Крис Манби - Семь солнечных дней
Рука Тима скользнула по столу. Он взял картонную подставку и принялся крутить ее между пальцами, будто показывал карточный фокус. Он как бы подавал сигнал: прикасался к предмету, до которого дотрагивались они оба, тем самым демонстрируя, что на самом деле хотел бы прикоснуться к ней. И она хотела, чтобы он к ней прикоснулся.
– Миссис Мерчант?
Их прервал бармен.
– Миссис Мерчант?
Салли не сразу подняла голову. Как будто в ту ночь это имя ей не принадлежало.
– Миссис Мерчант? – Бармен перегнулся через стойку, чтобы было лучше слышно.
Салли обернулась с несколько ошеломленным видом.
– Да?
– Вас к телефону.
– О. Конечно. Благодарю.
Он протягивал ей трубку.
Маркус беспокоился. Сказал, что несколько раз звонил на мобильный и не получил ответа. Потом позвонил в отель, и в номере тоже никто не подошел. Когда Салли удалось наконец отделаться от Маркуса, Тим уже допил свой коктейль. Она колебалась ровно секунду: не предложить ли ему еще один. Но пламя, что затеплилось между ними, уже обратилось в дым.
– Мне рано вставать, – сказал Тим. – Пойду спать.
– Отличная идея, – сказала Салли.
Она пошла в туалет, чтобы не пришлось ехать наверх в одном лифте. А на следующий день их снова связывал лишь бизнес.
Виктория сказала, что Салли надо было быть более настойчивой. Провернуть тот же трюк во второй вечер в отеле, а не заказывать ужин в номер и есть в одиночестве в компании «Улицы Коронации». Но Салли мучила совесть. Она пообещала себе, что больше никогда не будет пить в командировках. И, вернувшись домой, сознательно попыталась быть приветливее с мужем. Обняла его при встрече, приготовила любимое блюдо (хотя Маркус готовил намного лучше нее).
– Что с тобой такое? – спросил Маркус, когда она позволила ему выбрать блокбастер в видеопрокате. – Совесть загрызла?
Она лишь отшутилась.
Но было уже слишком поздно. Даже не целуясь с Тимом Вебстером, Салли сделала шаг на пути к измене. Мысленно приготовилась к тому, чтобы переспать с другим. Как будто сняла фильтр с объектива, начала смотреть на людей другими глазами. Встречаясь с мужчинами, снова стала рассматривать их как потенциальных любовников. Наверное, она и выглядеть стала по-другому, потому что многие мужчины стали по-другому себя вести.
Взять хотя бы Жиля. Но к чему ломать голову, почему он так себя ведет? Ведь для него это всего лишь игра.
Салли зашла в ванную и принялась разглядывать свое отражение. За последние дни она немножко загорела. Ей повезло: кожа у нее оливкового оттенка, загорает легко, не обгорая до красноты. Салли непохожа на типичную «английскую розу». На этой неделе некоторые даже обращались к ней по-итальянски или по-французски.
Она зачесала волосы назад и попыталась улыбнуться женщине в зеркале. Ей всего тридцать. Она не старуха. Господи, да некоторые ее ровесницы до сих пор собирают канцелярские товары «Хелло, Китти»! И как-то раз она слышала, что женщины, которые к тридцати годам разводятся, скорее выйдут замуж, чем те, которые в тридцать еще ни разу не были окольцованы. В любом случае с какой стати это должно ее останавливать? Ей не нужен мужчина, который бы ее обеспечивал. Маркусу после развода похуже придется. Если только он не наймет женщину-адвоката, и та не обчистит Салли на разницу доходов.
Дверь в комнату распахнулась. Фантазии Салли о безболезненном разводе резко оборвались.
– Как твое занятие? – спросила она Маркуса. Она понимала, что пытаясь проявить интерес, успокаивает свою совесть.
– Море сегодня бурное. Ксавье говорит, что сегодня-завтра будет шторм.
– Правда?
– Угу. Если завтра все равно дерьмовая погода, неплохо бы поехать на автобусную экскурсию в Эфес. В полдесятого от отельной парковки отходит автобус.
– Что еще за Эфес? – спросила Салли.
– Развалины и все такое.
Она поморщилась.
– Можешь не ехать.
– Нет. Я поеду с тобой, если хочешь. То есть я хочу поехать.
– Хорошо, – сказал Маркус, проходя мимо нее в душ смыть соль. – Будет здорово.
28
Не одной Салли понадобился предлог, чтобы улизнуть из бассейна под шумок буйства в 11.30. Пусть вступление Кэрри Эн в шахматный клуб было чистой случайностью, она с удовольствием провела этот час наедине с Акселем – к ее собственному изумлению. Оказалось, что она играла в шахматы по правилам шашек, а когда Аксель объяснил настоящие правила, игра стала куда интереснее.
К тому же Кэрри Эн была сыта по горло сидением у бассейна, книгой про анальный секс в Южной Каролине, кретинскими вопросами Речел («должна ли тетка жениха сидеть за одним столом со своим бывшим мужем?») и нудными жалобами Яслин на ее увядающую красоту (по сравнению с шведскими близнецами). Кэрри Эн не собиралась целый час падать с виндсерфинга или выгибать спину, пытаясь пустить стрелу прямо в цель. Перспектива провести самую жаркую часть дня, тренируя мозги, внезапно показалась весьма заманчивой. И где-то в глубине души она мечтала о том, как в зимний вечер в Лондоне у пылающего камина разыграет партию в шахматы с еще пока незнакомым, но очень умным и мускулистым аполлоном.
– Вы снова здесь. – Аксель удивился. Кэрри Эн застала его врасплох: он листал книгу, задрав ноги на стол.
– Извините, – произнесла она. – Помешала вам читать.
Аксель пожал плечами.
– Ничего. Я слишком много раз читал эту книгу. И я должен преподавать шахматы.
Кэрри Эн взглянула на обложку.
– «Fleurs du Mal», – проговорила она с сильным акцентом. – «Цветы зла»? Правильно я говорю? Что это за книга?
– Стихи. Любовная лирика, – ответил Аксель. – Шарль Бодлер.
– Любите поэзию? – спросила Кэрри Эн.
– Раньше любил. – Аксель отчего-то помрачнел. – Я подыскивал цитату для письма домой, во Францию. Письма… другу. – Он запнулся, произнеся это слово.
Кэрри Эн взяла книгу. Аксель смутился и немедленно отнял ее: под обложкой был черновик восемнадцатого письма к Натали.
– Вы изучали литературу? – спросила Кэрри Эн.
– Нет. Учился в медицинском.
– Правда?
– Вы удивлены. Считаете, студенты-медики не могут любить поэзию?
– Да нет. Просто… Не ожидала увидеть аниматора, который раньше учился в медицинском. Который вообще посещал колледж. Я думала, аниматорам это необязательно. Почему не работаете врачом?
– Я еще не закончил, – ответил Аксель.
– Понятно. В академическом отпуске?
Аксель отрывисто кивнул. Академический отпуск. Вот смеху-то. Интересно, найдется ли во всей Франции хоть один университет, где согласятся принять его после того, как он ворвался в кабинет декана и принялся угрожать ему ножом для бумаги? Это произошло, когда тот приказал ему покинуть университет.
