Хоум-ран! - Райли Грейс

Если такое случится снова, я хочу быть рядом, хочу помочь ему.

В этом нет ничего случайного. И дружеского. Но помочь ему пережить тяжелую ночь — не то же самое, что встречаться. Когда он лежал на моем животе, как на подушке, мое сердце сжималось от нежности, но и это не значит, что теперь я должна поставить все на карту.

Разве получится объяснить это Пенни? Я качаю головой.

— Лучше расскажи о поездке.

— Я думаю, обсудить ваши отношения сейчас важнее.

— Я не хочу об этом говорить, — резко бросаю я. Мне становится не по себе, когда я вижу, как от этих слов с ее лица сползает улыбка. — Да тут и сказать-то нечего, — добавляю я уже мягче. — Мы с ним просто друзья, которым нравится спать вместе. Ничего плохого в этом нет.

— Я и не говорю, что это плохо. Просто… — Пенни замолкает и встряхивает головой. — Ладно, забудь. Поездка была просто восхитительна! Он… тот самый, Мия. Тот, кто мне нужен.

Она протягивает руку. На внутренней стороне запястья выбиты какие-то слова черным цветом, но этот язык мне незнаком.

— Это из «Властелина колец»?

Пенни кивает, стараясь сдержать улыбку.

— «Я люблю тебя» на синдарине32. Мне хотелось, чтобы эта татуировка была особенной, символизи­ровала наши чувства, ведь скоро нас ждут большие пе­ремены… Я знаю, впереди еще целых два семестра, но все-таки, когда Купер начнет играть в Национальной лиге, наша жизнь сильно изменится.

Я сглатываю. Это здорово, что Пенни так поддерживает страсть своего парня к хоккею. Раньше она и сама серьезно занималась спортом, а ее отец — тренер Купера, так что Пенни отлично понимает требуемый уровень самоотдачи. Я уверена, что она без проблем выстроит свою жизнь с оглядкой на его карьеру — как и мать Себастьяна когда-то. К тому же она писательница и имеет возможность работать откуда угодно. Мы же с Себастьяном, если он продолжит играть в бейсбол, а я — заниматься наукой, даже не сможем видеться. Все будет совсем не так, как во время его трехдневной поездки в Олбани: тогда мне было просто одиноко, — а в отношениях прибавится еще и чувство вины.

Я выдавливаю из себя подобие улыбки.

— Она очень красивая, Пен.

— Так ты уверена, что вы с Себ…

Я встаю, разглаживая юбку.

— Пойду узнаю, не нужна ли ему помощь на кухне. Кажется, он собирался приготовить в честь вашего возвращения что-то вкусное.

— Ты и готовить с ним начала? — доносится до меня голос Пенни, когда я уже сбегаю по лестнице. — Ты ведь ненавидишь готовить!

Я прикусываю губу, сопротивляясь желанию выкрикнуть что-нибудь в ответ. Когда Пенни потащила меня для расспроса наверх, Себастьян с Купером сидели в гостиной в неловкой тишине. Теперь же я слышу их голоса из кухни.

Я хочу на цыпочках вернуться в комнату, чтобы не мешать им, но вдруг слышу, как Купер произносит мое имя.

32

Себастьян

— Знаешь, мог бы и рассказать мне, — говорит Купер, отходя от холодильника с пивом в руке, чтобы я мог достать продукты для приготовления карбонары.

Начинать готовить ужин еще рановато, особенно пасту, на которую уходит не больше получаса, — но что угодно, лишь бы не встречаться взглядом с братом. Я не переживаю из-за того, что он снова застал нас с Мией в неподходящий момент (хотя меня беспокоит, как к этому отнеслась она), я просто не планировал начинать разговор о наших с ней отношениях вот так.

— Не то чтобы я прямо хотел увидеть ее сиськи.

Я закрываю лицо рукой.

— Перестань говорить о ее сиськах.

Купер фыркает.

— Да я и не говорил. И не собираюсь. Мне оно надо — говорить о буферах лучшей подруги своей девушки? Выходит, мы с тобой теперь квиты.

— Ты не представляешь, как сильно я старался стереть из памяти тот момент, когда случайно застал тебя с Пенни.

— Ты же помнишь, что у тебя в этом доме есть отдельная комната, да?

— Как будто ты сам всегда только в своей спальне и торчишь. — Я с грохотом ставлю сковороду на плиту. — Вы вернулись раньше, чем мы рассчитывали.

