Шеннон Уэверли - Временное пристанище
— А вам спасибо за то, что мне захотелось устроить эту поездку.
Ким всегда гордилась тем, что умеет быть твердой в трудную минуту, однако сейчас в горле ее стоял ком величиной с футбольный мяч.
Она точно так же взяла в свои ладони лицо Марка. Боже мой, как она любит этого человека! Она и не помышляла ни о чем подобном и была уверена, что Марк ужаснется, если догадается о ее чувствах. Но в какой-то момент она сделала неверный шаг и упала в пропасть.
— Марк? — В голосе Ким были страх и растерянность, и она говорила так тихо, что не была уверена, слышит ли ее Марк.
Но он услышал и вместо ответа приник губами к ее губам. Поцелуй был нежным, успокаивающим, таким, какой и нужен был ей сейчас, когда все в ее жизни было так неопределенно.
— Вы ведь знаете, что положение наше очень трудное, — прошептала Ким, не отрываясь от его губ.
— Хуже некуда, — прошептал Марк.
— Мы ведь договорились не продолжать этого.
— Я помню.
В следующую секунду они уже забыли обо всем на свете, слившись в долгом страстном поцелуе.
Ким не представляла даже, что такое бывает. Но именно такого и желала она в эту минуту.
Она прильнула к нему с отчаянием человека, с детства лишенного любви, и в пламени, которое в ней вспыхнуло, исчезли и прошлое и будущее. Увлекаемые страстью, они повалились на диванные подушки, и когда Ким ощутила на себе теплую тяжесть его тела, она жарко ответила на его поцелуй. Язык Марка начал исследовать влажные глубины ее рта.
— Ким, я с ума схожу, — задыхаясь, проговорил Марк, оторвавшись на секунду от ее губ.
Самолюбие Ким могло быть удовлетворено. Значит, есть в ней что-то, если даже такой зрелый и опытный человек, как Марк, способен потерять голову. Заглянув в его затуманенные желанием глаза, Ким улыбнулась.
— Ах, дьявол, не делайте этого!
— Чего не делать?
— Не улыбайтесь… Это выше моих сил… — Он снова жадно и требовательно приник к ее губам. — Не могу устоять перед вашей улыбкой, — торопливо договорил он.
Они скатились с дивана на пол. Ким показалось, что Марк ударился локтем о кофейный столик, но поцелуя он не прервал.
Теперь Ким лежала на нем, юбка ее задралась, водопад волос обрушился на лицо Марка.
— Трещины на локте вам только и не хватает.
Марк усмехнулся, не отрываясь от ее губ.
— Сейчас меня волнует не локоть.
Щеки Ким, и без того раскрасневшиеся, стали совсем пунцовыми.
— Простите, я не хотел вас смущать.
Марк откинул с лица волосы Ким, пропуская пряди между пальцами.
Ким соскользнула на пол. Она лежала рядом с Марком, положив руку ему на талию.
— Извиняться должна я. Я ведь не слишком… — Ким не отрывала глаз от потолка, — не слишком опытна в этих делах.
Марк приподнялся на локте, пожирая ее глазами.
— Что значит «не слишком»?
— Ну… можно сказать, совсем неопытна. — Ким не знала, куда деваться от смущения.
Там, где она выросла, девочки начинали половую жизнь в четырнадцать лет, в шестнадцать беременели и в восемнадцать становились проститутками. А она в свои двадцать два оставалась полной невеждой.
Марк сел на полу, прислонившись к упавшей с дивана подушке.
— Вас это огорчает?
— Ну конечно. Я ведь видела женщин, с которыми вы встречались, и могу представить, какие у вас требования.
Марк не удержался от улыбки.
— Судя по всему, не можете, — сказал он, водя кончиками пальцев по ее ноге. — Так знайте, котенок, что если женщину, до сих пор пробуждавшую во мне самое сильное желание, оценить в десять баллов, то вы будете где-нибудь в районе девяноста двух.
Ким опустила голову. Ей хотелось смеяться от радости.
— И сужу я только по вашим поцелуям. Представляю, что может быть в постели…
Глаза его заблестели, он, не отрываясь, смотрел на Ким. Она склонилась к нему, влекомая его хрипловатым шепотом и желанием, горевшим в его глазах. Фраза Марка повисла в воздухе, губы их снова слились в поцелуе, от которого Ким содрогнулась.
Когда Марк наконец оторвался от нее, у Ким не было сил пошевелиться. Она медленно открыла глаза и улыбнулась. Но Марк не улыбнулся ей. Вид у него был подавленный.
— Теперь вы понимаете, почему нам нельзя больше жить под одной крышей?
Судя по его голосу, страсть Марка еще не улеглась, однако Ким уловила в нем также гнев и досаду, которые очень ее удивили.
А Ким все сидела на ковре. Ей сразу стало холодно и одиноко.
— Н-нет, не понимаю.
Марк пригладил растрепавшиеся волосы. У него был такой взгляд, словно его преследует какая-то навязчивая идея.
— Ким, эти… эти отношения не могут продолжаться. Мое дело — помогать вам. Но никак не пользоваться своими преимуществами.
— О каких преимуществах вы говорите, когда я сама…
— Вы не хотите понять.
— Но что я должна понимать? — срывающимся голосом проговорила Ким.
— А то, что вы сейчас слишком легкая добыча. Вы молоды, никого близких у вас нет, к тому же оказались в незнакомом городе без средств к существованию. Вас предали все, кто значил хоть что-нибудь в вашей жизни. И вот он я, человек, который стал для вас всем, чего вам так недоставало, — матерью, отцом, другом, возлюбленным.
— Нет, это не так, — с трудом проговорила Ким.
— Не так? Боюсь, что в голове у вас сейчас все перемешалось и вы просто не можете этого видеть. Любой на вашем месте чувствовал бы себя так же. Но я не хочу усугублять ваше состояние, не хочу всю жизнь потом раскаиваться.
Ким с сомнением взглянула на Марка.
— Может быть, у меня и в самом деле в голове все перепуталось, но до вас мне все равно далеко. Во всяком случае, что такое физическое влечение, мне объяснять не надо.
— Не буду с вами спорить, Ким. Вы обольстительная женщина и способны возбудить любого мужчину, особенно если он живет с вами рядом. Именно это я и пытаюсь вам втолковать.
Поначалу Ким восприняла только слова «обольстительная женщина». Однако постепенно до нее дошло, что хочет сказать Марк. Если он и сделал ей комплимент, то означает он лишь одно — что Марк не считает свое влечение к ней чем-то серьезным. Естественная реакция нормального мужчины, больше ничего. До нужного уровня она все равно не дотягивает. Слишком молода. Слишком неискушенна. Слишком то, другое, третье… А самое противное, что, отвергая ее, Марк прикрывается альтруистскими соображениями.
— Вы правы, — холодно сказала Ким, в который раз проглотив обиду.
Когда же она, наконец, поумнеет? Ведь Марк уже повел себя так однажды, в Брекенридже. Но она успела забыть, как плохо ей тогда было, и зашла еще дальше. И стало еще хуже.
