Розамунда Пилчер - Снег в апреле
— Что она сказала? — осторожно поинтересовался он.
— Ничего особенного. Просто подкинула мне пару идей, как она любит делать. Но вы должны знать, Оливер, что я был бы счастлив, если бы у вас все сложилось.
— Я… Я рад.
— А что касается вашей усадьбы… К полуоткрытой двери приблизились голоса гостей, и он оборвал фразу:
— Мы поговорим об этом потом.
Олфорды оказались парой средних лет. Муж был крупным и тяжеловесным, а жена — очень стройной, розовато-белой, с копной пушистых светлых волос, которые становятся почти бесцветными, когда начинают седеть. Все были представлены друг другу, и Оливер оказался на диване рядом с миссис Олфорд, рассказывавшей ему о своих детях, которые не хотели переезжать в Шотландию, но теперь полюбили ее. О своей дочери, которая была без ума от местного клуба пони, и о сыне, который в этом году поступил в Кембридж.
— И вы… Теперь вы наш сосед, если так можно выразиться.
— Нет. Я живу в Лондоне.
— Но…
— В поместье Кейрни жил мой брат Чарлз, но он погиб в автокатастрофе. Я здесь просто разгребаю его дела.
— О да, конечно, — на лице миссис Олфорд появилось выражение, приличествующее трагедии. — Я слышала. Простите. Очень сложно удержать в голове историю каждой семьи, когда видишь всех впервые.
Его внимание вновь переключилось на Лиз. Ее отец стоял рядом с мистером Олфордом и вел деловой разговор. Она стояла рядом с ними, держа в руках свой коктейль и маленькую тарелку с солеными орешками, с которой время от времени рассеянно брал орешки мистер Олфорд. Она почувствовала взгляд Оливера и повернулась к нему. Он подмигнул ей тем глазом, который не был виден миссис Олфорд, и Лиз улыбнулась.
Наконец все направились ужинать, в мягко освещенную столовую, занавешенную бархатными шторами. На темном полированном дереве лежали кружевные скатерти, блестели хрусталь и серебро, и в центре стола стояло множество алых тюльпанов того же оттенка, что и платье Лиз. Были поданы восхитительная розовая копченая семга, телячьи эскалопы, крохотная брюссельская капуста с каштанами и пудинг, который представлял собой пену из лимона и сливок. Затем кофе, бренди и аромат гаванских сигар. Оливер отодвинул стул, насытившись и преисполнившись ощущением комфортной и красивой жизни, и присоединился к неспешному разговору.
Часы на каминной полке за его спиной пробили девять. В какой-то момент днем он загнал мысль о Каролине и Джоди на задворки своего сознания, и с тех пор она его не беспокоила. Но когда отзвучал мягкий бой часов, он вдруг ощутил себя не в Росси-хилл, а в Лондоне вместе с Клибернами. К этому времени они должны были добраться домой, усталые и измученные, и, наверное, пытались теперь объяснить все Диане, рассказать обо всем, что произошло. На Каролине, должно быть, лица не было после долгой дороги за рулем, а Джоди все еще не отошел от ужасного разочарования. Мы поехали искать Ангуса. Мы проехали весь этот путь в Шотландию, чтобы найти Ангуса, но не застали его там. А я не хочу уезжать в Канаду.
И Диана, встревоженная, ругающаяся, в конце концов простит их, согреет для Джоди молоко, уложит его в постель, и Каролина пойдет наверх, медленно, ступенька за ступенькой, волосы упадут ей на лицо, и ее рука будет опираться на перила.
— Что вы сказали, Оливер?
— А? — все смотрели на него. — Простите, я отвлекся.
— Мы говорили о правах на ловлю лосося в Корри, ходят разговоры, что…
Голос Дункана смолк. Все замолчали. Вдруг стало очень тихо, и в тишине все услышали то, что уловил острый слух Дункана. Шум приближающейся машины, которая не ехала по шоссе, а подъезжала к дому. Это был грузовик или малолитражка, взбиравшийся по пологому подъему, свет его фар показался за шторами и послышалось ровное тарахтение старого двигателя.
Дункан посмотрел на Лиз.
— Звук такой, — сказал он, обращая все в шутку, — как будто ты ждешь угольщика.
Она нахмурилась.
— Наверное, кто-то заблудился. Миссис Дуглас посмотрит, кто там.
Она спокойно повернулась к мистеру Олфорду, приглашая его продолжить разговор, не обращая внимания на неизвестного посетителя, ждавшего снаружи. Но внимание Оливера было приковано ко входу в дом, и он из всех сил прислушивался, насторожив уши, как собака. Он услышал, как у входной двери зазвенел колокольчик и как миссис Дуглас медленными шагами пошла открывать незваным гостям. Он услышал высокий и возбужденный голос, прерывавшийся мягкими возражениями миссис Дуглас.
— Туда нельзя, там званый ужин…
А затем окрик:
— Ах ты, маленький чертенок…
И в следующую секунду дверь столовой распахнулась и на пороге, отыскивая глазами в комнате одного-единственного человека, появился Джоди Клиберн.
Оливер вскочил на ноги, его салфетка полетела на стол.
— Джоди!
— Ой, Оливер!
Он пулей пронесся через комнату и, словно почтовый голубь, бросился прямо в руки Оливера.
Вежливая церемонность званого ужина тотчас улетучилась, словно воздух из лопнувшего шарика. Возникшая неразбериха была бы забавной, если бы не оказалась трагичной. Джоди был весь в слезах, он рыдал, как ребенок, уткнувшись головой в живот Оливера и обхватив его за пояс так крепко, словно боялся, что он сейчас куда-нибудь пропадет. Обеспокоенная миссис Дуглас в фартуке топталась в дверях, не зная, стоит ли ей войти и собственноручно выдворить незваного гостя. Дункан встал, не понимая, что происходит, и что это за мальчик. Время от времени он повторял:
— Что, черт возьми, все это значит?
Но ему никто не мог ответить. Лиз тоже вскочила, но не произнесла ни слова и стояла, глядя на голову Джоди с таким выражением, словно, будь у нее возможность, она бы разнесла ее о ближайшую стенку, как какой-нибудь гнилой фрукт. И только Олфорды, до последнего придерживавшиеся приличий, оставались на своих местах. В промежутке между двумя затяжками мистер Олфорд произнес:
— Что-то невероятное творится. Вы хотите сказать, что он приехал на грузовике с углем?
Миссис Олфорд вымученно улыбалась с таким выражением лица, словно неизвестные дети портили все званые ужины, которые она когда-либо посещала.
Из глубин жилета Оливера доносились всхлипы, сопение и отрывочные фразы, в которых он не мог ни расслышать, ни разобрать ни единого слова. Было понятно, что так дальше продолжаться не может, но Джоди повис на нем так крепко, что Оливер не мог двинуться.
— Пойдем-ка, — сказал он наконец, стараясь говорить так громко, чтобы его было слышно за всхлипами. — Ну же, отпусти меня, мы выйдем, и ты мне расскажешь, что случилось…