Пока мы с Мией были вдвоем, я забыл про свою обычную жизнь, с легкостью убедив себя в том, что наше уединение будет продолжаться вечно. Последние несколько дней у меня из головы никак не идет та ночь, когда мне приснился кошмар. Облегчение, которое я испытал, увидев ее, целую и невредимую, прекрасную в свете луны, рядом со мной в постели, зародило в моем сердце глубокое и будто нескончаемое беспокойство. Я не мог сосредоточиться ни на чем, кроме этого чертового ощущения. В Олбани я ужасно скучал по Мие. Наш телефонный разговор был приятным, но, будь у меня выбор, я предпочел бы просто не уезжать, тем более что уже через пару дней на меня снова обрушилась реальность в виде вернувшегося из путешествия брата.

Он садится на один из барных стульев и кладет локти на стол.

— Так значит, ты собирался соврать мне?

Я бросаю на сковороду кусочек сливочного масла, затем добавляю пару ложек оливкового и увеличиваю огонь.

— Что? Нет.

— Из-за нее?

— Просто я не хотел, чтобы ты узнал об этом вот так, дубина.

Купер отхлебывает пиво.

— Ладно, лучше скажи, что у вас двоих происходит? Вы вместе?

Я не могу взглянуть брату в глаза, поэтому разрезаю луковицу пополам и начинаю чистить. У меня горит затылок.

— Нет.

— Тогда чем вы только что занимались? — спрашивает он. — Делали друг другу искусственное ды­хание?

— Пока ты не встретил Пенни, то и сам частенько занимался подобным.

Купер поднимает руки, как бы оправдываясь.

— Я осуждаю тебя вовсе не за это. А за то, с кем ты этим занимался!

— Ты ведь знаешь Мию.

— Вот именно! Я ее отлично знаю. А еще я знаю, что она отшила тебя. Хотя мне обо всей этой гребаной ситуации больше ничего не известно, но я не припоминаю, чтобы когда-нибудь видел тебя настолько расстроенным из-за девчонки. И что теперь? Ты снова наступаешь на те же грабли!

Я сосредоточенно шинкую лук. Затем берусь за образцовый кусок свежей панчетты33, купленной мною сегодня в продуктовом магазине. Я рассчитывал, что буду готовить этот ужин в компании Мии, а потом мы все вместе сядем за стол и Купер с Пенни расскажут о своей поездке. В холодильнике охлаждается бутылка замечательного сансера, а также торт «Красный бархат», за которым я предусмотрительно съездил в город. Я был в полной готовности разыграть представление под названием «Мы просто друзья»: все-таки мы проделывали это много месяцев.

А вместо этого все выплыло наружу, да вдобавок ко всему я так и не узнал, почему Мия тогда не пришла на свидание.

Надеюсь, что хотя бы сегодня это не повторится.

— Я позвал ее на ужин, — сдаюсь я. — В тот день, когда ты застал нас, я пригласил ее на свидание. Я уже спрашивал ее до этого, но она отвечала, что не готова, а в тот день сказала да. Но когда к нам вошел ты, она передумала. Просто ушла, черт возьми! Я заваливал ее сообщениями, прождал у ресторана несколько часов, но она предпочла сделать вид, что меня просто не существует.

Купер кривит лицо.

— Из-за меня?

— Не знаю. Может, она просто испугалась. А может, я сделал что-то не так, — говорю я. Я стараюсь подавить нотки горечи, но не могу ничего с ними поделать. — А теперь у нас дружеский секс. И все. Мы друзья. Все очень просто.

— Но ведь ты хочешь большего.

Я отправляю нарезанный лук и панчетту в сковороду. Они сразу начинают шипеть в смеси сливочного и оливкового масел. Я готовил карбонару столько раз, что мог бы повторить это даже с завязанными глазами, но сейчас жалею, что вообще затеял этот ужин.

— Да, хочу.

— Себ.

Судя по голосу, брат явно хочет, чтобы я посмотрел на него. Я наливаю в глубокую миску полстакана сливок. Дальше мне нужно добавить к ним яичные желтки, отделив их перед этим от белков, а затем — натертый пармезан, а еще мелко нарезать петрушку — для украшения. Также мне нравится добавлять туда го­рошек, хотя в оригинальном рецепте его нет. Блюда вроде этого очень легко менять под свой вкус — нужно лишь немного терпения и мастерства. Мне бы хотелось на чем-нибудь сосредоточиться, чтобы не поддерживать этот неприятный разговор. Нужно было и десерт приготовить самому.