Ребекка Кэмпбелл - Рабыня моды
Было начало ноября, и начинался один из редких солнечных дней, замечательный еще и потому, что он вклинился в неизбежные серые будни. Я подошла к магазину без пяти одиннадцать и позвонила в дверь. Спустился Хью — это неприятно поразило меня. Он пропустил меня вперед и даже не потянулся, чтобы поцеловать.
— Хью, — не удержалась я, — что за таинственность? Что происходит? Я не привыкла к приключениям по воскресеньям. — Я пыталась придать голосу оттенок игривости.
— Давай оставим все объяснения Пенни, — сказал Хью, избегая смотреть мне в глаза, что было ему совсем несвойственно.
Я испугалась. Все складывалось очень плохо: Пенни, работа, воскресенье, Хью, Людо — пугающее сочетание. Я молча поднималась за Хью по лестнице. На долю секунды я очень ярко представила, что меня ведут на казнь. Застучали по камням колеса телеги, старухи принялись за вязание, юбки-брюки оказались в дефиците.
Еще большие сюрпризы ожидали меня в офисе. Я думала увидеть только Пенни, а она оказалась там с Кавафи. Почему из всех знакомых пришел именно он? Зачем Пенни потребовалось его присутствие? Я впервые увидела этого маленького грека за пределами фабрики, и это полностью дезориентировало меня. Кавафи странно посмотрел на меня, и его лицо исказила гримаса. Не знаю, была она вызвана грустью или ненавистью, но глаза старика уже не светились добротой, как прежде.
Хью сел рядом с ними за дальний конец стола Пенни, отодвинутого от стены, как будто он был приготовлен для допроса.
— Комиссия по общественной безопасности, — пробормотала я. Похоже, Хью прочитал мои мысли, поскольку уголки его губ поползли вверх, а потом он закашлялся, чтобы скрыть улыбку. Пенни вряд ли догадывалась о моих мыслях, да они ее и не интересовали.
— Что ж, Кэти, — начала она в своей обычной деловой манере, — я не собираюсь здесь толочь воду в халупе.
— В ступе, — тихо уточнил Хью, взяв на себя смелость поправить Пенни. Она же сейчас предпочла не заметить этого.
— Нам все известно. Это был лишь вопрос времени. Я всегда считала, что ты не подходишь Людо. И сама не держу на тебя зла. Уверена, ты просто не можешь по- другому.
Что… кого она имеет в виду? Боже, что же делать? Попробую возмутиться.
— Сколько раз я должна объяснять, что этот чертов француз намеренно старается меня очернить! Я написала эту записку, чтобы избавиться от него. Он уродливое, занудное, бесполезное маленькое ничтожество. Кому сейчас нужен его аналитический подход к моде? Я даже подумать не могу о том, чтобы связаться с ним.
— Что ж, Кэти, — продолжала Пенни, — было что- то между вами или нет, не важно. Людо рассказал мне детали, и мы были готовы встать на твою сторону и не верить ему. Но есть еще одна причина, по которой мы позвали тебя. Ты заметила, что Кавафи согласился прийти к нам. Честно говоря, это он стал причиной нашей беседы. Кавафи пришел ко мне вчера и рассказал историю, которую услышал от Энджела.
Одна догадка, пугающая и лишающая способности осознавать происходящее, пришла мне в голову. Малерб здесь ни при чем. Я почувствовала приступ тошноты. Такое часто случается с теми, кто страдает булимией. И все же я вынуждена была бороться.
— Пенни, ради Бога, вы ведь знаете, что Энджел всегда был сдвинут на мне. И все его слова вызваны этим.
—Мой мальчик не лжет, — произнес Кавафи тихо, но настолько четко выговаривая слова, что я почти слышала, как между ними возникали электрические разряды.
—Давай перейдем к делу, Кэти, — снова вступила Пенни. — Ты знаешь, что Лайам Каллаген и Энджел друзья?
— Нет, не друзья, — перебил педантичный Кавафи. — Просто знакомые, которые иногда выпивают вместе.
— Как скажешь, Кавафи. А о чем, как ты думаешь, говорят парни, когда немного выпьют? Такие парни, как Лайам Каллаген? О цветах? Или о фондовом рынке? Или, скорее, о девушках? — Пенни всегда удавались саркастические замечания. — Кэти, дорогуша, поставь себя на место Лайама. Представь, что такое — быть парнем. Парнем, который только что переспал с такой хорошенькой, умной и преуспевающей девушкой, как ты. Ты бы не похвасталась, а? Я бы не выдержала.
Итак, вот в чем дело. Лайам все растрепал. Возможно, он знал, что я нравлюсь Энджелу, а может, и нет. В любом случае добрый маленький Энджел сразу побежал к своему дорогому папочке. А папочка оказался старым другом Пенни.
Заговорил Кавафи:
— Кэти, ты знаешь, я всегда хорошо относился к тебе и видел в тебе пару для своего мальчика, ведь ты ему очень нравилась. Но стоило мне услышать эту историю о водителе фургона, я впал в ярость. Что ж, ты была слишком хороша для моего сына, а этот ирландец тебя вполне устроил? Это неправильно, решил я. Несправедливо по отношению к Пенни и к ее Людо. Ведь он тоже хороший мальчик. Сейчас я и не рад, что пришел к Пенни с этой историей. Но я решил, пусть она лучше узнает все от друга.
— Спасибо, Кавафи, — сказала Пенни. — Ты истинный джентльмен.
Не сомневаюсь, вы удивлены, почему я достаточно спокойно выслушала все это, хотя моим естественным желанием было грязно выругаться. Кем они себя возомнили, чтобы устраивать надо мной суд? Это же абсурд! Но я чувствовала себя опустошенной и обессиленной. Руки и ноги налились свинцом, а голова стала пустой и легкой. Я не ощущала вины, казалось, что я просто решаю задачу. Против меня выступил хорошо вооруженный отряд, и мне лишь оставалось защищаться словами «я не делала этого» — как маленький ребенок, чье лицо, а также стены, ковер и занавески вокруг измазаны шоколадом. Но никто не может сказать, что я пасую перед трудностями. Сражайся, каким бы жалким ни было твое оружие!
— Пенни, Кавафи, послушайте, я и не утверждаю, что Энджел все выдумал. Он мне нравится, и мне жаль, что у нас ничего не вышло. Проблема в Лайаме. Он клеился ко мне, когда я в последний раз ездила на склад. Набросился на меня, а я дала ему пощечину. Мужчины ненавидят, когда с ними так поступают, поэтому он и выдумал все, чтобы отомстить мне, или повысить самооценку, или просто чтобы навредить. Я не знаю.
— Браво, Кэти, хороший ход, но тебя он не спасет. Ничто не поможет. — Пенни знала, что она права, и потому была спокойна и невозмутима. — Твой французский любовник подтвердил, что это твой стиль поведения. И к тому же я говорила с Лайамом. Он просто потерял рассудок. — «Уверена, так и есть», — подумала я. — Ты знаешь, что он женат и у него двое детей?
Она сделала паузу, чтобы дать мне возможность осознать смысл сказанного. Я замерла. Естественно, только слепой мог не заметить, настолько все было очевидно. Для чего еще нужна та жуткая квартира? Зачем странные ухищрения? Так, может, он просто бахвалился, как грубый мужлан, а вовсе не пытался отомстить? Как долго он не признавался Пенни? Интересно, она его запугивала или подкупала? Она одна могла играть роли и хорошего, и плохого полицейского.
