Мейвис Чик - Антракт
— Вы действительно великолепно играли, — сказал Робин, уставившись на нового знакомого, как преданный пес.
Я продолжала пялиться прямо перед собой, но все же смогла опустить руку и прижать ее к себе. Родители выражали сожаление, что пропустили эту пьесу, Робин восторженно убеждал их не расстраиваться, потому что постановка настолько хороша, что ее просто обязаны повторить.
Я улыбалась, уставившись вдаль, время от времени кивала в пустоту, — пыталась сделать вид, что принимаю участие в беседе. Но думала только о том, что через какое-то время прозвенит звонок, и мы все сможем вернуться на наши места. Внезапно откуда-то сбоку в поле моего зрения появилось лицо Финбара Флинна: глаза, нос, рот — он был так близко, будто я, глаза в глаза, смотрела на отражение в зеркале. Его дыхание пахло мятой и было горячим, как небольшая паяльная лампа.
— Ты когда-нибудь ведешь себя нормально? — осведомился он.
Хлоп, треск, шлеп, щелк. Изображение — в норме, звук — в норме, автоматическая трансмиссия.
— Очень странно видеть актера среди зрителей в театре, — заявила я неожиданно для себя самой. — Примерно как священника среди прихожан в церкви.
— Послушай…
— Мистер Флинн, — обратился к нему Робин.
— Можешь звать меня Финбар.
— Финбар, выпьешь что-нибудь?
— Спасибо, правда, я даже не знаю, как тебя зовут…
Моя рука снова поднялась.
— Финбар Флинн, — произнесла я, наслаждаясь звучанием его имени, — а это Робин Карстоун.
Мужчины с неподдельной серьезностью пожали друг другу руки. Робин светился от счастья, Финбару удавалось одновременно выглядеть импозантно и скромно.
— А это мои родители…
— Мистер и миссис Герань, — произнес он. — Как поживаете?
Как ни странно, никто его не поправил.
Он одарил их улыбкой — она длилась ровно столько, сколько нужно, — и сказал:
— Спасибо, Робин. Я бы выпил creme de menthe[18]. Он очень полезен для горла.
— О, как здорово, — оживилась мама. — Его подают здесь? Думаю, я тоже попробовала бы…
Отец поступил разумно, выбрав более легкий путь. Он предложил:
— Я помогу тебе с напитками.
И с облегчением отошел от нас. Остались я, актер и моя мать.
Я знала, что должна заговорить. Понимала, что нужно сделать что-нибудь: например, изящно покачать головой, очаровательно и непринужденно улыбнуться знакомому. Но по непонятной причине, которая лишь немного была связана со смущением, я замерла, изо всех сил вглядываясь в бесконечность. Наконец, осознавая необходимость вымолвить хоть слово, я решилась, положившись в выборе темы на интуицию.
И, как обычно, она меня подвела.
Я надеялась, что прозвучит какой-нибудь разумный комментарий к первому действию или даже одна или две вполне уместные фразы о декоре буфета в стиле барокко. Но вместо этого брякнула:
— Этот напиток предпочитают проститутки, так ведь?
Естественно, эти слова совсем не порадовали мою мать и крайне позабавили Финбара Флинна. Ткнув меня в спину, он сообщил:
— Между прочим, я здесь.
Я обернулась к нему — безо всякого изящества, скорее, с ледяным скрипом. «Через минуту, — сказала я себе, — я посмотрю на него так, как нужно, но пока что взгляну на маму — мою союзницу». Мама выглядела очень недовольной — неудивительно, потому что замечание о проститутках все еще витало в воздухе, и мне пришлось тепло и ободряюще улыбаться, пока ее лицо не смягчилось. Затем мятная паяльная лампа снова приблизилась к моему уху, и он произнес мягким, берущим за душу голосом:
— О, моя Герань, губы улыбаются, а сердце?
Это произвело такое сильное впечатление на мои колени, что я решила не рисковать и стояла молча.
— Что ж, — произнесла мама, и я с ужасом расслышала в ее голосе нотки кокетства, — как же моя дочь познакомилась с таким знаменитым актером?
Слова «моя дочь» она произнесла с особым выражением. В любом фильме герой, услышав вопрос, заданный подобным тоном, был бы обязан сказать: «Ваша дочь? Не может быть? Я думал, вы сестры!»
«Если он так ответит, — поклялась я себе, — я тут же уйду».
Он именно так и сказал.
Я осталась.
— Ну, — повторила мама, насладившись лестью, — и как вы познакомились?
Начал он:
— В Новый год…
— О, на той вечеринке, куда ходила Джоан…
— Забавная была вечеринка, верно? — Он смотрел на меня. Я знала это. Сейчас настало самое время взглянуть на него — только для того, чтобы заставить замолчать.
— Мы ничего не знаем о том, как Джоан проводит время в Лондоне, — пожаловалась мама, как будто любое мое занятие, от торговли наркотиками до пения в комической опере, было предметом ее гордости.
Рассудок крепко схватил меня за руки и потребовал немедленно прекратить обсуждение.
— Держу пари, вы не знаете… — начал Финбар, доверительно и внимательно глядя ей в глаза. А потом, абсолютно неожиданно, заорал изо всех сил, как может только актер: — ГОСПОДИ, НУ ТЫ И СУКА!
Моя мать отшатнулась. До того момента я думала, что это образное выражение, но нет, она действительно отшатнулась. И, кажется, все в буфете притихли. Мама обрела равновесие.
— Извини, — вступила я, потому что даже меня этот крик избавил от немоты, — случайно наступила тебе на ногу. Не сердись, Финбар.
Я снова улыбнулась маме, но на этот раз та сохранила недовольный вид и успокоилась, только бросив сочувственный взгляд на Финбара Флинна.
Красавец наклонился, голова с черными кудрями оказалась где-то в районе моего колена.
— Ты абсолютно, совершенно безумная, — пробормотал он. — Просто ненормальная.
Я опустила глаза и поняла, о чем он. Острым каблуком я проткнула нос его туфли. Не сомневаюсь, рана внутри должна была кровоточить. Я положила руку на затылок Финбара и легонько погладила его, тихо и быстро произнося слова извинения. Не буду отрицать, это было приятнее, чем гладить кошку.
Возможно, он прочитал часть моих мыслей или почувствовал элементарную и вполне объяснимую злость, — как бы там ни было, это чувство заставило его подняться и резко распрямиться. Делать этого не стоило по двум причинам. Во-первых, мне нравилось прикасаться к его волосам, и, во-вторых, именно в этот момент мой отец и Робин принесли нам напитки. К несчастью, Робин оказался прямо напротив согнувшегося Финбара, и еще более неприятно то, что именно он держал два бокала с мятным ликером.
Словно мавр, освобождающийся от цепей, Финбар, поднимаясь, натолкнулся на вытянутые руки Робина, и два маленьких бокала с ярко-зеленой жидкостью взмыли вверх по ослепительной спиралевидной траектории. Они приземлились где-то в районе бара, угодив в самую толпу. Финбар удивленно огляделся: последствия столкновения ошеломили его. Элегантно одетые зрители стряхивали с себя капли зеленоватой липкой жидкости, — они напоминали персонажей традиционного рождественского спектакля после сцены на кухне. Я украдкой взглянула на Финбара и впервые за время нашего знакомства увидела неподдельную, естественную эмоцию на его лице: увы, это был лишь шок с примесью удивления.
