Как во сне (СИ) - Резник Юлия

– Хочешь с меня поиметь? – добродушно оскалился Калоев.

– Хочу тебя поиметь, – провокационно облизалась я, надеясь, что это выглядит сексуально. – Ну и с тебя… Чего нет-то?

– Врешь ты все, плевать тебе на мои деньги. – Калоев заложил руки за голову и, улыбаясь, уставился в потолок. Я залипла, как голодная кошка, облизывая взглядом его ярко обозначившиеся мышцы.

– Ладно. Ты меня раскусил. Прибавишь кондиционер?

– Зачем? Тебе жарко? – скосил на меня хитренький взгляд Эльбрус и тут же подгреб меня под бок, будто невзначай прихватывая сосок пальцами.

– Ну-ка перестань, – просипела я.

– Чего это?

– Того! Сначала интервью, – я легонько стукнула мужа по загребущей лапище, – потом все остальное.

Да-да. Я не оговорилась. Мы расписались с Эльбрусом пару дней назад. Были только я и он. Родители и близкие узнали о нашей свадьбе уже по факту. А чтобы им было не так обидно, мы пообещали устроить праздник после венчания, которое планировали на сентябрь. Ну как планировали? На этом настаивал Калоев. Я убеждала его, что будет лучше подождать хотя бы до первой годовщины со смерти Риммы, но Эльбрус возразил, что как раз это и было бы лицемерием. В конце концов, мы признались и сами себе, и обществу, которого по большому счету наша частная жизнь вообще не касалась, что любим друг друга. Ну и какой смысл был откладывать на потом то, что хотелось сделать уже сейчас? Оглядываться на то, что траур формально еще не закончился? Ведь у нас изначально с ним не задалось. Так вышло… Мы этим не гордились, ни в коем случае. Просто не разбрасывались подарками, что преподнесла нам судьба, потому что такие дары были почти бесценными.

Собственно, Эльбрус и это интервью дал, чтобы как-то минимизировать поток хейта.

– Не крутись, а то фиг посмотришь…

Я невольно поерзала, ощущая попкой его стояк. Эльбрус сильнее надавил широкой ладонью мне на живот, дескать, да угомонишься ты когда-нибудь или нет?! Я бы, конечно, с радостью, но это было не так-то просто. Когда он лежал так близко, я сходила по нему с ума каждый раз.

– Все. Включаю.

Сердце разогналось еще на превью. Какой же он был… солидный, степенный, размеренный. И в классическом костюме, и в спортивном – снимали пару дней, в разных локациях.

– Если ты не успокоишься, я вырублю телик нафиг. И спрячу шнур.

– А ведь меня предупреждали, что ты – абьюзер, – мстительно ткнула Калоева в бок.

– Кто посмел? – фыркнул тот.

– Проще перечислить, кто этого не сделал.

– Серьезно?

– Да шучу, конечно. Мама, по-моему, вообще в тебя влюбилась. Все! Тихо, давай смотреть.

– Интересно?

– Ага…

Просто не могла на него насмотреться! Наслушаться… Эльбрус очень располагал к себе в диалоге. И так рассказывал о проблемах спорта (формально интервью было именно про спорт), что я, проникаясь его рассказом и обаянием, невольно забывала о своих тревогах. В первой части Калоев отвечал преимущественно на вопросы о своей спортивной карьере, во второй – о работе в федерации и проблемах, с которыми он столкнулся, заняв эту должность, следом поговорили о молодняке и перспективных спортсменах, а потом разговор плавно и очень органично перешел на меня. Рассказывая о турнире, который мы придумали и организовали, Эльбрус будто вскользь упомянул, что без моего участия тот не состоялся бы, по-стариковски посетовал, что лишился ценного кадра, подчеркнув, что это произошло в связи с моим повышением, ну а дальше журналист, берущий у него интервью, не мог не спросить Калоева об аварии.

– Да, это была полная жесть. Я как раз только-только попросил Улиной руки…

– Как? Ты сделал ей предложение? – у парня загорелись глаза. Эльбрус покивал, откручивая крышечку с бутылки воды.

– Мы были в гостях у родителей Ульяны и как раз ехали от них, когда это случилось.

– Ну, ты быстрый, слушай…

– У нас так принято – девушка понравилась, значит, просишь ее руки. Вольности не приветствуются, если ты понимаешь, о чем я.

