Лучший книжный парень (ЛП) - Смит Холли Джун

— Пока что. — Боже, он так хорошо подражает дерзости Мэттью.

— Да. Пока что. — Я заливаюсь краской, покрываясь румянцем с головы до ног, по мере того как напряжение между нами растет.

— Вызов принят. — Он наклоняет свой бокал к моему, и я чокаюсь с ним в ответ.

Во время еды наша беседа в роли персонажей то включается, то выключается. Мы говорим о музыке, фильмах и воспоминаниях, как и в книге, но в ответ говорим то, что именно нам нравится больше всего. Мы говорим о еде, что, безусловно, является темой, имеющей много общего, и точно так же, как Мэттью и Брайони стараются превзойти друг друга, мы придумываем совершенно невероятные мечты.

— Если бы ты могла добиться чего угодно в своей жизни, что бы ты сделала? — спрашивает он меня.

— Я бы взяла месячный творческий отпуск и провела его за чтением книг и поеданием багета с сыром на юге Франции, в путешествии по самопознанию. — Я позволила своему голосу зазвучать нараспев, находясь глубоко в фантазиях. — А ты?

— Я бы переквалифицировался на юриста, сажал бы плохих парней за решетку, а ключи выбрасывал. — В нем есть нечто сексуальное, и я наслаждаюсь этим. — Спас бы одну из их жен, и мы бы пустились в бега, занимаясь любовью по всей Европе, но всегда оглядываясь через плечо.

— Звучит как не очень удобная поза, — поддразниваю я, и он пытается ее воспроизвести, положив ладони на стол, откинув голову на плечо и надув губы.

— Ладно, я не продумал все до конца. Что бы еще ты сделала?

Я смотрю на него поверх своего бокала, делая еще один глоток вина, чтобы выиграть время для обдумывания очередной фантазии.

— Я была бы страстной библиотекаршей, склонной помогать удовлетворять потребности клиентов между стеллажами.

— Дай угадаю, ты бы познакомилась с застенчивым занудой, у которого есть темная сторона?

— Конечно, — хихикаю я. Мне нравится эта игра.

— Принято. Что еще?

— Хм, я бы руководила технологической компанией и потратила годы, пытаясь уничтожить конкурирующую фирму. — Я добавляю в свой голос нотку ехидства. — В тот день, когда я должна буду выкупить их долю, то застряну в лифте с их генеральным директором и решу, что есть нечто, чего я хочу даже больше, чем его бизнес.

— Это его член? — он приподнимает бровь.

— Да, — официально киваю я. — Именно.

— А я бы выкупил лесную зону и построил хижину голыми руками, — говорит он. — Я бы спал под звездами, купался в реке, ел дикие ягоды и жил в одиночестве. И однажды на мою поляну, как раз когда я буду заканчивать сооружать кровать, забредет великолепная женщина. Я, конечно, буду без рубашки и весь вспотевший. С топором в руках.

Я фыркаю от смеха.

— Здорово! Я бы переспала с целой канадской хоккейной командой.

— Не сомневаюсь в этом, ты — грязная развратница, — говорит он, прикрывая рот ладонью, пока его взгляд скользит по мне.

— Ты флиртуешь со мной, Мэттью?

Он наклоняется ко мне и проводит пальцами по тыльной стороне моей ладони.

— Можешь не сомневаться, так и есть.

О нет, вот дерьмо.

За всеми нашими шутками и ролевыми играми я перестала думать о том, чем заканчивается свидание Мэттью и Брайони, как будто я могла об этом забыть, и теперь я в панике. Это моя фантазия о Мэттью, ставшая реальностью, но когда же Люк перестанет играть со мной в эту игру? Что произойдет после того, как мы уйдем отсюда? Я просто поеду домой или Мэттью, Люк!, продолжит в том же духе? И если он продолжит, хочу ли я этого? Сильная боль между моих бедер говорит, что да.

— Могу ли я предложить вам десертное меню? — наш официант появляется как раз в тот момент, когда мы допиваем вино, и Люк смотрит на меня, ожидая ответа. Я уже просмотрела все пудинги в меню, а тирамису здесь просто легендарный, но в нем нет того, чего я действительно хочу. Я правда собираюсь это сделать?

Надоело!

Сегодня мой день рождения. Только на один вечер я смогу делать все, что захочу. Я мило улыбаюсь официанту, затем поворачиваюсь и смотрю Люку прямо в глаза:

— Я хочу блинчиков.

