Острова объяты тьмой (СИ) - Лангрейн Тори

— Вот это ловкость, — удивилась Аня, когда Тимур вновь сел рядом с ней. Последний из стаканов перекочевал в её согретые теплом костра ладони, и она с благодарной улыбкой приняла его.

На вкус ром оказался дубленым, иначе не скажешь. Словно карамель вымочили в чём-то терпком, отдающим древесной смолой и тонкими, едва острыми специями. Анна не была уверена, понравилось ли ей такое сочетание, но ничего похожего она точно никогда в жизни не пробовала.

— Как тебе? — спросил Тимур, тоже сделав глоток.

— Ну, не настойка на травах, конечно, но за неимением лучшего… — с шутливой надменностью протянула Анна.

— Что ж, — нахмурившись, проговорил он, — следующий раз исправлюсь.

«Снова это чувство», — мельком подумалось ей. Когда поймала его скользнувший взгляд своим, не менее любопытным, в бесцветных глазах отражался смех. Вместе с обещанием действительно раздобыть что-то очень крепкое и предельно настоянное на самых отборных травах.

— Тёмные небеса, Сеймур, что за хрень ты слушаешь? — вдруг воскликнула Кэролайн. В руках её оказался сотовый Хэ Яна, которому пришлось отдать его со смиренной покорностью родителя перед канючившим ребёнком. Но пролистнув забитый русской попсой список сверху донизу, этот ребёнок так ничего и не понял, а потому вновь возмутился: — Это чья вообще подписка?

— Моя, — улыбнулся Тим. — А плейлист Анин.

— Анна, что за хрень ты слушаешь?

— Уж простите, — ответила девушка, ничуть не обидевшись.

Кэролайн нашла, наконец, нужную песню и включила её, выводя через беспроводное соединение на воткнутую в песок колонку. Громкость на той, вдруг пустившей легкую рябь вибраций, пришлось уменьшить, хотя мелодия все равно оказалась приятной на слух. Что-то о прогулках под звездами, луне и ночи, полной чувственных ласк. Слова баюкали под такт волнами забиравшегося на берег океана, и Анна окунулась в них настолько, что без раздумий протянула руку сидящему рядом Тимуру:

— Потанцуешь со мной?

— Ты меня… приглашаешь? — в легком удивление отозвался он.

— А на что это похоже?

— Да я…

— Ну же, — улыбнулась Аня, — я ведь знаю, что ты любишь танцевать.

Тим смутился лишь на краткое мгновение, но сразу же взял себя в метафорические руки, а вполне осязаемую ладонь вложил в её собственную. И с ответной улыбкой поговорил:

— Я веду.

— Это мы ещё посмотрим.

Поначалу они двигались неторопливо. И хотя песня больше походила на ту медленную композицию, под которую танцуют парочки на школьных выпускных, как покачиваться в такт то затихающему, то на припеве ускоряющемуся темпу было не особо понятно. Поэтому Аня с Тимуром, посовещавшись насмешливыми улыбками, принялись кружить друг дружку по пляжу то имитируя танго, то венский вальс поочередно. На втором куплете кому-то из них пришло в голову выдать несколько «па» из той серии, когда прихлопывают в ладоши или отбивают гопак. Другой тут же попытался повторить их, а после придумать свои, ещё более дурацкие. Вся затея с обычным танцем для двоих превратилась в подобие какого-то соревнования, под конец которого Тимур заявил, что стал слишком стар для подобных забав, и просто-напросто свалился на песок.

— Конечно, не совсем так, как я планировала, — проговорила Кэролайн, с удивлением наблюдая, как Анна пытается за руку оттащить её старшего брата поближе к костру. А тот, не желая подниматься и всеми силами упираясь, с громкими стонами просит бросить его здесь и спасаться самой. — Но им, кажется, весело.

— А ты чего ждала? Романтики? — со смешком уточнил Хэ Ян.

— А чего ждут от медленного танца?

— Откуда мне знать?

— Неужели никого не приглашал?

— Я и пляски — то ещё зрелище. И как ты себе это представляешь?

— Действительно, — хмыкнула Кэр. — Ты просто ещё не встретил того самого человека, с которым захотелось бы потанцевать.

— Очень сомневаюсь, бутербродик.

— Да сколько ж раз вам повторять…

— А почему бутербродик? — полюбопытствовала Аня, вернувшись к костру в одиночку.

