Р.Дж. Льюис - Борден
натворила больше, чем достаточно, и я не могу позволить этому продолжаться. Нам и так
приходится прыгать на цыпочках перед клиентами, и еще одно откровенное
домогательство к очередному невинному клиенту навредит мне окончательно. Боюсь, тебе
придется немедленно уйти.
Онемев, я просто хлопала глазами.
— Я… не понимаю.
— Ты уволена, — просто заявил он. — Что здесь непонятного?
— Я работаю здесь почти два года.
— И это совпадение, что за эти два года моя прибыль значительно уменьшилась?
— Твое заведение существует ровно столько же.
— Именно.
Я взглянула на него еще раз.
— Ты сам себя слышишь?
Делая вид, что у него появились срочные дела, он стал возиться с какими-то
бумагами на столе, словно уже отпустил меня.
— Извини за то, что не уведомил заранее…
— Ты не просто не уведомил заранее. Это увольнение без уведомления...
— Я понимаю твой гнев, Эмма, но что сделано, то сделано. А теперь, если
позволишь, мне нужно заниматься очень важными делами.
— Какими, например? Обкончать здесь все вокруг?
Он напрягся и взглянул на меня.
— Прости, но это мое дело.
— Да, ты сидишь за столом весь день, дрочишь, пока мы там рвем свои задницы!
— я встала, меня трясло от адреналина, и в этот момент до меня, наконец, дошло, что
происходило. — Ты худший босс из всех, на кого я когда-либо работала, Дэнни, и ты
просто пиздобол, потому что я ничем не заслужила такого. Ты бесхребетный слизняк,
поэтому неудивительно, что ты следуешь указаниям Бордена избавиться от меня.
— Я не следую ничьим указаниям…
— Ты серьезно пытаешься это отрицать?
— Мне нечего отрицать, это неправда. Борден мне не указ.
Слишком злая, чтобы ответить, я развернулась и выбежала вон, негодуя всю дорогу
до раздевалки, пролетев мимо девчонок и кухни. Блайт последовала за мной, не
спрашивая, что случилось. Они, вероятно, слышали весь разговор. Я чувствовала себя
настолько униженной от того, что они, возможно, могли поверить в эту чушь. Вероятно, в
их глазах я выглядела любительницей старичков, ворующей маффины с кухни.
— Эмма, ты в порядке? — спросил меня Пэт, стоя за кухонным столом и
подготавливая рабочее место. — Я слышал крики из офиса.
Я посмотрела на него.
— Ты говорил Мудаку, что я выпрашиваю у тебя маффины в перерыве?
Он растерянно взглянул на меня.
— Черт, нет. Такого я не говорил.
— Ну, это то, что он сказал, — я повернулась к Блайт. — И, видимо, пытаюсь
клеить клиентов, особенно Джона, которого открыто сексуально домогаюсь.
У Блайт отпала челюсть.
— Какого хуя?
— Именно!
Они наблюдали, как я собираю свои вещи, пытаясь сохранить остатки гордости и
не рухнуть с рыданиями на пол, оттого что снова осталась без работы.
— Что ты делаешь? — спросила Блайт.
— Я уволена, — ответила я, и мой голос сорвался. — Ничего страшного. Найду
другую работу.
В городе, где найти работу охуенно трудно.
Пэт выругался. Блайт ахнула. Они говорили мне, что это несправедливо и
бессмысленно. Я прикусила язык, не позволяя им узнать, что смысл всего этого мне был
совершенно понятен. Трясясь от бешенства, я открыла кошелек, чтобы достать деньги на
автобус. Если бы Дэнни был нормальным мужиком, он бы признал, по крайней мере, что
все это по инициативе Бордена. Он сам никогда бы не уволил меня за это. Закусочная
сгорела бы быстрее, чем ему в голову пришла бы мысль уволить кого-то из нас. Мы были
все вместе целых два года, со дня открытия закусочной, и вместе каждый день разгребали
дерьмо.
Мой уход из закусочной выглядел как позорное бегство. Никто не смотрел на меня,
даже первые клиенты, только что вошедшие в дверь, казалось, обо всем уже знали.
Опустив взгляд в пол, я пыталась унять боль в глазах.
Только не плакать. Только не плакать.
Выйдя на холодный воздух, я сделала глубокий вдох.
Впервые я не знала, что делать, куда идти, как спасать свою жизнь. Это место так
много значило для меня. Оно было моей страховкой. Конечно, я с трудом сводила концы с
концами, но это было лучше, чем сейчас: совсем без работы, разбитая, без денег. В
кошельке не более пятнадцати долларов — нет, нет, одиннадцать долларов, точно.
— Блядь! — выругалась я.
Я была на грани абсолютной паники, но этого было мало, потому что в этот самый
момент небеса решили «эй, самое время добавить немного дерьма в твое положение,
Эмма» и выплеснули свое содержимое на меня. Супер! Итак, теперь я безработная, сижу
на тротуаре позади закусочной, мокну под дождем, борясь со слезами, наполняющими мои
глаза.
Отчаяние — очень жестокая вещь — осознала я, взглянув на все философски. Оно
формирует опасное ощущение, что ты висишь над пропастью. Висишь на самом краю,
глядя вниз на черную пустоту, в то время как все внутри тебя борется с неизбежностью.
Это то, как я чувствовала себя.
Нееет, если быть точной, я чувствовала себя полной неудачницей. Вот, а
предполагалось, что я большая девочка. Я покинула дом своей бабушки, готовая найти
хорошую работу, чувствуя себя маленьким независимым созданием, уникальным, полным
бурных страстей, готовым бросить вызов всему миру.
Ха.
Ха-ха-ха.
Да, правильно.
Люди не осознают, что порой исполнение их желаний зависит не только от них
самих, но и от всех тех, кто встречается на их пути.
Я вздохнула.
Пора перестать ныть о том, чего лишилась. Я должна встать, должна двигаться,
должна найти другую работу. Но не с Борденом. Это было бы катастрофой. Особенно
потому, что я совершенно не могла контролировать себя рядом с ним. Он с удовольствием
разжует и выплюнет меня.
Я пошла бы в уборщицы, если бы могла. Черт, да даже в стриптизерши, если бы
сумела. Куда угодно, лишь бы избежать необходимости ползти назад к бабуле и клянчить
деньги. Заметьте, мне бы и не пришлось клянчить — она отдала бы мне последнюю
рубашку. Но в этом и была проблема. Я этого не хотела.
И Борден тоже знает это.
Стряхнув хандру, я подняла сумку и встала. Дотащив свою задницу до ближайшей
автобусной остановки, отправилась домой. Я была уже недалеко от своего жилого
комплекса, когда заметила стоящего напротив него мужчину. Мои шаги замедлились, когда
он посмотрел на меня и поприветствовал меня улыбкой. Он был средних лет, невысокий и
полный, с самыми пушистыми серо-черными усами, которые я когда-либо видела.
