Франсуаза Бурден - Оковы прошлого
Альбан обнял ее за талию и притянул к себе, благо они сидели на длинной скамейке. Устроившаяся напротив Софи посмотрела на них и отвела взгляд.
— Я листала ваши фотоальбомы, — проговорила Валентина, — и пришла к выводу, что в детстве вы были примерными мальчиками.
— Только на фотографиях!
Жозефина засмеялась, но взгляд ее тут же подернулся дымкой печали.
— Как давно это было…
Видя, что пожилая дама взгрустнула, внуки и их жены забросали ее вопросами:
— Они хорошо учились?
— А тебе помогали?
— Почему нас так одевали?
— Из практических соображений, — ответила Жозефина, повеселев. — Обычно перед началом учебного года Антуан возил вас за одеждой в Каэн. Его фантазии хватало исключительно на белые рубашки поло, синие бермуды, длинные носки и огромные на вид туфли.
— Мы вели себя примерно на мессе? — непринужденным тоном спросил Альбан.
— На мессе? Мы нечасто бывали в церкви.
— Но ведь Антуан был верующим человеком, разве нет?
— Что-то я такого за ним не припоминаю, — ответила Жозефина, хмуря брови.
Несколько секунд она внимательно смотрела на Альбана.
— С чего ты это взял?
— Мне так казалось.
Жиль и Коляʹ, естественно, навострили уши. Им было интересно, как далеко Альбан рискнет зайти в своих расспросах.
— Ты помнишь отца Эрика? — спросил Альбан ласково.
Жо поджала губы, лицо ее помрачнело.
— Нет. А ты?
Под ее настойчивым взглядом Альбан почувствовал себя не в своей тарелке.
— Нет.
— Вот тебе и ответ! Пойду-ка я спать. Приличные старушки в это время давно в постели.
— Я тебя провожу, — решительно сказал Альбан.
Они вышли через дверь кладовой. Жозефина на плохо гнущихся ногах брела впереди. «Пароход» овевал ледяной ветер.
— Это был вопрос с подвохом, а, Альбан? — ворчливо спросила в темноте Жозефина. — Ты пообещал, что не будешь меня расстраивать, и я тебе поверила.
—Жо…
— Я устала!
—Дай мне руку!
Едва не упав, она нехотя оперлась на руку внука.
—Что ты, в конце концов, хочешь узнать?
В ее голосе отчетливо слышался гнев, но еще там был… страх.
— Ты потрошишь дом, устраиваешь наводнения, роешься в старом хламе… Что ты ищешь? Если ты думаешь, что от вас что-то скрывают, знай — мне нечего вам рассказать. Нечего, и баста!
— Послушай, Жо, для нас по-настоящему важно…
— Альбан, ты дал мне обещание.
Они подошли к входной двери флигеля. Жо открыла дверь, включила свет и обернулась к Альбану.
— Послушай меня, дорогой. В свое время я тоже кое-что пообещала. И слова не нарушу.
Перед Альбаном стояла не любящая бабушка, готовая горы свернуть ради своих любимцев, а непреклонная пожилая дама, которая решила унести свои тайны с собой в могилу. Растроганный и смущенный, он протянул руку и погладил ее по морщинистой щеке.
—Я люблю тебя, Жо.
Смягчившись, она грустно ему улыбнулась, покачала головой и медленно закрыла дверь, оставив внука одного в ночном мраке.
* * *Побродив около часа между прилавками рынка, Жиль и Альбан направились к церкви, где только что закончилась утренняя воскресная служба. Священника они нашли в ризнице. Кюре любезно ответил на их вопросы. Жаль только, он ничего не знал о таинственном отце Эрике, который, по предположениям братьев, служил в одном из местных приходов тридцать лет назад.
Разочарованные, Жиль и Альбан решили зайти за пирожными в кондитерскую «Charlotte Corday». Братья ждали своей очереди, когда за их спинами раздался радостный голос:
— О, эти обжоры уже тут!
Давид со своим зятем Жан-Полем только что вошли и встали в очередь.
— Раз вы оба здесь, почему бы вам не поговорить? — предложил Давид Альбану.
Обрадованный неожиданной встречей, Жан-Поль увлек Альбана на улицу.
— Пытаюсь уговорить твоего братца поучаствовать в конкурсе на должность директора аэропорта в Сен-Гатьен-де-Буа, — объяснил Давид.
— Правда? — удивился Жиль. — Он и словом об этом не обмолвился, представляешь?
— Ты же его знаешь…
Они одновременно посмотрели в сторону улицы. Там, у витрины магазина, Жан-Поль и Альбан о чем-то оживленно беседовали.
— Это идеальное место для моего брата, — подумав, сказал Жиль.
— Если он согласится. Числиться в наземном составе для него — нож в сердце.
— По-моему, у него нет выбора.
— Вот и убеди его в этом. Альбан говорит, ему нужно время, чтобы все обдумать. Но мне кажется, что он просто отказывается смотреть правде в лицо.
— Нет, Давид, я так не думаю. Ему было трудно смириться с потерей работы, но это пройденный этап. Похоже, он все решил для себя, когда вышел из больницы. Альбан не из тех, кто тешит себя иллюзиями.
Убедить Давида ему не удалось. Подумав мгновение, тот спросил:
— Вы, братья, понимаете, что он испытал, узнав, что больше не будет летать?
— Да. Когда это стало ясно, мы с Коля старались поддержать его, смягчить удар. Но если хочешь знать мое мнение, я счастлив уже потому, что Альбана удачно прооперировали и он снова видит, пусть и не так хорошо, как раньше. Ведь он мог лишиться глаза!
— О да, всегда существует худший вариант, — пробормотал Давид. — А еще он мог разбиться…
Продавец спросила у Жиля, что он желает, и тот выбрал два сладких пирога.
— Подожду тебя на улице, — расплатившись, сказал он Давиду.
Жиль вышел из кондитерской со своими коробками. После разговора с Давидом он ощутил смутную досаду. Альбан и Жан-Поль продолжали говорить в нескольких шагах от него, и Жиль остановился. «Серьезный и скрытный» — так охарактеризовала среднего из братьев Жозефина. Скрытный? Безусловно. Всего один раз Альбан рассказывал им об этой жуткой посадке, о том, как он получил удар в лицо, а несколько предметов катапультировалось из кокпита. Удар оглушил Альбана, однако ему удалось зайти на посадку и сесть. Он почти ничего не видел — перед глазами было черное пятно. Второй пилот выключил реактивные двигатели, стюардессы в спешном порядке эвакуировали пассажиров. Альбан ни слова не сказал о том, боялся ли он катастрофы или самовозгорания самолета, думал ли о том, что может остаться слепым. Ни слова о паническом страхе или о боли…
«Он с детства такой. Никогда не жаловался».
— Можно напроситься на «Пароход» к обеду? — спросил у Жиля нагруженный пакетами Давид, выходя из магазина.
— Там тебе всегда рады, ты это прекрасно знаешь.
— Я взял детям соленых сливочных карамелек. Софи одобрит?
— Софи… — со вздохом повторил Жиль.
Давид с интересом посмотрел на него, но момент для расспросов был неподходящий — подошел Альбан.
