиллоуби раздражает.

– У меня довольно длинный список, но что касается тебя, то ты беспокоишься только о себе самом, а я бы не хотел получить тебя в качестве приза, даже будь ты отлит из золота.

– Ты же на своем «ягуаре» приехал? – кивает он в окно.

– Да.

– Красавец. Родстер пятьдесят шестого года, двести тринадцать лошадиных сил. Видная машина, и двигатель хороший, гоночная версия. Для ценителей, – загадочно замечает он.

– Не для тебя, – отрезаю я в ответ на его неприятные намеки.

– Не скажи. – А потом он смотрит мне прямо в глаза: – Ставишь?

Все между строк, нужно только уметь читать: хватит ли у меня смелости рискнуть тем, что мне дорого, чем-то уникальным? Да, говорим мы о «ягуаре», но подтекст ясен: он имеет в виду и Джемму тоже.

Да, если бы я женился по любви, то не мешкал бы. Но действительно ли я этого хочу? И как я буду выглядеть, если отступлю? Будто позволю Уиллоуби публично выставить себя дураком.

А если соглашусь, покажу, что не боюсь сыграть на то, что мне дорого, но тогда я рискую потерять «ягуар», а при виде Уиллоуби за рулем могу получить моментальный сердечный приступ.

– На самом деле ничего удивительного, если отступишь – ты так уже делал, – выплевывает он новую порцию яда.

Чтобы просить у меня «ягуар», Уиллоуби должен как минимум поставить нечто столь же ценное: или у него отличные карты, или он блефует.

Кажется, он уверен, что я спасую, и в этом случае он выиграет и банк (в котором сейчас двадцать пять тысяч фунтов), и «ягуар».

Не говоря уже о моем унижении. Я знаю, как он любит забирать то, что было моим.

Достаю из кармана ключи и бросаю на стол:

– Показывай карты.

– Одна пятерка, одна шестерка, еще семерка, восьмерка, непарная девятка. У него всего лишь стрит, чертов стрит.

Я поднимаюсь на ноги и бросаю на стол свои карты:

– Фулл-хаус. – И с торжествующим видом забираю ключи.

Именно в этот момент я вижу Джемму, хромающую к двери. Глаза у нее опухли, будто она плакала.