Измена. Игра на вылет (СИ) - Грасс Елена

– Марта, срочно приезжай! Твоей маме стало плохо.

Моё сердце падает вниз. Бросаю всё и мчусь к ней, уже догадываясь, что произошло. Артур говорил, что он мне устроит весёлую жизнь, и теперь я понимаю, что он решил мстить через маму.

В голове миллион вопросов. Один из них: как он ей дозвонился, если я занесла его номер у неё в чёрный список

Только если поехал к ней домой.

Что может быть подлее, чем это?

Но думать об этом сейчас не было никакого смысла. Главное, чтобы с ней не случилось ничего непоправимого.

Еду к ней, чувствуя, как внутри меня всё сжимается от страха и гнева.

Я каждый день интересовалась её самочувствием, и возможно, он это слышал. Она чувстсовала себя отлично, но это не отменяло приём жизненно важных лекарств.

Он знал, что у мамы слабое сердце, как и знал, что волновать её нельзя. И всё равно он пошёл на это.

Он рассказал ей всё. Всё, что происходит в нашей жизни и что я так тщательно скрывала, желая беречь её здоровье.

Подъезжаю к её дому, возле подъезда уже стоит карета скорой помощи.

Маму как раз выносят на носилках. Она без сознания. На миг мне становится страшно, что я опоздала.

– Здравствуйте, Марта Викторовна, – замечает меня подбегающий знакомый фельдшер Иван.

– Иван! – сама навстречу бросаюсь я к нему, едва сдерживая слёзы. – Как её состояние? Только скажи мне правду, прошу!

– Стабилизировали, – выдыхает удовлетворённо, но его лицо напряжено. – Ситуация не очень приятная. Думаю, скорее всего, придётся оперировать. Я, конечно, не кардиолог, но, Марта Викторовна, уверен, меры нужно принимать срочно.

– Куда вы её везёте? – спрашиваю, чувствуя, как мой голос дрожит Мне нельзя раскисать, жизнь моей мамы для меня важнее всего остального в этом мире в данную минуту.

– Наверное, в нашу городскую. А там уж вы с коллегами решайте, как дальше двигаться.

Киваю, смахиваю слёзы и мысленно благодарю, что успели.

Сосед вовремя сориентировался вызвать скорую, а уж после скорой сразу набрал мне.

Я не прощу этого своему мужу. Никогда. Он перешёл все границы. Он пошёл на самое подлое, что только можно было сделать. И теперь он пожалеет об этом. Я пока не знаю, как, но он обязательно пожалеет.

Глава 35.

Глава 35.

Моей маме необходима операция, причём в ближайшее время, именно поэтому её скоро повезут в областную больницу. А пока я сижу среди своих коллег в той больнице, в которой работала до открытия клиники.

Анализирую, что я лично могу сделать для неё. Там я знаю нескольких врачей, которые обещали мне помочь. Я набрала уже всем, кому, возможно, и каждый проникся моей бедой как своей, обещая сделать всё возможное, чтобы спасти её.

Хочется плакать от отчаянья, но я не позволяю себе теперь. Я отключила все свои чувства, предупредив коллег в клинике о своей беде и сосредоточившись на маме.

Замечаю входящий от Воронова.

– Александр Николаевич, – еле слышно отвечаю ему.

– Что с вами? – теряется.

– У меня большие проблемы, я пока не могу разговаривать.

– Где вы? – молчу. – Где вы?! – повторяет вопрос.

А мне хочется закричать: да какая разница где я?! У меня беда, отстаньте от меня все! Как я устала от вашего семейства, если бы все только знали!

– Я в больнице, – выдавливаю из себя. – В той, что работала до клиники.

– Буду в ближайшее время.

Не могу ничего ответить на это, поражённая тем, что он только что мне сказал.

А он зачем приедет? Я не звала.

Странная ситуация получается между нами. Мы вроде с ним и не друзья, не враги, и вообще непонятно кто друг другу, но приедет зачем-то ...

Признаться, всё это время, пока его дочь живёт у нас, я где-то на подсознательном уровне ждала от него какого-то подвоха, думая, что он не сдержит слово, и разблокирует карточки своей дочери, но он держался.

Я неоднократно слышала, как она скулила и рассказывала своей матери по телефону, о том, как ей тяжело живётся без денег, и она умоляет мать повлиять на отца.