— Да потому что я не ела ничего, кроме сэндвичей с арахисовой пастой и солеными пикули! — раздосадовано всплеснула руками Кэр.

— Это были корнишоны, — поправил Ян.

— Какая разница?

— Маринованные томаты ты, допустим, есть отказывалась.

— Кто вообще добавляет томаты в бутерброды?

— А кто нам с тобой всё детство срезал хлебные корочки?

Оба они как по команде взглянули на старшего брата, так и оставшегося валяться на остывающем песке в десятке шагов от костра. Ноги свои он раскинул в разные стороны на манер морской звезды, а руки сложи под голову, из чего можно было сделать вывод, что подниматься в ближайшее время парень действительно не собирался.

Здесь, подальше от слепящего глаза пламени, темно-лиловый вечер плавно перетекал в светлеющую ночь. Над широколистными макушками пальм небо рассыпалось звёздами, как всегда запоздало, будто нехотя, в том тоскливом ожидании одиночества, когда весь земной мир наконец уснёт и погасит свои электрические огни.

— Небо такое огромное, но совсем другое, — донеслась восхищенная фраза, и весь обзор ему заслонило Анино мягко улыбающееся лицо. — И знакомых созвездий нет.

— На экваторе всё другое, — отозвался он, жестом прося опустить протянутый стакан с ромом прямо на песок.

На фразу его, бессмысленную и вместе с тем такую наполненную, Аня не нашлась, что ответить. Да и что было говорить, когда оглушительная тропическая ночь накрыла их с головой. Джунгли по другую сторону прибоя уже привычно пели шорохами и стрёкотом, а здесь, в отдалении от всего постороннего, атмосфера вдруг стала глубиною с океан.

— Я хочу попросить тебя остаться, — тихо сказал Тимур.

— Предлагаешь ещё погостить у тебя? — уточнила она, задумчиво вертя грани стакана в своих пальцах.

— Да.

— Но я должна…

— Кому ты должна? — В полутьме стёкла его очков вдруг поймали блики костра, когда он повернулся и пристально взглянул на девушку. — Ты всё пытаешься выбор сделать, а выбора, по сути, никакого и нет.

— О чём ты? Какой выбор? — в усмешке её послышалась горечь. — Между ними и тобой?

— Между ними и собой. Хочешь выглядеть в глазах коллег хорошей — твоё право. Только не забывай, чем ты ради этого жертвуешь и на сколько частей себя разрываешь…

— Да-да-да, «и надолго ли тебя хватит», — сказал ты ещё прошлый раз. — Аня едва ли не швырнула стакан в сторону, чтобы тут же, в раздраженном каком-то жесте прислонить ладони к своему лицу и нервными движениями растереть бледные щёки. — Мы же об этом говорили, Тим. Мне поддержка от тебя нужна, а не нотации!

— А что я поддерживаю, не подскажешь? — холодно перебил Тимур. — В чём я тебе помогаю, Ань? Тянуть эту бесконечную лямку из дерьмового отношения начальства и двуличного — коллег? Они никогда не изменятся, а ты всё будешь продолжать ждать от них какого-то сказочного принятия. Пойми же, ты не вписываешься в рамки чужой адекватности, она сквозит лицемерием и фальшью, а ты — другая. Ещё не устала выбирать их вместо себя? Я вот чертовски устал.

— Устал, значит? — Она, не глядя на него, резко поднялась с песка.

— Ты поняла, что я имел в виду. — Тимур тяжело набрал в грудь воздуха и словно бы вытолкнул его весь ртом. — Приди ты ко мне и скажи покалечить твоему директору психику, я бы это сделал. Но слушать, как он тебя доканывает, и отвечать, что всё будет хорошо, я больше не в силах.

— Ясно.

— Ань, ну не обижайся!

— На правду, Тимур, не обижаются.

— Но ты почему-то уходишь!

Она замерла на полушаге, давая своим мыслям возможность воззвать к разуму, а не к чувствам. Гнева её, расплавленного и кипящего, всё-таки не хватило, чтобы послать парня куда подальше. Да и в целом, он был прав. На все сто, а то и тысячу процентов. Именно поэтому Аня нашла в себе силы обернуться и спокойно сообщить:

— Я иду в свою комнату. Завтра рано вставать, а возвращение на родину обещает быть весьма утомительным.