– Безусловно. Это дань традициям. Просто… В твоей ситуации женитьба – довольно смелый шаг, – вздернул брови интервьюер. – Знаешь ведь, какие про вас ходили сплетни после того концерта.

– Людям только дай почесать языки. Особенно когда у них столько лет не было для этого повода.

– А ведь и правда. Твое имя не было замешано ни в одном скандале, что для суперзвезды твоего уровня – нонсенс.

– Да какие скандалы, когда я двадцать лет прожил с любимой женщиной?

Я перестала дышать. И вовсе не потому, что ревновала. Знала ведь, насколько сложно Эльбрусу рассказывать о самом сокровенном. Выставлять напоказ свою жизнь постфактум, лишь бы защитить от злых языков наши хрупкие отношения. Вряд ли бы его волновали сплетни, будь он один.

– Люди скажут, что ты не слишком долго горевал после ее ухода.

– Люди многого не знают. Римма болела не один год. Последние два – без шансов. – Эльбрус растер переносицу. – У меня было гораздо больше времени на то, чтобы отгоревать, чем вы бы могли представить. Просто я никогда об этом не рассказывал.

– Почему?

– Это слишком личное. Если бы не несправедливость к Уле, которая не сделала абсолютно ничего плохого, я бы и сейчас не стал говорить на эту тему.

– Ты рассказываешь о ней с большой нежностью.

Я закусила дрожащие от эмоций губы и вцепилась рукой в ладонь Эльбруса, приятной тяжестью лежащую на моем животе.

– Потому что к ней по-другому никак. Она такая… Очень славная. Трепетная. И она же младше!

– Да, про это тоже много разговоров, – хмыкнул интервьюер.

– На самом деле я даже благодарен всем этим попыткам натянуть сову на глобус. Иначе я бы никогда не обратил на Улю внимания. А она бы точно не обратила его на меня. Тут же поневоле пришлось присмотреться друг к другу, – тихо рассмеялся Калоев.

– Сколько вы проработали вместе?

– Лет пять.

– И ни разу ничего не было? Неужели между вами не искрило?

– Да нет же. Говорю – я был целиком и полностью сосредоточен на Римме. У нас ведь был очень счастливый брак – спросите кого угодно. До недавнего времени мне вообще казалось, что я однолюб.

– Рад, что это оказалось не так?

– Сложный вопрос. У меня нет на него ответа. Потому что, не овдовев, я никогда бы этого не узнал. Но сейчас я рад, что не один, да.

– Каково это – строить новые отношения после стольких лет с другой женщиной?

– На удивление легко. Уля сама по себе очень легкая. Как это сочетается с ее глубиной – не знаю, это просто поразительно. К тому же у нас много общих тем и интересов. Она в прошлом спортсменка. Да и сейчас мы, считай, в одной сфере крутимся.

– Тебя не смущает, что она работает?

– Нет. Почему меня это должно смущать?

– Твоя первая жена, насколько мне известно, была домохозяйкой.

– Это была ее инициатива. Если моя женщина захочет реализоваться где-то помимо семьи – я никогда не буду против.

– Ты прямо сейчас очки зарабатываешь у фем-сообщества, – засмеялся ведущий.

– Даже не пытался. Но на этом примере хорошо видно, насколько легко можно сделать неверные выводы из абсолютно любой ситуации.

– Значит, ты все-таки придерживаешься традиционных ценностей?

– Я за разумный подход. Крайности в любых их проявлениях ни к чему хорошему не приводят.

– Ну, что ж? Кажется, это достойное завершение беседы.

– Да, неплохое, – Эльбрус улыбнулся, отвечая на рукопожатие интервьюера. Экран погас.

– Эй! – возмутилась я.

– Так ведь все закончилось.

– А я, может, хотела досмотреть до конца.

– Что досмотреть? Титры? – по-доброму усмехнулся Калоев, нависая над моей распластанной тушкой. Я отозвалась на этот кульбит мгновенно. Телом прокатилась волна слабости. Как будто каждая косточка размякла… Так себя обычно ощущаешь после хорошего массажа.

– Можно без титров, – сдалась я. – Ты был прекрасен.

– Вот как?

– Абсолютно. Так хорошо говорил!

– Ну, языком чесать – не мешки ворочать.

– Не скажи. Это тоже надо уметь. К тому же от бывшего боксера мало кто ждет чего-то особенно умного… То есть планка изначально была не слишком высоко задрана.