И честно думала, что бывшая жена его уговорит уступить, но Воронов оказался кремень.

Возможно, и неплохо, что он приедет. Мне бы его решительности, стойкости, чёткости действий.

– Марта, – слышу рядом знакомый голос, – здравствуйте.

Оборачиваюсь, передо мной стоит Воронов и очень тяжело дышит, словно он бежал стометровку.

Киваю, не в силах что-то сказать, и смахиваю очередную слезу.

Он, ничего не говоря, просто притягивает меня к себе и крепко обнимает.

Я молча принимаю эти объятья, и, кажется, они меня сейчас жизненно необходимы.

Проходит всего не больше минуты, а мне она кажется вечностью.

Но самое неожиданное, что мне не хочется его оттолкнуть, и я ощущаю себя словно в море абсолютного спокойствия.

– Всё наладится, – говорит мне, и я киваю.

Через несколько часов мою мамочку переводят в кардиологическое отделение областной больницы.

Мы с Вороновым едем следом за скорой. Он даже не предлагает мне добираться самой. Просто берёт всё в свои руки, видимо, как привык.

Александр Николаевич молча забирает ключи от моей машины и отдаёт их охраннику. Следом Воронов уже открывает дверь своего внедорожника, кивает мне, приглашая в салон. Без лишних слов.

В приёмном отделении нас встречает заместитель главного врача. Мы знакомы с ним давно. Я приглашала его к нам работать, но он отказался.

Я сразу к нему:

– Оперировать кто будет?

– Редковский Антон Альбертович. – Врач смотрит на меня внимательно. – Вы знаете его?

Пытаюсь вспомнить, фамилия, кажется знакомой.

– Это отличный специалист. Не переживайте, – успокаивает меня коллега.

Хочу что-то ответить, поблагодарить за поддержку, но в этот момент в коридоре появляется мужчина в белом халате. Подтянутый, с внимательным взглядом. Подходит ко мне.

– Здравствуйте.

Я киваю, сжимая пальцы в замок, чтобы не дрожали. Нам предстоит тяжёлый разговор.

– Здравствуйте. Меня зовут Марта Викторовна Белова. Вы будете оперировать Смирнову?

– Да, через пару часов операция. – Он чуть наклоняет голову. – Марта Викторовна, пойдёмте, поговорим в мой кабинет.

Снова киваю. Голова будто налита свинцом.

– Я с вами! – резко встаёт со стула Воронов.

Редковский оборачивается, оценивающе смотрит на него.

– А вы…? – спрашивает врач. – Муж? Брат?

Воронов на секунду замирает.

– Я её… друг. – Затем, будто спохватившись, добавляет: – Близкий, – зачем-то уточняет следом.

Врач просто кивает и жестом показывает нам идти за ним.

Мы заходим в кабинет, Редковский предлагает мне чай, приглашая сесть за стол.

– Вам нужно выпить чая и немного перевести дух, – говорит он мягко, но с ноткой настойчивости. – Марта Викторовна, вы не помните меня?

– Простите, нет… – пристально вглядываюсь в его лицо, ловя что-то неуловимое и знакомое в чертах. – А мы знакомы?

Антон Альбертович чуть улыбается, и в этот момент я вспоминаю, где я его видела.

– Да, я работал с вами и вашим мужем, когда мы все только начинали. – Голос его звучит спокойно, но слово «мужем» режет мой слух. У меня уже аллергия на это слово. Напрягаюсь, но заставляю себя не выдавать лишних эмоций. – Мы тогда были совсем молодыми. Почти двадцать лет назад. Потом я перевёлся в другую больницу.

Присматриваюсь к нему внимательнее. Да, я действительно работала с Редковским. Он был отличным врачом, подающим отличные надежды. И теперь, когда это осознание приходит, внутри разливается странное облегчение.

Конечно, я уверена, что Антон Альбертович прооперирует маму безупречно в любом случае, потому что он профессионал. Но знать, что с ней будет «свой» человек, и он помнит меня… Это как будто даёт мне какое-то дополнительное спокойствие.

– Прости, не узнала тебя сразу же… – тихо говорю, чувствуя лёгкий стыд.

– Ничего страшного, – он мягко машет рукой. – Уверен, сейчас тебе не до мелочей.