Глава 22

Люк

Блинчики. Ебаные блинчики.

Я не очень-то верил, что она начнет это, но это же явный сигнал, верно? В книге Мэттью забирает Брайони к себе домой. Все становится жарче, а потом он готовит ей блинчики, и они едят их горячими, прямо со сковороды, на его кухонном столе.

Я пытаюсь понять, о чем на самом деле говорит Кара. Хочет ли она уйти? Со мной? Действительно ли она хочет блинчиков? И всего, что происходит между? Едва заметный кивок и прикусывание нижней губы дают мне ответ.

— Просто счет, спасибо, — говорю я официанту, поворачиваясь к нему лицом, но не отрывая от нее взгляда.

У двери я помогаю ей надеть пальто, и когда мы выходим на улицу, я беру ее за руку, переплетая наши пальцы, точно так же, как Мэттью делает это с Брайони. Мой дом находится в десяти минутах отсюда, а дом Кары — в противоположном направлении, но она не задает вопросов, когда я веду ее к себе.

Мы тихо прогуливаемся бок о бок. В истории нет момента возвращения домой, и я не знаю, что сказать, в ужасе от того, что если я спрошу ее, Кару, о том, как прошел день, или о чем-нибудь еще, то разрушу это очарование, под которым мы оба находимся. Весь вечер я был благодарен Мэттью за его помощь, но я знаю, что наш разговор был искренним. Разговор Кары и Люка, скрывающимися под масками.

Я чертовски нервничаю, но ее большой палец медленно выводит круги вокруг моей ладони, что я расцениваю как хороший знак. Прошло так много времени с тех пор, как я в последний раз держался за руки, и это заставляет меня чувствовать… трудно описать, просто заставляет меня чувствовать слишком многое. Я рад, что это она. Молчать так легко, в нашем молчании нет ничего неловкого, я не подвергаю сомнению свои мысли. Я стараюсь не пялиться на нее, но всякий раз, когда я бросаю косой взгляд, то совершенно очарован полуулыбкой, которая не сходит с ее лица. В этот момент она выглядит такой счастливой, такой расслабленной, и мое сердце готово разорваться от осознания того, что это я заставил ее так себя чувствовать.

— Тебе достаточно тепло? — спросил я.

— Да. А тебе?

— Да. Осталось совсем немного. — Знаю, что она знает, но, должно быть, чувствует, как я нервничаю, потому что ободряюще сжимает мою руку.

Когда мы подходим к моей двери, она стоит у меня за спиной, пока я отпираю ее, прежде чем отойти в сторону, чтобы пропустить ее первой. Переступая порог, она слегка выпрямляется и слегка качает головой. Кара кладет свою сумку на приставной столик, как будто делала это сотни раз. Мы могли бы возвращаться так домой из супермаркета, с ужина в честь нашей пятой годовщины, с родительского собрания.

Знаю, что должен прекратить это, перестать представлять себе будущее с кем-то, кто не хочет его со мной, но только сегодня вечером, только в этой странной альтернативной реальности, в которую мы погрузились, я думаю, может быть, будет нормально отпустить себя.

Я снимаю с ее плеч пальто, вешаю рядом со своим и поворачиваюсь к ней лицом. Она прислоняется спиной к стене, и я отражаю язык ее тела, стоя всего в паре футов друг от друга в моем узком коридоре. Она невероятно красива, стоя передо мной. Я видел это, сидя напротив нее весь вечер, но, когда она встала, я, наконец, смог рассмотреть ее целиком. Мой взгляд блуждает по ее лицу, по изгибу шеи, груди, бедрам, вплоть до каблуков, благодаря которым ее ноги выглядят еще более потрясающе, чем обычно. Ее платье длиной до середины бедра и с глубоким вырезом не похожее на то, которое Брайони надевала на свое свидание.

Думала ли Кара об этом, когда выбирала его для сегодняшнего вечера? Возможно, она давно не читала эту книгу, в то время как я всю неделю перечитывал некоторые главы, готовясь к ней. Ее волосы убраны с лица и рассыпаются по спине, но есть несколько выбившихся прядей, которые я весь вечер хотел заправить ей за ухо. Я благодарен, что стена поддерживает меня, не давая упасть, что бы ни случилось дальше.